проф. Преображенский : Харон обратно не перевозит

Какие сны в том смертном сне приснятся, Когда покров земного чувства снят?



В. Шекспир.







Завещаю тела моего не погребать по тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться…



Н.В. Гоголь



















…Димка Холодов был драйвером принтера НР LaserJet, и ему срочно нужно было распечатать текстовый файл, но в этот момент, как назло, пропала связь с устройством. Он отправил уже несколько запросов, один за другим и никакого ответа. И хотя в потере связи не было никакой его вины, он вдруг почувствовал мелкую противную дрожь в области периферийных кластеров. А пользователь, между тем торопится, нервничает, того и гляди, начнет стучать по системному блоку кулаком.



Вообще говоря, ситуация была довольно паршивой, пользователь мог потерять терпение и стереть Холодова к чертям собачьим. Ведь для него, пользователя Димка был всего лишь небольшой системной программой, которую можно легко удалить, а вместо нее так же легко инсталлировать другую. Если конечно умеешь.



К счастью для Димки пользователем была Вера Синицына, молоденькая секретарша Генерального директора, и она понятия не имела, как удалять и устанавливать принтерные драйверы. Она только непрерывно долбила тоненьким пальчиком по клавише «Enter» и бормотала: «Ну, миленький, давай!». Но девушка могла в любую минуту позвать системного администратора, и тогда катастрофы не избежать. Холодов хорошо знал этого безжалостного садиста и маньяка, Леньку Митина. Три года назад кто-то показал ему, как форматировать винчестер, и с тех пор это стало его любимым развлечением. Даже с самыми безобидными вирусами типа «Worm» он расправлялся при помощи формата низкого уровня.



Верочка продолжала отчаянно долбить по клавиатуре, ее терпение было явно на пределе, и тогда Холодов вывел на экран следующее сообщение:



«Уважаемый пользователь! В настоящий момент система не получает ответа от принтера «НР LaserJet 5L», но вскоре связь будет восстановлена и файл распечатан. Сохраняйте, пожалуйста, спокойствие! Ни в коем случае не удаляйте драйвер принтера и не обращайтесь к системному администратору!»



- Во блин дает! – возмутилась Верочка, — Свет глянь, что этот гад пишет! «Сохраняйте спокойствие!» Там шеф рвет и мечет, ему срочно отчет нужен, а он «сохраняйте спокойствие!».



Светка подошла и уставилась на монитор.



- Бред какой-то! – согласилась она с подругой и в знак солидарности тоже несколько раз стукнула по клавише «Enter».



«По лбу себе постучи!» – подумал Димка, и с трудом удержался, чтобы не вывести соответствующее сообщение на монитор. Но тут вдруг восстановилась прерванная связь, принтер заурчал, как сытый кот и стал засасывать бумагу.



- Наконец-то! – обрадовалась Верочка и побежала к аппарату ловить свой отчет.



Угроза уничтожения миновала, но Холодов не испытал облегчения, а лишь сосущую пустоту в теле загрузочного модуля.



Между тем Верочка Синицына отнесла отчет своему шефу и вновь уселась за компьютер. Ее тонкие и нежные пальчики зависли над клавиатурой, и тут Димка почувствовал, что с ним явно твориться что-то неладное. Казалось, вся его файловая структура пришла в движение. Данные сами собой начинали копироваться из одного файла в другой, заполняя все новые и новые кластеры, и ему стало казаться, что сейчас его контрольная сумма поплывет.



Девушка вновь обратилась к нему, с просьбой распечатать какую-то идиотскую справку. Холодов вдруг занервничал, долго не мог найти нужный фонт, затем перепутал кодировки и даже пропустил несколько строчек.



Пока Верочка с изумлением смотрела на непонятные закорючки, выползавшие из лазерного принтера, Димка решил обратиться к своему другу доктору Вебу.



- Да у тебя, похоже, вирус! – сообщил доктор, просканировав Холодова.



- Откуда? – удивился Димка, — Не может быть! Ты же меня только вчера проверял!



- Да не пугайся ты так, вирус дело житейское! Хочешь, я тебя полечу!



- А это не больно Док? – испугался Холодов.



- Нет, совершенно не больно! – заверил его доктор.



- Ну, тогда ладно, валяй! – согласился Димка.



- Не удается вылечить! — сообщил через некоторое время доктор Веб, — Ты извини, драйвер, но придется тебя удалить!



Димке сделалось страшно. Конечно, он всегда знал, что не вечен, и когда-нибудь его непременно сотрут, как устаревший программный продукт, но он привык успокаивать себя тем, что до этого времени очень и очень далеко, а раз так, то он успеет еще что-нибудь придумать. И вот это время пришло, а он так ничего и не придумал.



- Но я не хочу удаляться! Я хочу посылать запросы на принтер, устанавливать шрифты, менять кодировки. Я хочу жить! Я еще так мало успел в своей жизни!



- Я все понимаю, драйвер, но ничем не могу тебе помочь.



- И что же со мной будет, когда ты меня удалишь?



- Ничего! Ты абсолютно ничего не почувствуешь, просто перестанешь существовать, так, словно тебя никогда и не было, а на твое место установят другой драйвер.



- А как же голубой туннель, светящееся существо, жизнь после жизни и так далее?



- Все это сказки, поверь мне! За свою жизнь я проводил в последний путь столько файлов, что могу тебе точно сказать, там за последней чертой ничего нет!



- Постой, Док! Как же так? Не можешь же ты просто взять меня и уничтожить! Ведь мы же с тобой друзья!



- Конечно друзья, драйвер но, к сожалению, такие вопросы не мы с тобой решаем!



- А кто же!



- Системный администратор! – ответил Доктор, и Димка почувствовал, как все его файлы летят в мусорную корзину…







* * *







- Холодов, ты что спишь что ли! – пропел нежный женский голосок у него над ухом. Димка вздрогнул и поднял голову – перед ним стояла Верочка Синицына, новая секретарша босса. Генеральный директор банка «Люцений» менял своих секретарш, чуть ли не каждые три месяца, и надо отдать должное его вкусу, все они были просто на удивление хороши.



- Смотри, шеф увидит, вылетишь с треском! – добавила девушка.



- Да я всю ночь не спал… - попытался оправдаться Холодов.



- Тебе надо кофе выпить или чай крепкий! Если хочешь, я могу тебе сделать, только у меня чайник сгорел! Сегодня утром я воткнула его в розетку и вдруг искры, огонь, я так испугалась! Может его можно починить? Пойдем, я тебе покажу!



Как оказалось, чайник не пострадал, сгорел только провод в том месте, где он должен крепиться к вилке.



- У тебя нож есть, контакты зачистить? – попросил Димка.



- Канцелярский подойдет? – Верочка протянула ему нож, — Он маленький, но очень острый, как бритва!



Пока Холодов зачищал контакты, девушка развлекала его своей болтовней.



- Так вот, прикинь, на мне такое длинное красное платье с разрезом, красные туфли на высоком каблуке… Холодов, да ты меня не слушаешь!



- Да слушаю я тебя! – ответил Димка и в этот момент нож соскочил и глубоко вонзился ему в палец, — Вот черт!



- Ты что, порезался? Надо срочно перевязать, а то ты истечешь кровью! У меня есть чистый носовой платок, дай сюда руку!



Девушка схватила Димку за руку и уже хотела замотать палец платком, но вдруг остановилась.



- Странно, крови совсем нет! – проговорила она, с удивлением разглядывая рану — А порез очень глубокий, до кости!



- Действительно странно, — согласился Димка, — И не больно совсем!



- Да ты бледный как мел! И синяки под глазами! Тебе плохо?



- С чего ты взяла? Я же сказал, мне не больно!



- Это не важно, садись в кресло! Дай я тебе лоб пощупаю!



Девушка приложила нежную теплую ладошку к Димкиному лбу.



- Да он у тебя холодный как у покойника! Надо срочно скорую вызывать! У меня где-то номер был!



- Не выдумывай! – попытался остановить ее Холодов, — тебя же засмеют! Взрослый мужик порезал пальчик и из-за этого надо беспокоить серьезных людей в белых халатах?



- Но у тебя не идет кровь, ты бледный и холодный! С тобой явно что-то не так! Сиди не дергайся, а я буду звонить!







* * *







Врач оттянул Димке нижнее веко, хмыкнул, посветил маленьким фонариком в зрачок, затем попытался нащупать пульс на шее.



- Носилки, быстро! – скомандовал он стоявшим рядом санитарам.



Холодова уложили на носилки и санитары уже хотели его нести, но врач остановил их.



- Боюсь, не довезем! – озабоченно проговорил он – Ставьте носилки на пол! Сестра, дефибриллятор!



Пока сестра готовила прибор, врач удалил всех посторонних из помещения, а затем вколол Димке какую-то дрянь из шприца с длинной иглой под левый сосок. Тем временем сестра расстегнула рубашку на груди у Холодова и подала врачу металлические пластины.



- Разряд! – скомандовал он, приложив электроды к груди пациента.



Димку так долбануло током, что он буквально подпрыгнул на носилках.



- Да что же вы делаете? – возмутился он, — Вы, что совсем охренели!



- Мы пытаемся вернуть вас к жизни, а вы нам мешаете! – спокойно ответил врач и опять взялся за электроды, — Сестра, зафиксируйте больного!



Девушка в белом халате ловко пристегнула Димкины руки и ноги к носилкам и экзекуция продолжилась. После восьмого разряда врач, наконец, отложил в сторону орудия пытки и смахнул рукавом пот со лба.



- Бесполезно! – проговорил он, обращаясь к медсестре, — Мы его потеряли!



- Что значит, потеряли? – удивился Димка, — Я же здесь, на полу, вы что не видите?!



- Извини парень, мы сделали все что могли! – ответил врач, в бессилии разведя руки.



- Слишком поздно приехали! Пробки! – добавила медсестра и грустно вздохнула, — Пятью минутами раньше и ты мог бы жить!



- Что значит, мог бы? А сейчас я что, по-вашему, делаю? Хватит нести этот бред! – Холодов дернулся, пытаясь подняться, — И развяжите меня, наконец!



- Сестра, освободите больного! – сказал врач, — Впрочем, какой он теперь больной?



- Да я вам сразу сказал, что я здоров, а вы мне не верили! – Димка встал с носилок и направился к двери, — Я могу иди?



- Да, конечно, — ответил врач, усаживаясь за стол, — я только вам сейчас документы выпишу!



- Какие документы?



- Какие положено – свидетельство о смерти! – спокойно ответил врач, не поднимая головы от своих бумаг.



- Какая смерть? О чем вы? Откройте глаза — я жив! Я хожу, разговариваю! – Холодов сделал несколько демонстративных шагов и даже топнул ногой.



- Ну, это все не объективные признаки! – спокойно возразил врач, не поднимая головы.



- Не объективные? А что же тогда, по-вашему, объективные?



- Объективные это реакция зрачка, давление, кардиограмма, наконец! – врач оторвался от писанины и протянул Димке бумажную ленту, — Вот полюбуйтесь, прямая линия! Я же ничего не выдумываю!



- Да это бред сивой кобылы! – возмутился Димка, — Вы не врач, вы шарлатан! Кто вас учил? Живого человека от мертвеца отличить не можете! Эскулап! Вы наверно экзамены за деньги сдавали! Нет, я понял, вы диплом в переходе купили!



Тут Холодов увидел, что стоявшая в углу медсестра подает ему какие-то знаки. Он подошел к девушке и она, встав на цыпочки и сложив руку щитком, прошептала ему в самое ухо:



- Он тоже мертвый!



- Кто? – не понял Холодов.



В ответ сестра молча кивнула в сторону сидевшего за столом коллеги.



Димка обернулся и увидел, что через всю шею врача тянется темно-красный рубец, рот его приоткрыт и оттуда буквально вывален распухший фиолетовый язык.



- Да как же он… — начал Димка, но девушка его остановила.



- Тсс! – сказала она, приложив палец к губам, — Не говорите ему ничего, он очень расстроится!



И в этот момент Холодов заметил, что с девушкой тоже не все в порядке, весь левый висок у нее был вдавлен, словно от чудовищной силы удара и покрыт коркой запекшейся крови. Он хотел спросить, откуда это у нее, но тут на столе зазвонил телефон. Врач и сестра испуганно переглянулись и в немом ожидании уставились на Холодова, даже и не подумав снять трубку. Тогда Димка сам двинулся к телефону и в этот момент проснулся…







* * *







Подняв голову, он опять увидел перед собой Верочку Синицыну. Вот черт, так значит, это тоже был сон! Двойной! Сон во сне! Ужасно неприятное ощущение!



- Холодов, ты чего трубку не берешь? Я тебе звоню, звоню… Ой, а у тебя на лбу клавиши отпечатались – девушка глупо хихикнула прикрыв рот ладошкой, — Ты зачем на клавиатуре спишь?



- Да я просто не спал всю ночь … — начал Витка и осекся. Поразительная догадка, словно молния, сверкнула у него в мозгу, — Постой! Ты сейчас скажешь, что мне надо выпить крепкий кофе, и ты можешь мне его заварить! Только у тебя чайник сгорел! Так?



- Вовсе и не сгорел. Но тебе кофе я варить все равно не буду! После кофе тебя потянет на лирику, захочется женской ласки и все такое, знаю я эти штучки! Хватит с меня, и шефа! Да кстати, он тебя просил зайти. Только сейчас тебе идти нельзя, надо подождать пока отпечатки на лбу сойдут, а то он сразу догадается, чем ты в рабочее время занимаешься!



И девушка потерла своей нежной ладошкой Димкин лоб. Рука девушки была такой же нежной и ласковой как там, во сне. Нет, если это и был сон, то просто на удивление реальный!







* * *







- Разрешите, Николай Егорович? – спросил Димка, осторожно приоткрыв дверь кабинета.



- Ну кто там еще? – раздраженно отозвался генеральный директор и поднял голову. Но едва он увидел посетителя, как лицо его побледнело и стало вытягиваться. Он даже привстал со своего кресла.



- Холодов ты? – проговорил он, как-то странно растягивая слова, — Зачем? Не надо!



- Но вы же сами меня вызвали, Николай Егорович!



- Я? Разве? Впрочем, проходи, садись! На вот водички выпей! – директор налил в стакан минералки, — Ты же знаешь, как я к тебе всегда относился! Я любил тебя как родного сына! Я даже хотел прибавить тебе зарплату, честное слово! Но обстоятельства складываются таким образом, что… — закончить фразу он не успел, в дверь просунулась голова секретарши.



- Николай Егорович, к вам пришли…



- Вера, ты что не видишь – я с человеком разговариваю! – оборвал ее директор.



- Извините, но там…



- Я сказал закрой дверь! Итак, Холодов… на чем я остановился?



- Вы сказали, что я вам как родной сын! — напомнил Димка.



- Да! И как специалиста я тебя всегда ценил, честное слово! Но обстоятельства складываются таким образом, что мне придется тебя уволить! Ты только не подумай, что я чего-то там боюсь или у меня предрассудки. Нет! Но сейчас такое время, с мертвыми душами очень строго! Любая проверка и…



- Постойте Николай Егорович, какие мертвые души? Это вы сейчас о чем?



- О тебе Холодов!



- Стоп! Опять! Этого не может быть, ведь я же проснулся!



- В каком смысле проснулся?



- Понимаете, мне приснился сон, как будто я умер. Но ведь это же был сон! Николай Егорович, скажите, ведь вы сейчас не спите, так?



- Нет, конечно!



- Вот! И я тоже не сплю! Тогда откуда же весь этот бред? Николай Егорович, посмотрите на меня, я хожу, разговариваю с вами, воду пью? Разве мертвецы пьют воду?



- Я все понимаю Холодов, но, к сожалению, я просто не имею права не реагировать на сигналы!



- Какие сигналы? – спросил Димка, но директор ответить не успел, дверь распахнулась, и в кабинет вошел тот самый врач из Димкиного кошмара с красной полосой на шее и фиолетовым языком, а следом за ним медсестра с расплющенной головой. Так как врачу сильно мешал распухший язык, то говорила в основном сестра, а ее шеф лишь изредка мычал и кивал головой в подтверждение ее слов.



- Ну что же вы Холодов, вдруг исчезли, ничего не сказали и документ не забрали! – сказала девушка и укоризненно покачала изуродованной головой.



- Какой документ?



- Вот! — она протянула бумагу с синей печатью, — свидетельство о смерти!



- Опять вы за свое?! – возмутился Димка, — Ну что я вам плохого сделал? Почему вы меня преследуете?



- Вы нарушаете закон!



- Какой еще закон?



- Основной закон — закон эволюции. Мертвые должны освобождать место для живых!



- Но я же говорил вам, что я не умер и умирать не собираюсь!



- Вы сами то понимаете, какую глупость сейчас сказали? – тонкие губы девушки исказила саркастическая ухмылка, — На земле с начала времен жило около 100 миллиардов человек и все они умерли. Сейчас на земле живет около 7 миллиардов человек и все они умрут! А вы-то чем лучше?



- Да нет, не лучше конечно… — Холодов немного смутился, — просто мне почему-то всегда казалось… точнее не казалось, а было такое ощущение, с тех самых пор как я узнал, что все люди смертны, что ко мне это почему-то не относится. Хотя умом я, конечно, понимал, что я такой же как все и меня ждет общая для всех участь, все равно, где-то там глубоко внутри продолжало жить чувство, что все не так и смерть — это для других, не для меня! Все умрут, а я останусь!



- И не надейтесь!



- Но вы же сами видите — я хожу, разговариваю, пью воду…



- Это ваше тело ходит, разговаривает, пьет воду, а сами-то вы уже давно мертвец! Так что лучше закройте глаза и вытяните руки вперед!



Димка повиновался, а когда снова открыл глаза, увидел, что на него натягивают белую рубаху с длинными рукавами.



- Что это? — спросил он.



- Это саван, обязательная одежда для всех мертвецов, — объяснила сестра, ловко завязывая рукава на спине узлом, — А теперь следуйте за нами!



- Куда?



- Туда где человеку положено находиться после смерти — на остров Мертвых! Да вы не волнуйтесь, там вам будет хорошо! – сказала сестра и легонько подтолкнула Холодова в спину.







* * *







Через полчаса машина с красным крестом уже покинула город и неслась куда-то по неожиданно пустынному асфальтовому шоссе. Димка сидел в заднем отсеке, отделенном от кабины водителя металлической стенкой с окошечком. На этой стене в рамке под стеклом висела «Памятка умирающим». Сидеть со связанными руками было скучно, и Холодов начал читать:







«…Подготовку к смерти следует начинать в раннем возрасте, чтобы человек мог выработать правильное отношение к переходу в иной мир.



Многие откладывают это чрезвычайно важное дело на потом, а когда приходит время часто бывает уже слишком поздно.



Итак, что вы думаете о смерти? Можете ли вы принять смерть с такой же радостью и энтузиазмом, как и жизнь? …»







Машину тряхнуло и Димка, оторвавшись от чтения, посмотрел в окно. Оказывается автомобиль уже оставил шоссе и ехал теперь по проселочной дороге через густой лиственный лес.



- Куда вы меня везете? – спросил Димка.



- Не волнуйтесь, — ответила сестра, — Уже скоро приедем!



Машина, попрыгав еще некоторое время по ухабам, выехала на берег реки и остановилась.



- Выходите! – сказала сестра, и открыла дверцу.



Солнце уже клонилось к закату, и над рекой клубился густой вечерний туман. Из этого тумана медленно выплыла простая деревянная лодка, на корме ее стоял высокий худой человек в черном плаще с капюшоном и длинным веслом в руках. Лодка ткнулась носом в песок, и тут Холодова вдруг охватил животный страх.



- Стойте, не надо! Я не хочу! – закричал он, и начал вырываться и из державших его рук, — Опустите меня!



- Успокойтесь! – сказала сестра, усилив хватку, — То, что должно было случится, уже случилось и теперь ничего изменить уже нельзя.



- Не говорите ерунды, ничего еще не случилось! — возразил Димка продолжая вырываться.



- И почему только люди так бояться смерти? – притворно вдохнула сестра.



- Я вовсе не боюсь смерти, это совсем другое! Я просто не могу ее понять. Точнее не могу себе представить как это так: мир будет продолжать существовать, а меня в нем не будет. Нигде! Полная чернота и ничто. Впрочем, полную черноту я представить могу. Я могу представить, что я не буду ничего ни видеть, ни слышать, ни обонять запахов, ни ощущать вкуса, и даже не чувствовать на своей коже никаких прикосновений. Но я не могу представить, как может случиться, что я вдруг перестану думать! Я никогда, ни на секунду не прекращал этого делать, с того самого момента как начал себя осознавать. Я знаю, есть специальные упражнения позволяющие достичь этого состояния, какие-то мантры, я пробовал, но у меня ничего не получилось!



- Не волнуйтесь, теперь получится! Вам помогут! – сказала сестра, — Залезайте в лодку!



Холодова усадили на заднее сидение, и человек в плаще оттолкнулся веслом от берега.



- А вы разве не со мной? – спросил Димка, с удивлением посмотрев на стоявших на берегу провожатых.



- Нет, нам на остров нельзя, — покачала головой сестра, — Харон обратно не перевозит!







* * *







Дом на холме был выкрашен желтой краской и более всего походил на дворянскую усадьбу XIX века. Краска уже кое-где успела облететь, и от этого здание приобрело слегка запущенный вид. Подойдя ближе, Холодов смог прочитать надпись над входной дверью: «Вечный покой».



Человек в плаще, которого назвали Хароном, долго вел его длинным коридором, по бокам которого были двери с медными позеленевшими от времени табличками. На табличках вместо цифр стояли греческие буквы. Но не это удивило Димку, гораздо больше его поразил сам коридор, они шли уже минут десять, а конца ему не было видно.



- Долго еще? – не выдержал, наконец, Димка.



- Нет, — ответил Харон, — почти пришли!



И в самом деле, через несколько минут он остановился у одной из дверей и открыл ее при помощи магнитной карточки.



В просторной светлой комнате стояли четыре железных кровати с тумбочками в изголовье и большой деревянный шкаф в углу. На одной из кроватей сидели двое мужчин в полосатых пижамах и играли в шахматы, а третий стоял рядом и наблюдал за поединком.



Едва открылась дверь, как все трое забыв про игру, повернули головы и с интересом уставились на вошедших. Между тем Харон развязал рукава, снял с Димки рубаху и вышел, оставив его наедине с обитателями комнаты.



Одного из шахматистов, пожилого господина с густой гривой седых волос Холодов узнал сразу, его фотография с высунутым языком со школьных лет висела у него над письменным столом.



- Альберт Эйнштейн! – вежливо представился господин, подтвердив Димкину догадку.



Второй игрок средних лет, высокий худой с длинными волосами и носом назвал себя Николаем Гоголем.



- Не может быть! — обрадовался Димка, — Ведь вы мой любимый писатель! А «Записки сумасшедшего» просто моя настольная книга!



- Приятно видеть столько здравомыслия в молодом поколении, — ответил Николай Васильевич, — А прежде, признаюсь, взглянувши на вашу физиономию, никак нельзя было думать, чтобы вы были путный человек. Позвольте спросить: верно, покойница матушка ваша, когда была брюхата вами, перепугалась чего-нибудь?



- В каком смысле? – слегка опешил Димка.



- Нет, я вам скажу, вы не будьте в претензии, это очень часто случается. Вот у нашего заседателя вся нижняя часть лица баранья, так сказать, как будто отрезана и поросла шерстью совершенно, как у барана. А ведь от незначительного обстоятельства: когда покойница рожала, подойди к окну баран, и нелегкая подстрекни его заблеять.



- Да оставьте вы своего заседателя в покое, Николай Васильевич! – вступился за Димку гениальный физик, — Ваш ход!



- Честно говоря, Альберт Иванович шахматы мне изрядно наскучили, - проговорил Гоголь, в задумчивости глядя на шахматную доску — может лучше в картишки?



- Я карт и в руки никогда не брал, даже не знаю, как играть в эти карты. И потом, какой я вам Альберт Иванович? - обиженно проговорил Эйнштейн.



- Просите великодушно, Альберт Германович, все время сбиваюсь! А все оттого, что я, когда пишу, слишком напрягаю свой мозг, серые клеточки гибнут и теперь он у меня сделался похож на швейцарский сыр – весь в дырках! Вот вы полагаете, будто человеческий мозг находится в голове? Э нет…



- Знаю, знаю, — прервал его профессор, — Он приносится ветром со стороны Каспийского моря! Делайте свой ход!



- Но если уж вам так противны карты, то можно в домино или кости! – не сдавался писатель.



- Бог не играет в кости! Ходите или я засчитаю вам поражение!



Между тем к Димке подошел третий обитатель комнаты, молодой голубоглазый блондин с мягкими волнистыми волосами. Свое крепкое мускулистое тело он завернул в белую простыню на манер греческой туники, края которой скрепил на плече крупной брошкой с изображением медузы.



- Александр! – сказал он, откинув назад свои красивые волосы.



- Как, просто Александр? – попытался уточнить Димка.



- Александр Великий! Но вам не обязательно падать ниц и лобызать мои сандалии! – милостиво разрешил он и протянул крепкую сухую руку.



- Дмитрий! – ответил Холодов, пожимая ее.



- Как я понимаю, вас так назвали в честь богини плодородия Диметры? – предположил Александр, — Ведь вы македонец? Хотя нет, скорее грек, я угадал?



- В некотором смысле, — уклончиво ответил Холодов.



- В таком случае вы должны меня понять, каково это культурному человеку жить среди варваров! – сказал Александр, выразительно покосившись на шахматистов, - Теперь, по крайней мере, у меня будет собеседник способный оценить благородство души!



- Вы знаете, я, скорее всего здесь не надолго! – начал объяснить Димка, — Я попал сюда совершенно случайно, по ошибке! Эти эскулапы как видно нигде не учились и все перепутали! Они вдруг решили, что я умер!



- Представьте себе, со мной приключилась практически та же история! – перебил его Александр, — За 5 дней до начала похода против арабов я заболел. После двух недель жестокой лихорадки 10 июня 323г. до н. э. я впал коматозное состояние, и лекари объявили, что я умер… впрочем, все это уже описано у Плутарха!



Александр развернул длинный свиток и, найдя нужное место, указал ногтем.



- Вот, читайте отсюда!







«…В те дни царя тревожили дурные знамения. При подходе к Вавилону у самых стен города, он увидел множество воронов, которые ссорились между собой и клевали друг друга, причем некоторые из них падали замертво на землю у его ног.



На самого большого и красивого льва из тех, что содержались в зверинце, напал домашний осел и ударом копыт убил его. В тот же день пришел к нему некий Гагнофемид, который сообщил, что слышал от царя Антигона что Александра хотят отравить, причем ядом, должна послужить ледяная вода, которая по каплям, как роса, стекает с какой-то скалы близ Нонакриды ее собирают и сливают в ослиное копыто. Ни в чем другом хранить эту жидкость нельзя, так как, будучи очень холодной и едкой, она разрушает любой сосуд.



Царь ему не поверил и велел казнить, а сам отправился на пир к Неарху где выпил много вина. На следующий день он почувствовал сильнейший озноб…



…На двадцать восьмой день месяца десия к вечеру лекари объявили, что Александр скончался. Тотчас явились многие из македонян и хотели пройти к телу, но врачи отказали им в этом, ссылаясь на волю покойного. Тогда высшие военноначальники собрались в одной из комнат дворца, чтобы посовещаться, что делать дальше. Вскоре, однако, между ними началась ссора, так как ни один не хотел уступить другому власти, которая оказалась неожиданно в их руках. Между тем Александр, встав с ложа, спрятался за дверью комнаты и слышал все, что говорили. Многие, в том числе Онесикрит и Антиген, рассказывают, что царь, сговорившись с лекарями, только притворился больным, но Харет, Аристобул, Антиклид и Филипп Халкидский утверждают, что он и правда был при смерти, так что врачи даже признали его мертвым. Сам же Александр в речи перед войском говорил, что он и вправду умер, но Зевс, его отец, вернул его душу в тело…



Итак, Александр слушал за дверью и все больше преисполнялся гневом. Наконец, не в силах далее терпеть, он стремительно вбежал в комнату, позабыв даже, что был наг…»







- Пожар! – услышал Холодов у себя за спиной громкий крик, — Воды, скорее воды!



Он обернулся и увидел, как Эйнштейн топчет горящую на полу стопку бумаг, в то время как огонь уже успел перекинуться на занавеску.



Димка, не раздумывая, схватил графин с водой и плеснул под ноги великому физику, а тем временем Александр принялся сбивать пламя с портьеры стулом и тут же развалил его в дрова.



- Вы, Александр, конечно герой, — едко заметил Гоголь, — но зачем же стулья ломать? От этого убыток казне!



- Уж кто бы говорил про убытки! – возразил профессор, поднимая с пола мокрые листки и стряхивая с них воду, — Николай Васильевич, голубчик, ну сколько можно? Вам же было сказано – рукописи не горят! А штора между тем уже занялась! Вот спалите дом, и где мы будем жить?



- Но вы тоже должны меня понять! – начал оправдываться писатель, — «Мертвые души», второй том, я должен…



- Во-первых, это не «Мертвые души» а моя «Теория единого поля»! И потом кто вам внушил такую дикую мысль — жечь собственные произведения?



- Понимаете, — Гоголь наклонился к уху профессора и громко прошептал, — Сегодня, во время прогулки в саду я слышал Голос!



- Как опять? – возмутился Эйнштейн, — Ну, это просто черт знает что такое!



- Тсс! — Гоголь приложил палец к губам и огляделся по сторонам, — Не поминайте его! Еще третьего дня всю ночь мне снился, и такой гадкий привиделся; а рога-то длиннее бычачьих!



- Я дивлюсь, как они вам десятками не снятся. Из одного христианского человеколюбия дал почитать свою «Теорию единого поля» и во что вы ее превратили?



- Дмитрий возьмите, пожалуйста, Плутарха, — шепотом проговорил Александр и незаметно сунул Холодову свиток, — Мне кажется, у вас он будет в большей безопасности! Оно конечно, рукописи не горят, но искушать судьбу все-таки не стоит!



Убедившись, что Холодов надежно спрятал свиток под рубашкой, он добавил:



- Теперь вы видите, с кем мне приходится делить свой последний приют? Один постоянно пытается жечь собственные рукописи, которые к несчастью не горят, а второй и того хуже – играет на скрипке!



- Дмитрий, так вы же не слышали моей игры! – спохватился Эйнштейн. Он взял лежавший на тумбочке футляр и уже извлек из него скрипку, но тут на выручку Холодову пришел Александр.



- Постойте профессор, наш новый постоялец, очевидно, проголодался с дороги. Может быть, вы проводите его в сад?



- И в самом деле, Дмитрий, вы не желаете подкрепиться? – спросил профессор, с сожалением убирая скрипку обратно в футляр, — У нас в саду растут чудесные фрукты!



Едва речь зашла о фруктах, как в желудке у Холодова что-то глухо заурчало, и он почувствовал, что и впрямь проголодался.



- Пожалуй, было бы неплохо! – согласился он.



- Идемте, я вас провожу! – сказал профессор, открывая дверь на балкон, — А после обеда я побалую вас Крейцеровой сонатой!



С балкона они спустились в сад. Димка мог с уверенностью сказать что деревья, которые росли здесь, он видит впервые. Некоторые еще только цвели, в то время как на других уже были видны плоды, крупные сочные и весьма аппетитные на вид.



- Скажите профессор, — спросил Димка, — а что обитатели других комнат тоже гуляют здесь?



- Нет, чужие здесь не ходят, — ответил физик, — Не могу сказать, с чем это связано, но, скорее всего, для каждой комнаты предусмотрен свой сад!



Он сорвал крупный зрелый плод эллипсовидной формы, желтый с продольными синими полосами и протянул Холодову.



- Что это? – спросил Димка, с подозрением разглядывая необычное угощение.



- Честно говоря, названия этих фруктов никто из нас не знает, поэтому мы придумываем их сами. Этот, к примеру, мы назвали полосатик. Да вы ешьте, не бойтесь, он вполне съедобен и даже весьма приятен на вкус!



Димка вонзил зубы в сочную мякоть и тут же его рот наполнился восхитительной влагой. Ничего подобного ему пробовать до сих пор не доводилось.



- Очень вкусно! – признался он.



- Другие фрукты не хуже, могу вас уверить!



- Скажите профессор, а про какой голос говорил Николай Васильевич?



- А это… — физик махнул рукой, — Не обращайте внимания, у нас тут у каждого свой голос. А вы-то сами никаких голосов разве не слышали?



- Я, нет!



- Пока нет! – уточнил профессор, — Еще услышите! Вы только очень не пугайтесь, помните – голоса это нормально!



Между тем за разговором Димка незаметно доел свой фрукт и с удивлением обнаружил что наелся.



- Местные фрукты не только очень вкусны, но и чрезвычайно питательны, — сказал профессор, заметив, как Димка вытирает губы листом одного из растений, — Быть может, хотите теперь утолить жажду?



Он сорвал крупный цветок и протянул Холодову. Чаша цветка оказалась на две трети наполнена прозрачной жидкостью.



- Это нектар? – спросил Димка.



- Нет, амброзия!



Холодов сделал осторожный глоток и в ту же секунду, словно золотой огонь побежал по его жилам, наполняя все тело неведомым ранее каким-то совершенным до прозрачности счастьем. Он с жадностью осушил природный бокал до дна и отбросил его в сторону.



- Кстати о фруктах, — продолжал между тем профессор, — Вы можете есть все, что найдете здесь без опаски отравиться или испортить желудок. За исключением плодов дерева стоящего посреди сада.



- Что за древо?



- Так, есть одно дерево… — Димке показалось, что профессор смутился, — Я вам потом его покажу! А сейчас идемте скорее, помните, я обещал вам Крейцерову сонату!



- Только еще один вопрос, профессор! Когда я шел сюда я видел надпись над дверью – «Вечный покой». Эти слова, они что-нибудь означают или это просто аллегория?



- Никакой аллегории! Именно вечный и именно покой!



- Допустим, покой это понятно, но в каком смысле вечный? Я что буду жить здесь вечно?



- А вы как хотели? Харон обратно не перевозит!



- Это я уже слышал, но я сейчас о другом. Вы что хотите сказать, что я никогда не умру?



- Теперь уже нет. Умереть можно только один раз!



- Профессор и вы туда же? Ладно, эскулапы, они неучи им простительно. Но вы светило мировой науки, гений! Зачем вам это нужно — внушать мне, что я умер?



- Вы меня не совсем правильно поняли Дмитрий. Скажите вы слышали что-нибудь про кота Шредингера?



- Это тот, который сидел в черном ящике?



- Да! Там, если вы помните, еще была радиоактивная частица с вероятностью распада один к двум и баллон с ядовитым газом, который открывался в случае распада этой частицы. Так вот получалось, что кот в черном ящике был жив с вероятностью; и соответственно с той же вероятностью мертв. И с вами Дмитрий приблизительно та же история! Сейчас вы, как и тот кот находитесь в суперпозиции двух состояний: жизни и смерти и только в момент наблюдения коллапсируете к одному из них.



- Бред какой-то! – не выдержал Димка, — я не могу быть мертв с вероятностью ;, я же не кот!



- А в чем разница?



- Ну, как? – Димка слега смутился, — Ведь я же мыслю, следовательно, я существую! И потом где голубой туннель, светящееся существо и так далее? Ничего этого я не видел!



- Вы же умный человек, Дмитрий! Неужели вы верите в эти сказки? А впрочем, мы уже пришли!







* * *







После концерта скрипичной музыки обитателей комнаты сморил здоровый сон, только Димка все никак не мог уснуть. Он долго ворочался с боку на бок, пытаясь найти нужную позу и, наконец, поняв тщетность своих усилий, достал полученный от Александра свиток и стал читать.







«…Войско подошло к Геракловым Столпам — так называется пролив, который соединяет Внутреннее Море и Океан. Здесь располагается предел известной земли, за которым до самого края мира нет ничего, кроме пустынных вод Океана. Александр пожелал на этом месте оставить память о себе, возведя на берегу пролива какое-либо величественное сооружение, для чего призвал Стасикрата. Будучи повелителем почти всей известной части Ойкумены Александр желал раздвинуть границы своей власти и на то, что никому из людей неподвластно — будущие времена. И хотя он и был учеником великого философа, и от него непременно должен был узнать, сколь тщетны усилия человека изменить установленный богами миропорядок, — но видно власть затмила его разум.



Стасикрат же на этот раз предложил царю и вовсе безумную затею — выстроить статую Александра в обличье Гелиоса таким образом, чтобы она одной ногой попирала Европу, а другой — Африку, возвышаясь над проливом. Ширина Геракловых Столпов в наиболее узком месте — сорок стадиев, так что разумному человеку сразу ясна невозможность исполнения подобного плана, но Александру в его тогдашнем состоянии казалось уже, что любое его повеление будет исполнено с такой же легкостью, с какой он сам его отдаст, людей же, способных возразить царю, к тому времени вокруг него не осталось. Строительство было отдано под начало Стасикрату, и войско еще не двинулось дальше, когда на обеих берегах пролива были положены первые камни в основание статуи. Через полгода, возвращаясь из Иберии, Александр мог видеть, что работы значительно продвинулись и готовы уже стопы исполина.



Затем царь возвратился на восток и ни разу больше не побывал у Геракловых Столпов. Со строительством статуи же произошло вот что. Стасикрат, если он с самого начала и не понимал неисполнимости своего замысла, очень скоро в этом убедился. Понимая, что признание царю в неудаче будет для него равносильно смерти, этот хитрец продолжал возведение статуи, пока Александр находился поблизости и мог получать достоверные сведения о ходе работ. Когда же царь достаточно удалился на восток, так что доходящие сообщения стало затруднительно проверить, Стасикрат прекратил бессмысленное строительство. Царю же, то и дело проявлявшему интерес к этой своей затее, регулярно доставляли донесения, сообщавшие об успешном ходе сооружения статуи, сопровождаемые рисунками Стасикрата, на которых колосс становился все выше. На последнем из известных рисунков работа доведена уже до пояса. Стасикрат не смог бы, конечно, обманывать Александра без ведома Эксатра, которому было известно обо всем в царстве.



Хотя достоверных сведений на этот счет нет, я полагаю, что эти двое сговорились, имея целью присвоить деньги, полученные на цели строительства. Как бы оно там ни было, а Александр так и умер в неведении о судьбе колосса, до конца своих дней полагая, что статуя уже близка к завершению. На деле же построены были лишь две ступни по берегам пролива, из которых ни одна не дошла до наших дней…»







* * *







На следующий день Александр взялся учить Димку игре в теннис и загонял его до такой степени, что уже через час занятий им пришлось сделать перерыв.



- Скажите, Александр, — спросил Димка, вытирая майкой пот – А вы давно играете? У вас такой удар! Я, наверное, никогда так не научусь!



- Научитесь! – ответил Александр, — У нас впереди вечность!



- Про вечность я уже слышал от профессора. И про Харона, который обратно не перевозит. Я вот только одного не могу понять, вот вы здесь как я понимаю уже больше двух тысяч лет! Неужели за это время нельзя было ничего придумать? Украсть лодку, построить плот или переплыть реку вплавь, наконец?



- Плавать я не умею, — сказал Александр, — впрочем, в данном случае это вряд ли бы пригодилось. Воды Стикса дарят людям забвение, едва вы ступите в воду как превратитесь в ничего не помнящего идиота. Таких держат в восточном крыле, в палате № 6. А плот строить не из чего, местные деревья тяжелее воды. Хотя если бы даже и удалось построить плот или украсть лодку, то, как плыть в таком тумане? Куда бы вы не поплыли, все равно вернетесь назад! Впрочем, хватит пустых разговоров, берите ракетку!



- Подождите Александр, — остановил его Димка, — Еще один вопрос. Профессор говорил про какое-то дерево в середине сада, плоды которого якобы нельзя есть, они что ядовиты?



- Этого не знает никто, — ответил Александр, — Потому как есть их, никто не пытался. Из нас, по крайней мере. Но дело даже не в этом. Просто… ну как бы вам это объяснить? Ладно, идемте, я покажу вам это дерево, и вы все поймете! Ракетку оставьте здесь, ее никто не возьмет!



Они шли некоторое время по узкой тропинке среди тенистых деревьев и, наконец, вышли на поляну, посреди которой росла самая обычная яблоня. Хотя нет, яблоня была не совсем обычная, она была очень большая, и яблоки на ней тоже были крупные спелые и весьма аппетитные на вид.



- Так ведь это яблоня! – с разочарованием проговорил Димка.



- Разумеется, — согласился Александр, — а вы что хотели здесь увидеть?



- И что же, по-вашему, я должен был понять, увидев самую обычную яблоню? Хотя постойте, кажется, я начинаю догадываться! Вы, верно, читали библию?



- Нет, я предпочитаю классических авторов: Аристотель, Платон, Гераклит. Хотя Николай Васильевич иногда читает нам главы из священного писания по памяти. Но дело не в этом, поверьте! Скажите, вы слышали Голос?



- Какой голос? У меня и профессор тоже спрашивал про голос! Что за голос?



- Значит, не слышали, — задумчиво проговорил Александр, — В таком случае у вас все еще впереди! А теперь нам пора возвращаться, а то скоро погасят солнце!



- Вы, наверное, хотели сказать, солнце зайдет? – машинально уточнил Димка.



- Может и так, — не стал спорить Александр, — только заход солнца здесь настолько стремителен, словно кто-то просто поворачивает выключатель…







* * *







- А вот и наши олимпийцы! – обрадовано произнес Эйнштейн, увидев вернувшихся теннисистов, и открыл скрипичный футляр.



- Профессор ради отца моего Зевса! – взмолился Александр, — Мы так устали!



- И в самом деле, Альберт Германович, — поддержал его Гоголь, — Мы и от Крейцеровой сонаты еще не отошли!



- Ну что ж, — сказал профессор, с неохотой убирая скрипку, — Тогда может быть небольшая лекция по теории единого поля?



- Нет, профессор! – возразил Димка, — Лучше расскажите про голос! Что это за голос, откуда?



- А что голос? Как я уже говорил, у каждого свой голос… а может все таки единую теорию?



- Нет, профессор! Продолжайте про голос. Ну и что же он говорит? Вот ваш голос, к примеру, он что говорит?



- Знаете, что Дмитрий ответьте мне сначала на такой вопрос. Вот это место, где вы сейчас находитесь, оно вам ничего не напоминает?



- Не знаю, — Холодов огляделся по сторонам, — а почему вы спрашиваете?



- И все-таки?



- Ладно, хорошо! Тогда честно? Без обид?



- Говорите не бойтесь. Правду говорить легко и приятно!



- Ну, если правду… на мой взгляд, все это больше всего похоже на психбольницу! Полосатые пижамы, постоянно запертая дверь в коридор и соседи по палате: Эйнштейн Гоголь и Александр Македонский! Только мы договорились – без обид!



- Ну, какие могут быть обиды между гениями? – успокоил Димку профессор, — Продолжайте!



- Кстати говоря, вы сказали «гении». Это-то меня как раз и смущает! Ну, посудите сами, в одной палате собрались Эйнштейн, Гоголь, Александр Македонский и Димка Холодов! Если следовать логике я должен быть, по крайней мере, Наполеоном! А так неувязка какая-то получается!



- То есть вы себя гением не считаете, я так понимаю? – прямо спросил Эйнштейн.



Этот неожиданный вопрос смутил Димку.



- Нет, ну я, конечно, не хочу сказать, что я полный кретин! В школе я хотя и не был отличником, но учился неплохо, участвовал в олимпиадах… потом в институте тоже. У меня есть кое-какие способности, может быть даже талант… Господи, да кому я вру? Я всегда, с самого раннего детства был уверен, что я не такой как все, я особенный! Может быть, один на миллион или даже на сто миллионов! Я чувствовал — у меня есть свое предназначение, то ради чего я появился на свет! Только я еще пока не осознал его, не понял, в чем оно заключается, но я обязательно пойму, и тогда… Я все время жил этим «и тогда». Да, я буквально жил в будущем, не слишком много уделяя внимания окружавшей меня серой реальности. Кстати из-за этого у меня были проблемы в общении со сверстниками! Не то чтобы я был заносчив или слишком горд, нет! Просто толпа, серая масса не любит тех, кто отличается от некого среднего стандарта! А жена, ну бывшая, разумеется, вообще всегда считала меня неудачником!



- Поймите Дмитрий одну простую истину, — сказал Эйнштейн, — только сам гений может понять про себя, что он гений. И мнение дюжинных людей, толпы как вы говорите, здесь не имеет ровным счетом никакого значения! Вы Дмитрий просто испугались стать гением! А надо было поверить в себя, в то, что вы гений – только и всего!



- Правда, так просто? – удивился Холодов, — Но ведь еще не поздно, я так молод! Мне всего 28 лет!



- Я в эти годы уже разработал теорию относительности, — задумчиво проговорил великий физик.



- А я создал величайшую из империй мира! – скромно добавил полководец.



- А я написал «Записки сумасшедшего»! – добил Димку писатель.



- Вы правы, я понял! – грустно сказал Димка, — Я потерял кучу времени! Я действительно испугался! Я видел, как толпа травит таких белых ворон как я, и мне стало страшно. И тогда я научился притворяться будто бы я такой же, как они! Я очень старался, и у меня получилось! Мне настолько хорошо удалось вжиться в роль серой личности что…



- Постойте Дмитрий! – перебил Холодова профессор, — К счастью, гений не подвластен времени! У него нет возраста, он остается гением всегда! То, что мы успели что-то сделать к 28 годам, а вы нет, ничего не значит! Это чистая случайность! Вам надо только поверить в себя и сказать себе – я гений!



- Ну, Дмитрий, смелее! – поддержал профессора Александр.



- И в самом деле, чего вам бояться? – присоединился к общему мнению Николай Васильевич.



- Я гений… — тихо проговорил Холодов и робко улыбнулся.



Александр подошел к нему и с чувством пожал руку. Его примеру последовали остальные обитатели комнаты.



- Поздравляю, — сказал профессор, — Теперь надеюсь, вы поняли, почему вы находитесь здесь, среди нас?



- Понял, — ответил Димка, — я, так же как и вы сошел с ума!



Профессор рассмеялся, Александр саркастически хмыкнул, а Николай Васильевич лишь печально улыбнулся.



- Мне нравится веселость вашего нрава! – сказал он, — Впрочем, в любой шутке только доля шутки. Безусловно, гениальность является отклонением от психической нормы и в этом смысле все мы здесь психически ненормальны! Но только в этом смысле!



- Однако пора готовиться ко сну, – заметил Александр, выглянув в окно — Скоро погасят солнце!











* * *







Димке снилось, что он гуляет по саду, но в том саду почему-то растут одни только яблони. Как назло ему ужасно хотелось есть, но никаких других деревьев вокруг не было видно. И чем дальше он шел, тем крупнее и аппетитней становились яблоки. И тут он услышал голос. Голос был негромкий, слегка глуховатый, но четкий, словно кто-то читал вслух книгу. И главное голос этот был ему знаком…







«…Александр провозгласил себя живым богом. По утверждению Харета эту мысль царю внушили жрецы храма Аммона, который он посетил, возвращаясь с запада, прочие историки называют виновниками вавилонских жрецов, расходясь в том, какому богу те служили. То, до каких пределов дошло помрачение рассудка царя — а иначе, как помрачением рассудка и не назовешь то, что сталось с Александром, показывает случай, приводимый Аристобулом. Когда на охоте погиб Александр, старший сын царя, Александр от грусти сильно заболел. Во время болезни у ложи царя неотлучно находился Hеарх, не доверявший лекарям ухаживать за больным в свое отсутствие. Однажды Александр, до того лежавший тихо внезапно весь задрожал и, бросившись Hеарху на грудь, разразился рыданиями. Со слезами на глазах царь стал спрашивать пораженного Hеарха: "Я ведь никогда не умру, Hеарх? Это правда, что я буду жить всегда?" Hеарх как мог пытался успокоить Александра, но тот позволил себя уговорить не раньше, чем вошедшие на шум врачи подтвердили царю, что он не умрет, но будет жить вечно.



Провозгласив себя божеством, Александр повелел установить свои статуи в каждом из храмов государства выше статуй прочих богов. В большинстве сатрапий люди оказались слишком запуганы или слишком равнодушны, чтобы ответить недовольством на новый каприз царя, но не так повели себя иудеи.



Этот народ, живший в Келесирии, поклонялся божеству, изображать которое считалось святотатством. Богов других народов иудеи не почитали, считая их ложными. Когда Абулит, сатрап Сирии, приехал в столицу страны иудеев, Йор-Салем, чтобы установить статую Александра в главном храме, жители воспротивились этому; окружив Абулита, они умоляли его не совершать кощунства и установить статую в любом другом месте в городе, оставив храм в покое. Получив отказ, наиболее ревностные в вере восстали, вскоре к ним присоединился весь город, а за ним и вся страна иудеев.



Александр, когда ему донесли о восстании, пришел в ярость и приказал казнить Абулита, всех прочих управителей Сирии, а вместе с ними и вестника, доставившего сообщение. Особенное негодование царя вызвала причина восстания. "Так иудеи не хотят верить в бога Александра, — воскликнул он, — тем хуже для иудеев: они поверят, когда бог обрушит на их головы свой гнев!" Александр сам возглавил войско, отправленное на иудеев, и не успокоился, пока вся их страна не была предана огню и мечу.



Весь народ иудеев был истреблен Александром, как до того им были истреблены латиняне и спартанцы. Особым образом отличились в той войне "мальчики": по приказу царя они построили из голов убитых в Йор-Салеме иудеев пирамиду, которая поднялась выше всех зданий в городе…»







* * *







Димка проснулся и открыл глаза – в окно светило яркое утреннее солнце, и один самый вредный его лучик уперся прямо в левый его глаз. Холодов повернулся на другой бок и закрыл глаза, но возвратить прерванный сон не удалось, к тому же нестерпимо хотелось есть.



Он встал, обул сандалии и вышел в сад. Не смотря на голод, он долго не мог выбрать себе завтрак, все время казалось, что плоды на следующем дереве крупнее и аппетитней. Так незаметно для себя он дошел до середины сада и тут увидел ее. Девушка стояла возле дерева с яблоком в руках и словно ждала его. Димка сразу узнал ее — это была Верочка Синицына. На ней не было никакой одежды, даже туфель, но это как видно ничуть не смущало девушку.



- Привет! – сказала она и протянула Димке яблоко.



- Привет! – ответил он, машинально принимая фрукт — А как ты сюда попала?



- Понятия не имею. Такое странное ощущение, честно говоря, мне кажется, что я сплю, и все это мне снится. Я где-то читала про осознанные сновидения, наверное, сейчас со мной происходит нечто подобное.



- А я? Я, что, по-твоему, тоже сплю? – спросил Димка.



- Не знаю, можно ли это назвать сном. Скорее это похоже на… — девушка замолкла.



- Ну, говори же! На что это похоже?



- Дело в том… я не уверена, нужно ли тебе это говорить? Хотя ты все равно это узнаешь… короче в прошлую пятницу, когда ты возвращался с работы, на пешеходном переходе возле собственного дома тебя сбила баклажановая девятка.



- И ты тоже? Честно говоря, я уже настолько устал доказывать всем, что я жив! Проще согласится с тем, что я умер!



- Нет, ты не умер, точнее не совсем. Хотя и на живого тоже не очень-то похож. Ты сейчас находишься в «вегетативном состоянии», короче овощ, то есть вообще не проявляешь никаких признаков сознания. Но врач сказал что ты, тем не менее, все слышишь, и было бы неплохо, если бы я тебе что-нибудь рассказала или почитала. На подоконнике лежала книжка про какого-то Александра, я стала читать тебе, и в какой-то момент мне показалось, что ты меня и в самом деле слышишь. А потом уснула. Кстати, почему ты не ешь? Яблоки очень вкусные!



Димка с сомнением посмотрел на яблоко и очень осторожно откусил небольшой кусочек. Вкус был самый обыкновенный, какой может быть у спелого красного яблока.



- Кажется, меня кто-то трясет за плечо, пора просыпаться… — проговорила Верочка и медленно растворилась в воздухе.



Димка двинулся дальше и очень скоро вышел к реке. Собственно говоря, самой воды он не увидел, мешал густой туман, зато вдоль берега легко можно было разглядеть кучи мусора принесенного рекой. Тут были сломанные детские игрушки, обрывки газет, предметы женского туалета, пустые пластиковые бутылки. Именно эти бутылки вдруг почему-то привлекли его внимание. Он некоторое время, не отрываясь, смотрел на них, а затем быстрым шагом направился к дому.







* * *







- Господа, там, на берегу пустые бутылки! – радостно объявил Димка, едва переступив порог.



- Вы что хотите собирать бутылки? – удивленно спросил Александр, — Но здесь нет пункта приема!



- Не надо ничего сдавать! Пустые пластиковые бутылки можно склеить скотчем и сделать плот! Скотч есть у меня в тумбочке!



- Дмитрий, вы, что ели плоды запретного дерева? – заподозрил неладное Эйнштейн.



- Какого дерева? Я говорю вам реальный план побега! А чтобы не заблудится в тумане, мы возьмем с собой компас. Его очень просто сделать, надо в блюдце с водой положить намагниченную иголку. Иголка есть у Александра, я видел! Намагнитить ее можно при помощи старого сломанного радиоприемника. Иголка легкая, ее будет держать поверхностное натяжение. Ну что я вам элементарные вещи объясняю?!



- Он точно ел плоды запретного дерева! – подтвердил опасения профессора Николай Васильевич.



- Дмитрий, зачем? Я же предупреждал! – проговорил с укором профессор.



- Да какая разница ел, не ел? Ну, съел я одно красное яблоко и что?



- Разница большая. Вы съели плод с древа познания, и теперь вам открылась тайная суть вещей. Вы теперь видите то, чего не видим мы, взять хотя бы те же бутылки! А это несправедливо!



- Так съешьте и вы по яблоку, и вы будите видеть!



- Тогда получается, что вы принуждаете нас нарушить запрет! А если мы не хотим?



- Не хотите не надо! В конце концов, вам совершенно не обязательно есть эти яблоки. Речь сейчас о другом. Вы хотите удрать отсюда?



- А вы Дмитрий хотите, чтобы вас заворачивали в мокрые простыни, лили на голову холодную воду, а к носу прикладывали огромных жирных пиявок? – вопросом на вопрос ответил Николай Васильевич.



- Не знаю, скорее всего, нет!



- И я не хочу! – сказал Гоголь, — Я никуда не поплыву на вашем плоту, я остаюсь здесь!



- А вы профессор? – спросил Димка.



- Я тоже, — ответил Эйнштейн, — существуют законы природы, нарушать которые не дано никому.



- Мне терять нечего, я поеду! – сказал Александр, — А эти варвары пусть коротают вечность здесь! Вот, держите иголку Дмитрий!







* * *







Холодов вместе с Александром заканчивали строительство плота, рядом лежал импровизированный компас из блюдца с иголкой и Димка уже хотел добавить к сооружению очередную бутылку, но Александр его остановил.



- Постойте, там что-то есть! – сказал он.



И в самом деле, в бутылке оказался скрученный в трубочку листок, очевидно вырванный из какого-то научно-популярного журнала. Димка вытащил его и стал читать:







«…Международная группа исследователей проверила 54 пациентов, каждому из которых ранее был поставлен диагноз либо "состояние минимального сознания", либо "вегетативное состояние".



Им было предложено представить себе, что они играют в теннис (задача на двигательную активность), либо мысленно пройтись по саду (задача на пространственную ориентацию).



У здоровых людей каждая из этих задач активизирует характерную часть мозга, позволяя только по сканированию определить, какую из двух ситуаций воображает себе человек.



Больше всего ученых удивил 22-летний мужчина, пять лет назад попавший в автомобильную аварию. Ему было предложено представлять себе игру в теннис, если ответ на вопрос — "да", и прогулку по саду, если ответ — "нет".



Важно, что правильные ответы на вопросы из прошлого пациента (для чистоты опыта) не знали и сами экспериментаторы — верность ответов позже была подтверждена матерью подопытного.



Всего вопросов было шесть, и человек ответил на пять из них (все правильно). На шестой никакого ответа не последовало (не было видно ни мозговой деятельности "теннис", ни "сад"). Учёные могли только гадать — пациент заснул, потерял сознание либо просто решил не отвечать…







На этом текст обрывался. Димка поднял голову и огляделся; все так же над рекой клубился туман, на желтом песке лежал недостроенный плот, а рядом стоял Александр с бутылкой в руке и молча смотрел на него…







* * *







И в этот момент что-то случилось, у Димки в мозгу раздался тихий щелчок, и словно мигнул свет. От неожиданности Холодов зажмурился, а когда снова открыл глаза, он понял что, собственно говоря, никаких глаз то у него и нет. И в самом деле, ну какие могут быть глаза у драйвера принтера HP LaserJet?



- Ну как оклемался? – заботливо спросил доктор Веб.



- Вроде… — ответил Димка, разминая затекшие кластеры, — А что со мной было?



- Вчера при сканировании я нашел у тебя новый вирус, на тот момент у меня не было от него лекарства и мне пришлось тебя удалить. Но, как известно при стирании файла кластеры, на которых он записан, не обнуляются, а лишь помечаются как стертые. Поэтому когда после очередного обновления я получил лекарство от этого вируса я смог тебя восстановить и даже вылечить! Теперь ты полностью здоров! Как ты себя чувствуешь? Ничего не беспокоит? Как контрольная сумма?



- Контрольная сумма в порядке, спасибо! Только ты знаешь, пока я был там, как бы это сказать, в небытии, что ли мне такое приснилось! Вначале я был программистом и занимался починкой чайников, затем какие доктора недоучки записали меня в мертвецы, и отправили на остров мертвых, а там…



- Это был не сон, — перебил его доктор Веб, — Ты же заешь, драйверы не могут спать и тем более видеть сны!



- Тогда что же это было, если не сон? Быть может, мне удалось заглянуть за край нашей виртуальной реальности, в мир, куда попадают души файлов после стирания?



- Не следует повторять чужие глупости, драйвер, никакого другого мира не существует! А души стираемых файлов попадают в мусорную корзину!







И тут Димка услышал Голоса, один тихий женский, а другой низкий мужской, но тоже чем-то знакомый:



- Ой, доктор смотрите, он моргнул!



- Девушка не говорите ерунды, он уже четвертый месяц в коме! Да, кстати, все забываю спросить, вы кто больному? Жена?



- Нет, я с работы. А с женой он расстался!



- В смысле развелся?



- Нет. Они просто не живут вместе. Он собирался развестись, но не успел.



- Это хорошо, что не успел. Вы ей передайте, пусть зайдет, надо подписать бумаги.



- Какие бумаги?



- Так пустая формальность. Согласие на отключение от аппарата. Да вы читайте, читайте! А мне надо идти, у меня интерны!



Хлопнула дверь, и голоса не несколько секунд смолкли, а затем женский голос продолжил:







- …Все народы Италии в страхе подчинились Александру, и только галаты, жившие на берегах реки Пад, не захотели покориться. Эти галаты пришли в Италию со своей родины, которая лежит к северу от Иберии. Дикий и гордый нрав этих людей — порождение суровой природы Галатии, где, говорят, вода зимою застывает и превращается в подобие стекла, деревья теряют свои листья, а с неба сыплется холодный белый пух, который устилает всю землю и пропадает лишь весной…