Ebuben : Весеннее обострение (II часть)

www.litprom.ru/thread34022.html — начало



Родители ждали, ждали слишком долго, полагаясь просто на то, что ничего страшного не произошло. Когда муж с женой отправились на поиски сына, мальчик уже давно лежал бездыханной тушей на бетонном полу, раскинув в стороны руки, словно он устроился здесь отдыхать и смотреть на небо. Его портфель валялся неподалеку, нетронутый. Муж, которого звали, как и сына, Виктором, решил первым делом направиться в школу и разузнать, когда мальчик ушел с занятий, пошел ли он домой, а не к какому-нибудь своему товарищу. Отец не столько беспокоился за Витю, сколько злился на него. Виктор думал, что, как только они найдут сына, всыпет ему как следует. Никакой информации в школе они не получили, кроме того, что стоит немедленно обращаться в милицию. «Подождем, – сказал на это отец, – обойдемся пока без сыщиков». Их поиски продолжались до вечера, а потом у матери началась истерика и она смогла-таки поднять тихий городок на уши.



– Господи, боже мой! – визжала Елена и пыталась вырваться из цепкой хватки мужа, – где мой сын! Витя!



– Тише, – шипел ей на ухо Виктор. Этот человек не мог позволить своей жене устраивать публичный скандал, так как, в первую очередь, очень дорожил образом спокойного, интеллигентного и рассудительного человека. Все склоки в их семье проходили тихо, скрытно, медленно растекаясь ядом по совместной жизни.



– Я читала… Я так и знала, – продолжала причитать мать, а прохожие тревожно поглядывали на нее, готовясь распустить слух в ближайшее время.



– Тише, ничего не случилось, – сухо утешал муж.



Истерика продолжалась, город получил первый тревожный импульс.







***



– Алло, привет.



– Привет.



– Слышала уже?



– Что?



– Ребенка украли.



– Как украли? Где…



– Со школы не пришел.



– Да ты что… Чей ребенок-то?



– Пановых вроде…



– Ищут уже?



– Я полагаю. Нет, ты представляешь? Украли, средь бела дня. Хорошо, что мой не первоклассник уже все-таки.



– Вот тебе пожалуйста… Нелюди какие-то, детей зачем трогать?



– Ой, не говори.



Бесчисленные звонки несли одну и ту же беспокойную мысль в сотни квартир, оплетая городок паутиной страха и ожидания. Поговаривали, что в город пришел, словно антихрист, маньяк, чтобы убивать детей, хотя ничего подтверждено еще не было, и маньяком мог бы с тем же успехом оказаться местный пруд, ходить по которому в последнее время стало чрезвычайно опасно из-за чересчур тонкого льда.



Улицы опустели, не слышно было детского смеха, люди спешили добраться домой еще до наступления темноты. Несмотря на то, что дело шло уже к вечеру, на улице становилось все тепле, а солнце появлялось из-за туч все чаще и чаще. Весна решила поскорее покончить с остатками зимы.



Родители потерявшегося Вити шли в милицию. Перед этим они заглянули домой, обзвонили немногочисленных знакомых, убедились, что их сына никто не видел, и только тогда двинулись в отделение. Елена предварительно наглоталась валиума и теперь плелась за руку с мужем, отстраненно смотря куда-то вдаль. Ей было спокойно, очень спокойно, будто ничего и не произошло, но это было спокойствие было ложным, вызванное отчасти таблеткой, а отчасти осознанием того, что шансов увидеть сына живым нет. С таким вот «спокойствием» фанатики запросто уничтожают себя и сподвигают на это других. Елена не верила, что ее сын жив. Больше ни секунды не верила. Маленького Вити больше нет, его жизнь забрал какой-то психопат, и, что было хуже всего, Лена смирилась с этим окончательно и бесповоротно. И она знала, что это маньяк, не машина, не пруд, а простой с виду человек, ничем не отличающийся от миллионов других людей, который тоже когда-то был ребенком. И Лена была уверена, что это кто-то из местных, кто-то уже творивший что-то мерзкое годами ранее. В голове у нее проскочила мысль, что неплохо было бы изучить подшивки старых газет, но она показалась такой далекой и незначительной, что горе-мать отбросила ее от себя куда подальше и старалась больше не о чем не думать. Благо валиум этому способствовал.



Через час поисков тело нашли. Ребенок был задушен, и больше никаких других следов насилия эксперты не обнаружили. Мать плакала, а отец держал ее за руку и только кусал губы. Он был не в силах вымолвить хоть слово и с трудом отдавал себе отчет, что действительно произошло. По сути, этот человек впервые увидел смерть в лицо – его родители были еще живы, а бабушки с дедушками отошли в мир иной, когда Виктор находился еще в бессознательном возрасте.



– Мои соболезнования…



– Соболезную…



– Держитесь, Виктор Петрович



– Нелюди…



Люди медленно стекались к заброшенной стройке и стояли около красной огораживающей ленты. Они были похожи на митингующих, только почти не говорили (некоторые изредка восклицали и тут же умолкали) и не держали над головой транспарантов. На лицах зевак можно было прочитать страх, сострадание и любопытство. Даже не любопытство, а азарт, людям хотелось узнать, чем все закончится, людям не терпелось смаковать домыслы и факты, тасовать их, лепить откровенные небылицы, чтобы долгими вечерами насыщать ими своих собеседников и гостей. В жизни появилось что-то новое, опасное, экстремальное, но, что самое главное, почти не касающееся их. Люди могли спокойно наблюдать, не боясь за свою жизнь или жизнь своих близких. Смерть мальчика была чем-то вроде фильма ужасов – страшно, да, но с другой стороны понимаешь, что этого никогда не произойдет с тобой. Семейная пара стала героями фильма и теперь на них были устремлены сотни алчущих взглядов. Что же будет дальше? – это интересовало всех в первую очередь. Все остальное потом.







***



Капитан Волков лежал на диване, прикрыв глаза. Играла музыка. Бах. В комнате было прохладно. Волков наслаждался каждой минутой спокойствия, растворяясь в божественных мелодиях. Зазвонил телефон, мгновенно нарушив идиллию своей визжащей трелью. Капитан открыл один глаз, приподнялся на локте и потянулся к трубке. Вставать ему не хотелось.



– Да, – сказал Волков и чуть не добавил «Волков слушает». В последнее время он слишком много работал, и это давало о себе знать.



– Коля ты?



– Я. Что? У меня же выходной вроде, можно меня не дергать? – Волков зажал трубку между ухом и плечом и выключил музыку.



– Убийство у нас, – обреченно вздохнул собеседник.



Капитан провел рукой по лбу.



– Где? Кого?



– На Южной улице, в недостроенном здании. Мальчик, семь лет. Задушен.



Волков сел за стол, открыл ящичек, в котором хранил сигареты и вытащил одну. Курящим капитан себя не считал, а, наоборот, позиционировал себя как человека вовсе без вредных привычек. Но когда нервничал, без сигареты обойтись не мог. За последнюю неделю он скурил слишком, по его меркам, много.



– Во сколько? Подозреваемые есть?



– Примерно в два часа дня. А подозреваемый у нас один, Коля. Только поймать мы его не можем.



– Думаешь? – затянувшись, спросил Волков? «Даже не кашляю больше» – отметил он про себя.



– Я сегодня подшивки гляну, но, по-моему, это все тот же человек, что и в прошлом году, и позапрошлом. Во-первых, все жертвы, как я помню, были задушены. Во-вторых, большинство убитых – дети. Ну и интуиция мне подсказывает это, – горько усмехнулся собеседник.



– Я подойду сейчас. На Южной? – капитан затушил наполовину скуренную сигарету и убрал ее в пачку. Экономил.



– Там.



Капитан взглянул на улицу, прикинул, что там уже вполне тепло и накинул тоненькую ветровку поверх футболки. Очередное убийство в их городке и снова Волкову придется копаться в этом грязном деле.



Капитан закрыл дверь, сунул ключи в карман и быстро спустился по лестнице, вспоминая предыдущие преступления и их географию. Для него это труда не составило – все это он помнил очень хорошо. Жаль только раскрыть ничего не получилось. Цикл, именно цикл – одним преступлением тут не ограничивалось, цикл неизменно начинался весной, в середине марта, когда снег начинал таять, а солнце светило все ярче и начинало греть. Все заканчивалось неожиданно – маньяк просто исчезал, до следующего года и больше о нем не вспоминали, стараясь забыть как страшный сон. А вспоминать надо было. Надо было рыться в памяти, и может тогда удалось бы ухватиться за ниточку, которая могла привести к этому человеку, ибо ниточка такая была и даже не одна. Вряд ли убийцей был кто-то из приезжих – люди уже давно вычислили бы его. Маньяком был местный житель, с которым, допустим, вы могли сегодня поздороваться и пожать ему руку.



Волков вышел из подъезда, зажмурился от солнца, и, закрыв глаза от слишком яркого света ладонью, направился вперед по дороге, не слишком заботясь не намочить ноги. Он спешил. Через десять минут капитан был на месте и расспрашивал у коллег подробности происшедшего. Все было точь-в-точь как в прошлом году. Разве что места маньяк менял с каждым новым убийством. Прошлого ребенка нашли в подвале.



Когда с выяснением некоторых нюансов было покончено, Волков отправился в отдел, чтобы незамедлительно начать заниматься расследованием, а его сослуживец, Бойцов, который звонил капитану, чтобы сообщить о преступлении, пошел, как и планировал в библиотеку.



Библиотекарша оценивающе взглянула на Бойцова поверх очков и протянула ему кипу газет, которые каким-нибудь образом могли относиться к этому городку.



Бойцов устроился поудобнее и начал с самых старых номеров.



Его беспокоило лишь то, что местные жители не очень любили выносить на общее обозрения несчастья, которые происходили с ними, и, следовательно, кроме небольших заметок рассчитывать было не на что. Можно было переворошить все бумаги в отделе, но и там, кроме всем известных фактов, ничего не было.



Бойцов погрузился в чтение.