Саня Обломофф : Счастье быть несчастным

Выпало мне счастье быть несчастным. Будучи убитым горем, быть счастливым. Терзаться, нервно истощаться и быть самым счастливым. Странно. Как это произошло и когда, сейчас уже и не скажешь. Да и кому эти исторические подробности надобны? Я не интересовался этим вопросом, мне хватало незнания ответа на него. Я жил счастьем-несчастьем долго, пока не поехал в Смоленск. Там-то все и прояснилось.



В Смоленске, доехав до конца на 25-м автобусе, я вышел в никуда. Развалины заводских корпусов, торчащие из земли арматурные прутки, гаражный массив и стаи бездомных псов. Зачем я сюда приехал? В командировку. Можете не верить, но в командировку. Нужно было найти в этом техногенном ужасе некую конторку. И директора конторки — Бориса Иннокентича. Приехал я его не убить, нет. Нужно было кое-что отдать, и кое-что забрать.



Нашел я конторку не быстро, стемнеть еще не успело, а вот БИ нигде не пульсировал. Пришлось его ждать. В холоде, голодный я стоял, ждал директора и был счастлив. Реально счастлив, по-щенячьему.



Вскоре появился и он — Борис Иннокентич. Подъехал на каком-то «китайце». Поручкались. Прошли в контору. Я так заподозрил, что и персонала-то в этой конторке отродясь не было. Пусто в конторке, совсем пусто. Прошли к нему в кабинет.



— Присаживайся. — БИ указал рукой место, куда я должен сесть. Но там, кроме мешка с какой то херью, ничего не было. Ну, я как пантомимист сделал вид, что сел.



— Чо там у тебя? — голос у БИ обычный, да и вообще он обычный. На лице взгляду зацепиться было не за что.



— Вот, — протягиваю ему бумаги. Он их берет.



— Дрочил сегодня? — БИ посмотрел на меня.



Я опешил, но сказал что нет, хотя в поезде гуся душил.



— Ну, иди дрочи, а я пока с бумагами.



— А зачем?



— Что зачем? — Борис Инокентич удивился — Для разрядки, устал, поди, с дороги. Иди не мешай.



Я было попытался оправдаться, как-то урегулировать, но последняя фраза БИ заставила меня выйти из кабинета и попасть в заброшенный склад.



— Да, и это: там Лена… — донеслось из кабинета. Большего услышать не удалось, раздался лай, и лай уж поверьте не Лены.



— Лена, Лена! — я стал кричать в темноту склада, надеясь, что все-таки это как максимум такса.



— Лена, — поцокал языком, достал из куртки что-то съестное, — на-на, вкусное.



— Я Лена, — раздался где-то позади приятный женский голос. — А лает — так это пес какой-нить забежал, щас убежит.



Лена была фантастична и лицом, и телом. А отсутствие на ней всего превращало фантастику просто в феерию.



— Дрочить будешь? Тебя ведь за этим БИ из кабинета выслал?



— Буду! — Такой шансец выпадает не каждый день… — А, может, поебемся?



— Может — это когда БИ в следующий раз скажет. А щас дрочи.



Сказать, чтобы долго я дрочил, язык не повернется. Минуты две-три, и Еленин кулак собрал весь сгусток.



— Нужно БИ отнести. — Лена медленно пошла в кабинет директора. Я остался стоять со спущенными портками.



Вернулась она через некоторое время, и я уже успел одеться, даже помыть хуй под каким-то ржавым краном. В руках у нее были бумаги от БИ.



— Сам он выйти не сможет, уже уехал куда-то, — пояснила она. — А ты езжай домой и будь счастлив. Твое счастье — в несчастье БИ. Понимаешь, сам он не мужчина, не стоит у него. Но твое несчастье выражается в его счастье — он богат, успешен, и он счастлив. Так что будь несчастлив. Тебе же это нравится?



— Нравится, — ответил я.



— Он тебя долго ждал, долго. И ничего не меняй. Захочешь быть счастливым — БИ тебя убьет. Будь несчастлив, и прощай.



И ушла, все такая же прекрасная.



Я ничего не понял, но испугался.



Домой я ехал счастливым.