Чхеидзе Заза : Сколько тропинке не виться..
-Ну что общего у тебя с этим драчуном и забиякой Вовой?, — он просто молчал.
— Потому что я за правое дело,- Посмел ответить он однажды.
А потом, за ним приехал брат покойного отца, дядя Харитон, на «Победе», бежевого цвета и заявил директору, что пока он жив мальчик будет находиться в его семье на равных правах с его детьми. Тем боле, что бедная невеста Эмине, умершая через год после брата, на предсмертном одре умоляла присмотреть за мальчиком.
В первый день пребывания в доме у дяди, Раулик точно знал, что сегодня в календаре не праздник, но почему — же тогда на стол положили столько всего вкусного? Он пробовал какао и пахлаву, которые были очень сладкими. Плов же из баранины с салатом из овощей для него вообще были деликатесом. Он рубал всё и понимал, что ему небывало повезло.
Ежегодно, под конец осени, Харитон уезжал в Ростов, для реализации урожая цитрусовых. Потом он обязательно возвращался домой с деньгами и подарками да ворчал на своего сына Интура:
— Когда перевелись собаки, шакала стали на охоту брать. От чучела в огороде и то больше пользы, оно хоть зверей, птиц отгоняет. Почему сыновья других помогают родителям в торговом деле, а мой спички жуёт на тахте? Почему я должен брать с собой в Ростов посторонних?
— Оставь в покое мальчика, ты же знаешь какой он своеобразный, - Смягчала его гнев жена Наргиз,- Вон какой ты тощий приезжаешь оттуда, а из бедного мальчика дух вон выйдет!
— Каковы предки, таковы и потомки. Почему не на меня стал похож Интур, а на твоего футуриста брата Нуго,- отвечал& nbsp; Харитон с упёком в голосе, махая рукой в знак бесполезности начатого разговора.
А потом он брал билет на самолёт и скитался по всей стране,- « Больше чем народ Моисея, мир ему…»
***
О старшем двоюродном брате Раулика уместно добавить, что имя «Интура» ему дала бабушка Асмат- Ханум перебиравшая деревянные чёточки когда младенца привезли к ней на благословление.
— Какой «Интурист» мальчик родился?! Эдаких беленьких в нашем роду никого не было,- Вымолвила она, взглянув на него с улыбкой.
Поэтому и было решено назвать мальчика Интура. А после пира по поводу обрезания малыша, Харитону под самое утро приснился прадед Хусейн, упрекавший его: «Зачем, мол послушали полоумную старуху? Такого имени в нашем роду ни у кого не было… ». Он проснулся в холодном поту, вскочил на оттоманке, замахал руками, словно желая отогнать неприятное видение. А потом выпивши залпом полуторалитровый рог с креплёным белым вином, вдруг неожиданно себя снова лег, повернулся на правый бок и заснул. Причем, заснул настолько крепким сном, что проспал до самого вечера. Проснулся уже видимо «помирившись с прадедом» в прекрасном расположении духа, совершенно позабыв о сновидении.
Интура рос приветливым и воспитанным мальчиком. Старики, сидевшие в совещательной беседке под Айвовым деревом говорили, покуривая длинные чубуки: Какой вежливый мальчик этот Интура, не опередишь его поздороваться. Но в тоже время он был большой лентяй и лежебока. Окончив школу и поступив в Тбилисский Сельскохозяйственный Институт, однажды после ночного планбанкета с товарищами, он упустил весть о смерти Леонида Ильича Брежнева. На следующее утро, ничего не подозревая он прошёлся по коридору факультета громко посвистывая песенку ( Мурмуркинаде, мурмурки) из популярного по тем временам Индийского фильма. Конечно же, об этом было немедленно доложено Ректору что, безусловно, было расценено как политпровокация, а Интуру пришлось раньше времени уехать в родную деревню Марчахела. Там со временем он женился на красавице Зайнаб – дочке близкого друга отца, получив в приданное даже дачную фазенду на Святой горе. Именно в этом домике он, лёжа на мягкой тахте, давал деревенской молодёжи разнообразные поучительные наставления. Его молодая жена пела на кухне свои нежные песни, выводя сыр, а он художничал на дачке. Этот маленький домик стоял на берегу Быстрого, шумного Чороха несущего свои воды с самих Турецких гор, что сопровождали узкую низину прибрежной полосы Чёрного моря. Много было вокруг цитрусовых садов и виноградников, много было полей картофеля и табака. В каждом домике жили земледельцы и виноградари. Только он, Интура, занимался художеством да чеканкой. А красавица Зайнаб трудилась не покладая рук как могла.
***
Было солнечное июньское утро. Зайнаб дала поручение Раулику отнести на фазенду к мужу сумки с продуктами. Положила туда всяких вкусно пахнущих копчёностей, хлеба и вина. Начинался обычный будний день, но сегодня Раулику не надо было идти в школу потому что это был его любимый сезон — летние каникулы. Надо было, правда, прочитать внеклассную литературу, но это не представлялось ему сложным делом. Так что, в принципе, день был свободным и сулящим немало немудреных радостей…
Раулик рассеянно брёл с известной целью, к расстилающимся пред ним просторам гор, далям и широким небосклонам, по скрытой и узкой тропинке, направляющуюся в сторону Святых гор. И в этот раз шёл он неспешно, ведя за поводок мула, едва приметный издали, сквозь колышущиеся волны свежих головок светло-фиолетовых маков. Зубцы далёких гор подёрнулись лёгкой дымкой. Постоянно подтаивавшая вода ощупью искала дорогу, пробиваясь сквозь растущие в лощинах бамбуковые рощицы. Каждый раз, когда Раулик приближался к висящему мосту, то обливался холодным потом. Знал он, что мул никогда не споткнётся и заартачиться на нём, и чем тяжелее на нём поклажа, тем меньше мост будет раскачиваться.
Вот уже и мост позади, а впереди самый затруднительный участок пути, такой крутой склон, по которому даже Интур и его приятель Дурсун взбираются с опаской. Не смея дохнуть, глазел он с нависшей над тропой скалы, под которой — обрыв, бездна, с бушующими где-то внизу пенящимися потоками воды.
Вот Интур всё цитрусы рисует,- думал Раулик.… В конце прошлой осени дядя Харитон всё- же взял его с собою в Ростов, чтобы лимонами и мандаринами и торговать, а он стал их рисовать и дядя его обратно в село отправил. И не только потому — что не торговал, а за то что курил там какой то гаж-гаж? Не знаю что это такое, но Интуру только карандаши, да краски подавай. Краски ему привозит из Батуми весельчак Дурсун. Он тоже, что ли из художников? Ходят они на гору каждый день рисовать. А вот и фазенда виднеется сквозь деревья…
Раульчик любил бывать на фазенде. Бродя по ней, он постоянно натыкался на старые корабельные сундуки с железными краями. Они были набиты массой прекрасных вещей, которые их прежние владельцы, братья Зайнаб привозили из плавания. Около самого дома, среди фруктовых деревьев стоял деревянный стол с лавочками. Подойдя ближе, Раулик увидел, что на столе и вокруг него были разбросаны стаканы, тарелки, пу стые бутылки и окурки. Среди прочего там валялись рассыпанные папиросы. А с дома доносился воркующий, тёплый женский смех. Чтобы выдать своё присутствие уже не могло быть и речи. Он, бесшумно, поднялся по лестнице на открытый балкончик и приник к углу окошка.
Раульчик бы, наверное, ещё долго подглядывал, если бы не внезапно окликнувший его с сада Интур:
— Тебе тоже давно пора побыть с женщиной, как Дурсун сейчас, не правда ли?! Придется мне сегодня это дело уладить…