Мозг : Об этом приходилось молчать (кубинские хроники)

3 декабря 1956 г.
Они шли уже четвертый день, останавливаясь только чтобы поесть и поспать, стремясь скорее достичь Туркино – самой недоступной вершины Сьерра-Маэстра.
Неудачи начались с самого отплытия «Гранма» из порта Туспана: изнурительная качка, плохая видимость, негодные навигационные приборы, карта разъеденная блевотиной аргентинца Че, кроме морской болезни страдавшего ещё и от мучительных приступов астмы, плачевная высадка в болото близь Лас-Колорадас, которую Хуан-Мануэль справедливо сравнивал с кораблекрушением, бомбежка, в мангровых зарослях, унесшая жизни многих товарищей…

Крестьяне не проявляли особой сердечности. В последний раз фермер наотрез отказался помогать «бородатым бунтарям». Весь багаж марксисткой идеологии не помог Фиделю и Че убедить несговорчивого крестьянина в необходимости поддержать революцию если не личным участием, то хотя бы провиантом. Пришлось пойти на хитрость: Бенитес соблазнил в хлеву перезрелую фермерскую дочурку, и, пока он судорожно елозил меж её жирных ляжек, товарищи тайком прикладывались к вымени привязанной в стойле кобылы. Чувствуя, что его «карабин» вот-вот выстрелит, Бенитес перевернул обомлевшую от свалившегося на неё счастья толстуху лицом книзу, жестами прося кого-нибудь из товарищей его подменить. Пришедший на смену Рамон не ударил лицом в грязь и, смело протиснувшись промеж рыхлых булок, продолжил танго в лучших латиноамериканских традициях. Когда из сморщенного вымени старой клячи была выжата последняя мутно-белесая капля, Бенитес вновь сменил Рамона, чтобы скрыть обман.

- Ты честно отдала себя делу революции милагрос, сказал он, застегивая, наконец, штаны. Я обязательно вернусь за тобой, когда мы победим… и скрылся в темноте.

- Одни трахались, чтобы другие смогли отсосать – пошутил кто-то.
- При социализме трахаться и отсасывать все будут поровну – пообещал Че.
- И по команде – добавил Фидель.

Весь следующий день они снова шли, стараясь запутать следы и уйти как можно дальше в горы. Рамон и Бенитес часто останавливались и подолгу с томными физиономиями скребли у себя в штанах.
Вечером, наконец, остановились, чтобы разбить лагерь. Фидель уже успел раскурить свою трубку (табак с самого отплытия лежал в жестяной банке, за пазухой у Че, это оказалось самым безопасным местом на корабле, т.к. там ему не угрожали ни морская вода, ни блевотина), когда из кустов появился Рамон, а вслед за ним и запыхавшийся Бенитес.
- Амиго – недовольно сказал Че, - если тебя так мучает твой la pinga то может тебе не идти дальше, а подождать, пока тебя нагонят ищейки Батисты и отрежут его насовсем?
- Лучше сам отрежь, вместе с яйцами... ты же врач. Я больше не могу думать о революции, этот зуд меня доконает…
- Ладно, снимай штаны, посмотрим.
Нечастный снял изодранные перепачканные кальсоны, Че внимательно осмотрел изрезанную бордовыми просеками черно-бурую сельву на его лобке в увеличительное стекло.
- Согрейте воды. Луис одолжи нам свою бритву.
- Слушай, Че, я погорячился… конечно, если так надо для революции но может я как-нибудь все же перетерплю – замялся Бенитес.
- Нет, если не сделать это сейчас, иначе скоро вместо того, чтобы стрелять по врагу, мы все будем кататься по земле и скрести свои cojones…
Смотри, - он отдал Бенитосу увеличительное стекло – вот что мешает нашему отважному Бенито думать о Революции.
Увеличенные линзой курчавые волосы очень походили на мангровые заросли, среди которых, как крабы во время отлива шныряли сотни маленьких насекомых
- Тьфу, мандовошки!
- Бенито, да ты привел с собой целую армию?
- Шпионы Батисты!
- Рамон, иди сюда скорее, покажи и ты своё стадо! Ты теперь богатый человек, Рамон!
Вскоре общими усилиями, Рамон и Бенитес были повсеместно наголо обриты и протерты керосином, их бельё и волосы сожжены, а сами они, абсолютно голые блаженно растянулись поближе к огню.

- Это первая победа нашей революции – сказал Фидель, - вот так мы когда-нибудь очистим весь наш остров от присосавшихся к нему империалистических паразитов!

«Это первое сражение, в котором мы не понесли потерь, хотя противник многократно превосходил нас по численности» - записал в своем дневнике Че.