Шева : Нет, мы медленно спустимся...

09:33  31-03-2010
— Слушай, смотрю в зеркало, — у меня уже почти все волосы белые!



— А что же ты хотел? Забыл, сколько тебе? Да нет, у тебя еще ничего. Помнишь, мы неделю назад видели по телику Макаревича? Седой как лунь стал.




— Ну, так он же старше меня




— Я тебя умоляю! На сколько? А куда это ты собрался? Пальто новое одел, шарфик моднячий! Ты бы еще научился, как сейчас молодые завязывают!




— Научусь, научусь. Не научусь, — научат.




— Ты посмотри на него, — конь в пальто!




— Ага. Ты еще скажи, — и бес в ребро!







— Ты в этом свитерке на олешка похожа!




— На какого еще Олежка?




— Да не на Олежка, а на олешка! На олененка. Из мультика.




— Что еще за мультик? Я такого не знаю.




— Конечно, не знаешь. Он в моем детстве был. По-моему, «Бэмби» назывался.




— И чем же я на него похожа?




— Всем.




— А конкретно?




— Юна, мила, стройна, грациозна. Беззащитна. Внешне. На тебя хочется смотреть. И жалеть. Гладить. Трогать…




— Все-все-все! Дальше не надо, я поняла!




— Что ты поняла, глупыха?




— Что следующее слово тоже на букву «т»!







— А у меня мобилку украли!




— Да ты что! Ту, что я тебе подарил?!




— Да нет, слава Богу. Старую. Но все равно. И обидно, и неудобно. Причем знаете кто?




— И кто?




— Подружка. В институте.




— Ни хрена себе! А как же ты узнала?




— Я вычислила. Сидели вдвоем, мобилка эта была в сумочке. Я вышла в туалет. Вернулась — мобилки нет.




— Но она же твоя подружка!




— А она странная очень. По жизни. Вены резала себе уже несколько раз. Когда мы с другой моей подружкой начали ее прессовать, хотела бежать в окно выпрыгивать.




— Ну, у вас и страсти! И что дальше?




— Сначала отпиралась, а потом призналась. Правда, сказала, что уже продала. Ну, теперь деньги будет отдавать.




— Ну, для меня это все просто дико. Как взрослый, советовал бы тебе не иметь больше с ней никаких дел. Если она в девятнадцать такое творит, то что будет дальше…




— Да я сама тоже так решила.







— Слушай, я человек старорежимный, поэтому хочу тебя спросить, — а что тебе на восьмое подарить?




— Вау! Вы хотите мне сделать подарок?!




— Ну.




— Но я же вас с двадцать третьим даже не поздравила!




— Ничего страшного.




— А не поздравила потому-что, — вы же в армии не служили?




— Нет. Так, два месяца лагерей после института. Старший лейтенант запаса. Уже. Как говорил один мой друг детства, — не об том речь. Так что?




— А подарите мне часы!




— Какие?




— Они…они…такие! Большие! Круглые! Справа ручечка, чтобы заводить! По периметру камушки Сваровски! Две стрелки…




— Хочешь, я угадаю? И на циферблате — двенадцать цифр?




— Ну что вы смеетесь? Я не блондинка!




— Это я заметил.







— Ты помнишь того смазливого паренька, белорусского норвежца или норвежского белоруса, который победил на прошлом Евровидении?




— Который пидор?




— Ну, я не знаю. Хотя тоже читал.




— Так что?




— А группу такую, — Lacrimosa, знаешь?




— Знаю. Она мне не нравится. Тупая какая-то музыка.




— Ну, я бы так не сказал. Но ладно. Я тебе что хотел рассказать. Послушал вчера их последний диск. Так там вторая вешь, называется MandiraNabula, — это что-то с чем-то! Коктейль из песни этого пацана, еврейского «семь-сорок» и хорошего готического рока. Единственное, вместо скрипки Рыбака, — вспомнил фамилию этого пацанчика, у них аккордеон. Будет возможность — обязательно послушай! Мелодия — обалденная!







— Кстати…а с кем ты сейчас? С прежним?




— Уже нет. Надоел. Я его бросила!




— Да…Когда очень сильно любишь, всегда есть опасность, что тебя пнут, как собаку, и скажут, — надоел, пшол прочь!




— Вам это не грозит!




— Так кто новый Ромео?




— Да сейчас никого нет. Почти.




— А почти это как?




— Да встречаюсь сейчас с политеха с одним парнем. Он старше, на третьем курсе. Так, лишь бы кто-то был.




— И?




— Нет. Он мне не нравится. То, что вы подумали, не собираюсь.







— Ну все, я побежала! …нет-нет-нет, я не домой, я к подружке, так что не надо, я сама!




— Ну хорошо…я проведу тебя к остановке.







…вернулся в бар, где они сидели.




Неспешно допил коньяк. Зачем-то провел рукой по спинке стула, на котором она только что сидела. Закрыл на мгновение глаза и окунулся в аромат ее парфюма.




Бросил барменше, — Повторите!




Музыка в небольших динамиках бара играла в фоновом режиме, но его вдруг привлекло начало новой вещи. Уж больно классной была насвистываемая мелодия.




Спросил у барменши, кто это?




— Rammstein последний, — ответила девчонка.




Удивился, — казалось бы! Но вещь была действительно хороша. Грустная и трогающая за душу.




В тему.




Вспомнил брошенный на него, когда они расставались, взгляд ее зеленых глазищ.







Нет.




Еще.




Пока.







Рано.