viper polar red : Симулятор жизни 3
Немногочисленный персонал называл это заведение пересылкой, а несовершеннолетние постояльцы – «Серым домом». Впрочем, было и официальное название – Приёмник-распределитель для детей сирот. И даже номер за ним числился.
Впрочем, Коту было плевать на официальное название и на номер. Его вполне устраивало название, данное постояльцами.
Первым делом Серёжу подстригли наголо и велели помыться в душе.
— Я чистый.
— Тебя как зовут? – спросила его толстая тётка.
— Кот… Серёжа.
— Так вот, Серёжа. Тут будешь делать то, что скажут. Сказали помыться, значит – мойся, понял?
Кот кивнул и молча побрёл в душ.
После душа его покормили в огромной пустой столовой. Еда была не такая как дома. Невкусная и еле тёплая.
После еды, та же толстая тётка долго вела его длинными полутёмными коридорами. Открыла одну из дверей.
— Располагайся.
Серёжа вошёл и огляделся.
В комнате стояло четыре металлических кровати, возле каждой по тумбочке. На кроватях, синие шерстяные одеяла с дурацкой надписью «НОГИ».
Прямоугольный стол у стены и пара стульев.
— Которая с краю, твоя – сказала тётка и указала на одну из кроватей.
— Сейчас все на прогулке. Если хочешь, можешь тоже выйти, я провожу.
Кот замотал головой.
— Ладно, как хочешь. Меня Тамара зовут. Как найти меня запомнил?
Серёжа не запомнил дорогу, но утвердительно кивнул. Ему просто хотелось остаться одному.
— В общем, если что – я у себя. Но без дела не дёргай. Здесь тебе не дома, понятно? Я одна, а вас много.
Кот снова кивнул. То, что тут не будет как дома, Серёжа уже понял. От этого ему стало грустно и даже немного страшно.
Кот присел на кровать, приоткрыл тумбочку. Пусто. Серёжа положил на верхнюю полку зубную щётку и «вафельное» полотенце, выданные Тамарой.
Подошёл к окну и выглянул во двор. Прогулка уже заканчивалась и дети, гурьбой, напоминающей журавлиный клин, потянулись к входу.
Дверь с шумом открылась, и в комнату ввалились трое ребят. Один постарше, и двое приблизительно Серёжиного возраста.
Остановились на пороге. Тот, что постарше – подошёл и протянул руку.
— Валя.
— Серёжа – ответил Кот и пожал протянутую ладонь. Плотную и твёрдую, как деревяшка.
Оставшиеся двое ребят по очереди назвали свои имена.
— Стас.
— Олег.
Кот кивнул обоим.
— Чо встали, давайте новенького принимать.
Валя подошёл к тумбочке Кота, открыл и заглянул внутрь. Достал полотенце и щётку.
— Это я забираю. Моё возьмёшь. У тебя жрачка есть? Конфеты, печенье?
Кот опустил глаза и мотнул головой.
— Понятно.
Валя забрался с ногами на Серёжину кровать. Подогнул ноги под себя.
— В столовой был?
Кот кивнул.
— Ты что, немой?
— Нет.
— Так что, насчёт столовой? Был или нет?
— Ну, был.
— Подошву принёс? – спросил Валентин.
— Какую ещё подошву?
— Стас, разъясни новенькому про его обязанности.
Стас метнулся к одной из кроватей, приподнял матрац и вытащил два куска сплющенного белого хлеба. Подошёл к Коту и поднёс хлеб к самому его носу.
— Видишь? Это называется подошва. Поел, берёшь свой кусок и прячешь в карман. Перед прогулкой идёшь в бытовку и утюжишь его. Делаешь «подошву», понял? И несёшь сюда, Вальке.
— Я свой хлеб съел – ответил Кот.
— Твои проблемы. Если съел, тогда где хочешь, там и бери. Но, чтобы подошва была.
Олег подошёл к кровати, на которой сидел Валя. Присел с краю.
— Как учить будем?
— Как обычно… прорастать будет. Стас, сгоняй за кормом.
— Один момент – ответил Стас и выскочил в коридор.
Обычно «прорастать» в углу принято на горохе. За неимением гороха, на первом этаже «Серого дома» имелось две клетки с попугаями. А в клетках – пшено, семечки подсолнуха, и прочая дрянь вперемежку с птичьим дерьмом. Не так больно, как на горохе, но не менее унизительно.
Две горстки такой смеси и принёс Стас. Высыпал в угол и улыбаясь, посмотрел на Кота.
— Давай, закатывай штаны и становись.
Кот решил, что ни за что не станет этого делать. Поэтому не сдвинулся с места, а исподлобья смотрел то на Валентина, то на Стаса.
— Придётся применить силу – нарочито огорчённо сказал Валя и слез с кровати.
Все трое стали медленно подходить к Коту. Серёжа сжал кулаки и отступал, пока не упёрся спиной в стену.
— Не подходите, гады…
Первым ударил Стас. Прямо в живот. Туда, где больнее всего… в «солнечное сплетение». Серёжа согнулся и получил удар по шее. Потом, кто-то из ребят ударил его ногой в бок. Кот упал на колени.
— Ну что, будешь дальше сопротивляться?
В этот момент дверь открылась, и Кот услышал незнакомый женский голос.
— Что тут происходит, товарищи? Валентин, я к тебе обращаюсь!
— А что сразу Валентин? Он первый начал. Бешеный какой-то…
Ребята расступились, и Кот мог теперь рассмотреть вошедшую женщину.
Худая как лыжная палка, очки на длинном и тонком носу, волосы собраны в пучок. Небольшой жизненный опыт подсказывал Коту, что ничего хорошего от подобных тёток не жди. Но, тем не менее, в данной ситуации женщина появилась как нельзя кстати.
— Краснов, пойдём со мной – обратилась она к Серёже.
— Настучишь – убью, – услышал Кот, уже в дверях.
***
Женщину звали Наталья Сергеевна. Она была директором «Серого дома». Детей она называла «товарищи», а сотрудников приёмника – распределителя «дорогие товарищи», или «друзья». Дети для неё друзьями не были. Не были даже дорогими товарищами. Впрочем, стоит ли ради месяца общения обзаводиться друзьями. Пускай даже и формально.
Они сидели в директорском кабинете. Директриса в высоком неудобном кресле, а через стол от неё – Серёжа. На таком же колченогом и неудобном стуле.
Наталья Сергеевна поправила очки и посмотрела на мальчика.
— В общем так. Папашу твоего нашли. Телеграфировал вчера. Правда, новости для тебя не утешительные.
Наталья Сергеевна сделала паузу. Театрально затянутую, чтобы придать веса своим словам. Кот напрягся. Последнее время он хороших новостей и не слышал, сплошь – дурные.
— Похоже, что папаша твой отказывается от тебя. Пишет, что у него и так трое детей и жена больная на иждивении. Обещал, правда, приехать… повидаться. Ты как… хочешь отца увидеть?
Узнав о том, что отец готов от него отказаться, Кот испытал странное чувство и не знал, радоваться ему или огорчаться. Ему было абсолютно всё равно, останется он здесь – совершенно один, или поедет жить к отцу, которого он совсем не помнит. Ехать к совершенно незнакомому дядьке он не особо и хотел. Оставаться, тоже. Впрочем, выбора у Кота всё равно не было, а повидаться с отцом, всё-таки придётся. Хотя и не хочется. Никаких чувств, кроме естественного детского любопытства у Серёжи не было.
Поэтому, Кот ничего не ответил. Так и сидел молча. И даже головой не мотнул. Ни да, ни нет.
— Понятно. Ну, отец всё равно приедет. Нужно будет оформить отказ. Здесь вы увидитесь, или уже в детдоме – я не знаю. По сути – ты уже отказник… поэтому через месяц мы тебя определим.
Наталья Сергеевна помолчала с минуту.
— Что там у вас стряслось? Ну, с Валькой…
— Ничего.
— Ну и хорошо. Смотри у меня. Если что, я тебя в детдом для малолетних преступников отправлю, так что… лучше сразу для себя уясни, что бузить – нехорошо. Не маленький уже.
— Уясню.
Кот не хотел к преступникам, это он знал наверняка.
— Ладно, можешь идти.
В процессе всего разговора, Серёжа сидел как на иголках. Ему не терпелось поскорее покинуть кабинет. Выходя он, сам не зная зачем, обернулся.
Из-под стола на него смотрели два жёлтых круглых глаза. Каждый глаз, размером с небольшое блюдце. А над блюдцами – глазами, два коротких, загнутых вперёд уха. Мальчик зажмурился и снова посмотрел под стол. И ничего не увидел, никакого кота.
***
За ужином Серёжа спрятал свой кусок хлеба в карман, прошёл в бытовку и, включив утюг, придавил хлебный ломтик. Сделав «подошву» Кот направился в свой блок.
— Молодец, быстро соображаешь – похвалил его Валентин. – Не настучал Сергеевне?
Кот пожал плечами.
— Была нужда фискалить…
Валя подошёл к своей тумбочке, вытащил зубную щётку и протянул Серёже.
— Забирай. Я всё равно зубы не чищу. А полотенце я себе оставлю. Мне тут ещё пару дней осталось, новое уже не дадут. А тебе всё равно поменяют в пятницу.
Каждый вечер, когда в блоках выключали свет и объявляли «отбой» в Сером доме начиналась настоящая жизнь. Каждому из детей было, что рассказать соседям по комнате, особенно новичкам.
— Слыш, бритый. А где родители твои? Ты как сюда загремел то вообще?
Валентин говорил шёпотом, хотя никто в комнате не спал.
— С подводной лодки – внезапно для самого себя ответил Кот.
— Это как?
— Да очень просто. Мамка давно уже померла, а оставить меня не с кем было. Отец и взял меня в рейс. Зачислили как юнгу.
— Чего брешешь… тебе сколько лет?
— Семь… почти. Через полгода семь будет.
— Да врёт он, Валька. Надо ему «тёмную» сделать, чтоб не брехал…
— Заглохни, пускай рассказывает.
Кот начал рассказывать и понял, что выбрал тему не совсем случайно. Говорить о смерти мамы было невыносимо тяжело, а вот мучительную смерть отца, задыхающегося на дне северного моря в подводной лодке, даже наоборот, хотелось расписать во всех красках. Что он и сделал.
Пацаны даже повылезали со своих кроватей и, замотавшись в одеяла, уселись рядом с Котом, чтобы лучше слышать.
Пересказывая ребятам часть сюжета кинофильма «Добровольцы», Серёжа рассказал, как отец писал прощальное письмо маме, стоя по пояс в холодной воде.
— Подожди… ты же сказал, что мама умерла давно…
— Правильно, умерла. Но отец всё равно писал ей письма. Всё время писал. Ему просто некому было больше писать. Писал, перетягивал верёвочкой и складывал в планшет…
— А ты? Ты то, как спасся?
— Меня в пробоину вытолкнули. Никто больше пролезть не мог, я самый мелкий оказался. А верхний люк заклинило. Скафандр на меня одели и вытолкали. Передай, говорят, что мы погибли – как герои.
— Какой нафиг скафандр?
— Ну, этот… батискаф. Детский.
— Ну, и…
— Подобрали меня наверху. Хотели сначала, как сына полка устроить, но адмирал не разрешил. Говорит, хватит с него. И так натерпелся. В детском доме ему лучше будет. Вот так и отправили сюда…
Ребята разбрелись по кроватям, долго ещё ворочались, и не могли заснуть, находясь под впечатлением услышанного. Но последнее слово должно было остаться за «стариками». Поэтому, уже засыпая и громко зевнув, Олег сказал.
— Хорошо, что сегодня Лещ не дежурит.
— Какой ещё Лещ? – спросил Кот.
— А вот завтра и узнаешь… водолаз.
…
Уже засыпая, Серёжа услышал, как в комнате кто-то еле слышно разговаривает.
Кот прислушался и различил два голоса, раздававшихся одновременно и в его голове и где то там, возле прямоугольного стола у дальней стены блока.
Голоса принадлежали взрослым, незнакомым ему людям. Из отдельных обрывков разговора, который они вели между собой, Сергей почти ничего не понял.
…
— Я его на новый траффик не рискнул бы ставить… запорет… зелёный он совсем. Мы только всё отладили…
— А что ты предлагаешь?
— Ну, не знаю… Муса, например… он местный.
— Нет. Именно потому, что местный. Ты же знаешь, как сейчас на границе.
— Если этот… твой Костя завалит нам очередную поставку…
— Справится. Я за ним давно наблюдаю… смышлёный парень.
— Послушай…
— Я другой кандидатуры не вижу, Альберт. Давай закончим на этом.
— Как знаешь. Я своё мнение высказал, решать тебе…
Кот приоткрыл глаза. В комнате было достаточно темно, но он различил силуэты двух мужчин, сидевших за столом. Тот, который говорил про какой-то непонятный траффик, бесшумно отодвинул стул и поднялся. Пожал руку своему собеседнику, продолжавшему сидеть, и вышел.
Незнакомец проводил его взглядом до двери, вытащил из кармана небольшой светящийся предмет и приложил его к уху. После непродолжительного молчания он произнёс:
— Костя, вылетаешь в четверг в Кабул. Остальное при встрече.
(продолжение следует)