viper polar red : Симулятор жизни 8 и 9
Сергей лежал с открытыми глазами, вслушивался, пытаясь уловить из-за двери хоть какой нибудь шорох. Но из коридора не доносилось ни звука. Полная тишина, как в блоке, так и снаружи. Но ничего хорошего в этой тишине не было. Дети не перешёптывались, как обычно после отбоя, хотя Серёжа знал наверняка, что никто в комнате не спит.
Все молчали в ожидании суда. Даже Валька.
Кот почувствовал себя совсем одиноким, как тогда – два месяца назад. Он почти не помнил тот день. Как будто волшебный ластик чиркнул белой полосой по его жизни и стёр почти все воспоминания. Мама, брат Лёшка, соседи… все они скрылись за этой чертой. Остался только густой чёрный дым, валивший из выгоревших глазниц дома, да нарастающий откуда-то сбоку вой пожарных машин.
Пролежав в полной пустоте и тишине около получаса, Серёжа вдруг почувствовал, как в ногах у него зашевелился плотный чёрный комок. Комок развернулся и мягко ступая, двинулся поверх одеяла, пока прямо перед своим лицом Серёжа не различил два тлеющих жёлтых глаза и короткие, загнутые вперёд уши. Это был кот – тот самый, ещё из коммуналки. Последний раз мальчик видел его на пересылке, под столом Натальи Сергеевны.
Кот принюхался, наклонил голову к Серёжиному уху и еле слышно промурлыкал.
— Соглашайся со всем, что тебе сегодня скажут. Сейчас не время спорить. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми.
Сразу после этих слов, кот исчез так же внезапно, как и появился. Мягко и бесшумно спрыгнул на пол и растворился в темноте.
И снова стало тихо.
Тишина напрягала настолько, что когда в темноте скрипнула дверь, Сергей даже почувствовали некоторое облегчение.
Страх не улетучился полностью, но стал, по крайней мере, чем-то более реальным, осязаемым. Это как в кино, когда сидишь, смотришь на экран и ждёшь, когда из-за угла покажется убийца или грабитель… а его всё нет и нет. Герой поворачивает за угол, спускается в тёмный подвал, движется по узкому коридору, а ты всё ждёшь и ждёшь. Но ничего не происходит. А когда грабитель и герой сталкиваются на экране, напряжение тут же спадает.
Так было и сейчас, в реальной жизни.
В лунном свете, ползущем из узкого окна, Серёжа различил, как в приоткрывшуюся створку проскользнуло несколько силуэтов.
Когда дверь снова закрылась, кто-то из вошедших в блок еле слышно прошептал:
— Подъём.
В ту же секунду чиркнула спичка, и пламя зажжённой свечи разбросало мрак по углам комнаты.
Дети с готовностью откинули одеяла, влезли в шлёпанцы, и стали суетливо пробираться в проходах между койками к центру блока.
Теперь Кот мог хорошо разглядеть вошедших. Судя по росту и комплекции, это были «старшие». Их было трое. На плечах – простыни, на манер плащей. На головах – белые остроконечные колпаки, с прорезями для глаз. Такие колпаки Серёжа видел на иллюстрации в какой-то книжке про Ку-клукс-клан.
— Серый, вставай.
Это были первые слова, которые сказал Валька Коту, после их разговора на рынке.
Кот не стал спорить, и медленно отвернув одеяло в сторону, опустил ноги на пол, пытаясь нащупать в темноте тапки.
В этот момент к Серёжиной койке подошёл один из ребят, и ногой отпихнул шлёпанцы Кота в угол комнаты.
— Подсудимый участвует в процессе босиком – сказал парень. – Давай, выходи в центр.
Кот незаметно вытащил из-под подушки свинчатку, сжал её в кулаке, поднялся с кровати и вышел на середину комнаты.
Прямо перед ним на стульях расположились трое «судей», а за его спиной, полукругом, расселись на полу соседи по блоку.
Несколько минут все молчали. Наконец, судья, сидящий в центре, сказал:
— Подсудимый имеет право на защиту. Желающие есть?
Кот сразу узнал голос Рыжего.
Все молчали. Желающих вступиться за новенького не нашлось.
— Ну, никто не хочет что ли? – снова спросил Рыжий.
— Я буду.
Из-за спины Серёжи вышел Валька и встал рядом.
Рыжий хмыкнул и обвёл взглядом присутствующих.
— Если уважаемое собрание не против, мы можем начинать.
Сидящие по бокам судьи кивнули головами.
— Подсудимый нарушил негласный закон… дважды нарушил. Во-первых, не выполнил к указанному сроку, возложенное на него задание. А во-вторых… во-вторых, не оказал должного уважения «старшему». По тяжести вины, второй проступок приравнивается к грубому нарушению установленных правил и карается… – Рыжий сделал длинную паузу, глядя прямо на Кота – …карается повешением. Что скажет защита?
— Мы собирали…– начал Валька, – просто я…ну, в общем, не объяснил Коту… подсудимому, то есть…
— Я же ясно сказал, – перебил его Рыжий, – первый проступок мы можем не рассматривать вообще.
— Серый просто не знал… он только два дня тут…
— Подсудимый, а не Серый, – поправил Вальку один из судей. – Подсудимый не знал…
— Да. Подсудимый не знал. Я его не предупредил о правилах…ну, не успел предупредить. Времени не было, – сказал Валька.
— Это правда, подсудимый? – Рыжий упёрся кулаками в колени и подался вперёд.
Кот отрицательно мотнул головой.
— Я не слышу.
— Нет. Он предупредил. И про окурки сказал. И про то, что нужно принести в срок и принести нужно столько, сколько сказали.
— Выходит, защита врёт? – спросил Рыжий.
— Не врёт, а защищает. Он меня предупредил, просто я не захотел.
Рыжий перевёл взгляд на Вальку, не обращая никакого внимания на слова Кота.
— Солгавший суду, приравнивается к нарушителю. Это закон. И несёт за своё враньё, такое же наказание, как и виновный.
Кот мгновенно пожалел о сказанном. Но было уже поздно.
Рыжий повернул голову сначала к судье, сидевшему справа от него, затем к тому, который сидел слева.
— Присяжные не возражают?
Присяжные не возражали. Остроконечные колпаки над их головами качнулись в знак согласия.
— Давай верёвку, Жига – сказал Рыжий одному из судей, и в руках у того, мгновенно появился моток довольно прочного шпагата, с петлёй на конце.
Кот больше не раздумывал. Зажал в кулаке свинчатку и, сделав два быстрых шага в сторону судей, на коротком замахе, ударил Рыжего в лицо, закрытое колпаком.
Удар был не очень сильным, но от неожиданности, Рыжий откинул голову назад, качнулся вместе со стулом и, смешно взмахнув руками, с грохотом свалился на пол.
Кто-то схватил Кота сзади за руки, а один из судей, вскочив со стула, с силой ударил Серёжу в живот.
Рыжий поднялся с пола. Прямо по центру его белого колпака, между прорезями для глаз, расплылось красное пятно.
— Ну, сука… хана тебе.
Рыжий сбросил с плеч простынь и двинулся на Кота. В этот момент, Валька налетел сбоку на Рыжего и сбил его с ног. Серёжа, пользуясь общим замешательством, рывком освободил руки и набросился на Жигу. Тот оказался достаточно крепким парнем, и с одного удара повалил Серого на пол. Кот попытался встать, но кто-то упёрся коленом ему между лопаток и выкрутил назад руки.
Кот извивался, брыкался ногами, укусил кого-то за руку, но освободиться так и не смог. Он почувствовал, как ему на шею набросили петлю. Попробовал закричать, но его ударили ногой в лицо. От удара, комната перевернулась и поплыла перед его глазами.
Серёжа почувствовал, как петля на его шее затянулась. Свободной рукой, он схватился за верёвку, пытаясь ослабить давление. Кот попробовал подняться на ноги, но его снова повалили на пол и потащили в сторону окна. Придавив к полу, туго связал запястья. После этого, Серёжу отпустили.
— Вставай, – услышал Кот и медленно поднялся на ноги.
Прямо перед ним стоял Рыжий. Кровавое пятно на его маске расплылось и стало похоже на улыбающийся рот. Судья замахнулся и ударил Кота в лицо. Удар был настолько сильным, что Серёжа снова оказался на полу.
Жига перекинул конец верёвки через деревянную балку под потолком и с силой дёрнул. Петля на шее у Кота затянулась и в глазах мгновенно потемнело. Он встал на колени, пытаясь зацепиться подбородком и разжать петлю, но Жига, и ещё двое ребят снова потянули за верёвку. Кот поднялся на ноги, и в этот момент Рыжий нарочито заботливо поставил перед Серёжей стул.
— Давай, залезай.
— Пошёл ты… – прохрипел Кот, но верёвка снова натянулась, и ему ничего не оставалось делать, как влезть на стул.
Серёжа поискал глазами Вальку. Его точно так же волокли по полу в сторону окна, перекинули конец верёвки через балку и подставили стул. Верёвки подтянули настолько, чтобы оба подсудимых могли стоять на стульях только на цыпочках и закрепили, привязав концы шпагата за трубу отопления.
Когда с этим было покончено, Рыжий проверил надёжность узлов, и вышел на середину комнаты. Шмыгнул разбитым носом и сказал:
— За неповиновение и оказанное суду сопротивление, оба подсудимых приговариваются к повешенью до пяти часов утра.
Рыжий подошёл и сделал вид, что собирается выбить табурет из-под ног Кота. Серёжа зажмурился и набрал в лёгкие воздуха.
Стоящие внизу дети засмеялись.
— Надо бы им ещё и ноги связать, – предложил один из них, – мало ли что…
Кот сразу узнал в говорившем того, который отпихнул его тапки.
— Никуда они не денутся, – ответил Жига.
После этого, судьи оставили одного из ребят в качестве надзирателя, и вышли из комнаты.
Дети разбрелись по койкам и залезли под одеяла. Ещё какое-то время они переговаривались и посмеивались над «повешенными».
— Пацаны, вам не туго?
— Может, поссать хотите? Придётся потерпеть до утра…
— Вы бычков не припрятали где нибудь случаем?… а то, курить больно хочется.
Кот не отвечал на издевательства. Ему было не до того. Из разбитого носа текла кровь, подбитый глаз заплыл, да и ноги невыносимо устали. Всё время стоять на цыпочках, стараясь держать верёвку в ослабленном состоянии было не просто. Ко всему прочему, становилось достаточно холодно. Была уже глубокая осень, а отопление в Детдоме, включили только один раз, когда приезжала комиссия из Москвы.
Время шло, переговоры и шутки между детьми в блоке, стали всё более редкими и еле слышными, а затем, и вовсе прекратились.
Был момент, когда пальцы на ногах уже настолько устали, что Коту захотелось просто спрыгнуть со стула, в надежде, что его успеют вытащить из петли. Но он сдержался, увидев, что сидящий возле двери надзиратель встал и, завернувшись в одеяло, подошёл сначала к одной койке, затем к другой, пока не обошёл все, что были в комнате. Возле каждой он останавливался, наклонялся и прислушивался.
Закончив обход, и удостоверившись, что все дети спят, он подошёл к Серёже. Опасливо оглянулся и торопливо зашептал:
— Я верёвки ослаблю, только вы это… чтоб никто не знал. Иначе, мне голову оторвут.
Серёжа и Валька еле заметно кивнули.
Надзиратель развязал узлы на трубе отопления, и чуть ослабил натяжение верёвок. Теперь Кот и Валька могли стоять на стульях, опираясь на полную ступню.
Трудно было сказать, сколько прошло времени. И неизвестно, сколько ещё осталось. Часы были только в коридоре, а просить надзирателя, чтобы он посмотрел, не хотелось. Он и без того пошёл на риск ради них.
Серёжу не отпускала мысль о том, что это по его вине, всего лишь из-за необдуманно сказанных им слов, Валька тоже будет болтаться в петле до пяти часов утра.
«Сам виноват», — уговаривал он себя, – «не нужно было влезать, когда не просят».
И всё-таки, чувство вины не отпускало. Кот повернул голову в сторону Вальки и шёпотом спросил:
— Ты чего впрягся? Не хотел ведь?
— Захотел и впрягся. Тебе то что?
— Это я виноват, мне и отвечать. Мы же на рынке обо всём договорились.
— Висел бы один, а так… есть с кем поговорить, – отшутился Валька. – Хорошо тебя отделали, Кот. Вся рожа распухла.
Валька помолчал с минуту, а затем снова зашептал:
— А если серьёзно… ты думаешь, я бы тебя бросил? Вот так вот… просто. А за своими словами следить нужно, понимаешь? Тут ведь как… ляпнешь чего лишнего – и привет. Не отмажешься потом. Учти на будущее.
— Учту.
Кот шмыгнул носом и поморщился от боли.
— Слушай, Кот… что дальше делать будем? Я так понимаю, раз пошли поперёк – отступать западло теперь.
— Не знаю. Но бычки собирать я не стану. Ты – делай, как хочешь, а я не стану. Вот и весь сказ. А Рыжего я убью.
Было ещё темно, когда надзиратель вышел в коридор, вернулся и натянул верёвки.
— Потерпите полчаса ещё.
В пять часов утра в комнату вошли Рыжий, Жига и ещё один из старших, видимо – третий из судей. Они были уже без простыней и без колпаков.
— Ну как, дозрели жмурики? – неизвестно к кому обращаясь, спросил Жига. – И кот это вас так...
Затем, все трое подошли к «повешенным» и проверили, натянуты ли верёвки. Рыжий пнул ногой спинку ближайшей к нему койки.
— Вставай. И остальных разбуди. Снимайте этих… – он мотнул головой в сторону Вальки и Сергея.
После этого вся троица вышла из комнаты.
Надзиратель и ещё пара ребят, освободили «повешенных».
До подъёма оставалось ещё пара часов. Кот забрался под одеяло и мгновенно уснул.
Глава 9. Санчасть
Солнце стало красным, зацепившись за верхушку коричневого холма и, медленно ползло под гору. Дневная духота спала.
Костя открыл бардачок, вытащил и расправил на коленях потрёпанную карту.
Амир только искоса взглянул на Костю и усмехнулся.
— Зачем карта, а? Не переживай, Костя. Я дорогу хорошо знаю, Машалла. Успеем до темноты.
Не поднимая глаз от карты и не обращая внимания на слова проводника, Костя ответил:
— Амир, сейчас поворот должен быть. Не пропусти.
— Какой поворот Костя-джан? На Лашкар Гах прямо.
— Мне в Марджах нужно.
Амир снова посмотрел на Константина. На этот раз уже без усмешки.
— Что-то произошло? Нас же Рахим-хан ждёт…
— Подождёт.
— Так дела не делают, Костя-джан. Договаривались о встрече…
«Что за привычка – влезать туда, куда не просят» — подумал Костя. «Твоё дело малое. Сказали – рулить, вот и рули себе».
Излишняя болтливость Амира, раздражала его с самого первого дня их встречи в Кабуле. Ещё в аэропорту, проводник битых двадцать минут трепал языком с кем-то из местных.
Костя не стал спрашивать, кто это, и почему так долго. Амир сам тогда ответил, расплывшись в улыбке.
— Знакомый. Давно не виделись. Неделю уже…
— Неделю – хмыкнул Костя.
— Ну да. Поздороваться нужно, узнать… как здоровье, как семья. Как жена, как дочка. Как козы… по-другому никак, Костя-джан.
Ох уж эти местные обычаи. Костя вспомнил службу в армии. Вспомнил, как с голодухи чеченцы и таджики наворачивали свинину и сало, невзирая на обычаи. И плевать они хотели на запреты. Проболтать двадцать минут, справиться о здоровье козы, а сейчас вдруг вспомнить, что они, оказывается, очень спешат… вспомнить, что у Кости встреча.
Он оторвался от карты и взглянул на проводника.
— Ты намаз сегодня сколько раз совершал, Амир?
— Один раз… утром.
— А положено – пять. Ты с Аллахом своим договорился, или как?
Амир разволновался, начал загибать пальцы и перечислять, глядя то на дорогу, то на Константина.
— Один раз у меня намерения не было, Костя. А без намерения, я не могу молиться… Аллах запрещает. Один раз пропустил, потому что нужду справил. Нечистым – нельзя… и ещё раз…
— Вот и все ваши принципы, – прервал его Костя. – Если нельзя, но засвербело – тогда Аллах всё стерпит.
— Зачем такое говоришь, Костя-джан.
— За дорогой смотри.
Амир пожал плечами и, вглядываясь в дорожное полотно, что-то невнятно пробормотал на дари. Костя разобрал только презрительное «шурави».
Наступал тот час, когда яркий дневной свет, сменяется сумерками. Кто часто и подолгу бывал за рулём, знает – худшего времени нет. Глаза не успевают привыкнуть. Лучше уж ехать в полной темноте. Солнечный диск уже нырнул за горизонт, когда Костя заметил невдалеке тёмные силуэты одноэтажных построек.
— В город не въезжай. Остановишься вон у того поворота.
Амир остановил джип возле груды камней, за которой дорога уходила круто вправо.
Костя вышел из машины и почти в полной темноте начал спускаться по пологому склону в сторону небольшого посёлка. Пройдя шагов пятьдесят, он услышал, как за его спиной зашуршал гравий.
Кот приоткрыл глаза, сощурившись от ослепительного солнечного света. И тут же поморщился от боли. Левый глаз слезился. Видимо, здорово заплыл после вчерашней потасовки. Дышать было тяжело, из-за запёкшейся в носу крови. Ныло и болело практически всё; ноги, запястья, шея… казалось, на теле не было ни единого живого места.
— Встать, подсудимый! – услышал Сергей и почувствовал, как койка его сотряслась от удара.
Все, кроме Кота и Вальки, уже проснулись и одевались на обязательную утреннюю зарядку.
На улице стояла прохладная и солнечная погода. Такое иногда случается в конце октября, когда уже нет сомнений в том, что зима наконец надломила сухую, безжизненную осень.
Степаныч, однорукий инструктор по физкультуре, подозрительно оглядел Кота и Вальку.
— Что это с вами… подрались что ли?
— Я упал, – быстро и не задумываясь ответил Валька, и незаметно пихнул Серёжу в бок.
Степаныч недоверчиво хмыкнул и кивнул на Кота.
— Он тоже упал?
— Ну да. Мы вместе упали… с лестницы, – ответил за Серёжу Валька.
Инструктор освободил обоих от занятий и велел отправляться в санчасть. Дежурная санитарка равнодушно осмотрела ушибы и синяки, покрутила рукой голову сначала Серёжи, потом Вальки, рассматривая шею того и другого.
— Вас душили что ли… не пойму.
— Никто нас не душил. Говорим же… упали. Упали с лестницы, – ответил Валька.
— Я вас оставлю в больничной палате на пару дней.
Отлежаться несколько дней в санчасти – это почти счастье. Валентин не скрывал радости. Не видеть ни воспитателей, ни «старших», что может быть лучше. Еду тебе приносят в палату, на зарядку по утрам не выгоняют… Ни учёбы, ни унизительных заданий, ни работы, сказал он Серёже.
— А что за работа? – спросил Кот, разомлев на больничной койке.
— Разная. Чаще всего уголь разгружаем в кочегарке. Иногда в колхоз выезжаем, картошку собирать. Ну, ясное дело – работаем мы и младшие. Старшие только командуют.
Валька на следующий год тоже станет старшим. После того, как теперешних отправят во взрослую жизнь. Ему уже тринадцать лет, а Коту через месяц только девять будет. Серёжа глядел в потолок, слушал Валентина и пытался сосчитать, сколько месяцев ему осталось до того дня, когда и он станет старшим. Сосчитав месяцы, он стал считать дни. Сумма оказалась пугающей… четырёхзначной. Кот решил не думать об этом, прикрыл глаза и под монотонный голос Вальки, уснул.
***
— Я же предупреждал тебя, не лезь на рожон…
Голос принадлежал чёрному коту с загнутыми ушами, Серёжа был уверен в этом, но разглядеть сидевшего в дальнем тёмном углу комнаты он не мог. При этом мальчик готов был поклясться, что тот, кто говорил с ним, был человеком. Время от времени, мальчик слышал, как тишину нарушал шелест одежды. Ни одного, даже маленького окошка в комнате не было. Между ним и собеседником стоял деревянный стол. На столе оплавленная свечка в блюдце. Света от неё едва хватало, чтобы разглядеть только поверхность столешницы.
— Я предупреждал тебя о последствиях?
Сержа кивнул. Видимо, говоривший хорошо видел в темноте, потому что сразу отреагировал на Серёжин кивок.
— Вот видишь. Ты мог бы помочь мне… нарушить ход событий. Тебе сейчас нужно быть в блоке, а не здесь. Вернее, не в блоке а в западном крыле монастыря… в башне.
— А что там? Какого монастыря?
— Ты скоро всё сам узнаешь.
Серёжа больше не стал задавать вопросов, ему вдруг стало страшно. Он понял, что разговор окончен, попятился к двери и нащупал круглое металлическое кольцо. Дёрнул за него, ожидая, что из коридора прольётся свет, но за дверью было так же темно, как и в комнате. Уже выходя в сырой коридор, Кот снова услышал голос у себя за спиной.
— То, что тебе нужно узнать, ты найдёшь на заднем дворе монастыря. Земля будет ещё не пересушенная… ты сразу увидишь место.
Кот шагнул за дверь, посмотрел вправо, затем влево по коридору. Справа от себя он увидел маленькую светящуюся точку. Он плотно закрыл за собой дверь и решил идти на свет. Коридор был выложен из камня и оказался настолько узким, что расставив локти в стороны, Серёжа мог касаться обеих стен одновременно.
У Кота было ощущение, что коридор этот находится глубоко под землёй, настолько в нём было холодно, темно и сыро.
Вечером, когда в палату принесли ужин, Серёжа спросил Вальку, известно ли ему о каком нибудь местном монастыре.
— Здрасьте… а мы по-твоему, где сейчас?
— Где?
Валька оторвался от варёной картошки и удивлённо посмотрел на Кота.
— Тебе разве никто не сказал? Тут же до революции монастырь был. Я думал, что ты знаешь.
Валька и сам толком ничего не знал о том, что раньше было на месте Детдома. Слухи разные ходили. Одни утверждают, что до революции тут селились монахи, а потом их разогнали, но некоторые остались и жили ещё несколько десятков лет, пока все не поумирали.
Что за монахи – неизвестно, но… вроде бы не наши, не православные. По другой версии, их сожгли заживо на заднем дворе монастыря.
— Кто сжёг?
— Не знаю… наверное, местные. Там сарай был… их согнали туда и подожгли.
— А за что?
— Они против революции были… контра. За это их и порешили всех.
Кот смутно припомнил сон и слова того, кто сидел в тёмном углу. Как раз о заднем дворе монастыря он и говорил Серёже…
Кот хотел более подробно расспросить Вальку, но тот опередил его.
— Ты у исторички нашей спроси, когда на занятия попадёшь. Она больше моего знает.
— Ну, а где западное крыло ты хоть знаешь? – переспросил Кот.
Валька рассказал, что западное крыло всегда закрыто… там ещё железная дверь стоит, прямо на лестнице. Попасть туда через парадный вход невозможно. На первом этаже оконные проёмы заложены кирпичом, а выше – решётки на окнах. Так что, и снаружи проникнуть внутрь нельзя. Никто из ребят никогда там не был, да и персонал тоже туда не ходит.
— А зачем тебе? – спросил Валя.
— Сам не знаю… интересно просто.
Валентин подозрительно посмотрел на Кота.
— Знаешь, Серый… ты какой-то странный, я ещё на пересылке заметил. У тебя как будто два человека в башке сидят. Нам вчера ночью чуть головы не пооткручивали, а ты про какое-то западное крыло и монахов спрашиваешь…
— И это, – Валька сделал паузу. – Думай в следующий раз, прежде чем с кулаками кидаться на кого ни попадя.
— Я тебя не приглашал, если что. Я сам за себя ответить могу. А на тебя я не рассчитываю, так и знай.
— Дурак ты, Кот. Нам вместе нужно держаться. Вместе – легче.
— Что легче, Валька? Бычки собирать?
Кот заметил, что Валентин обиделся. Даже отставил поднос с едой на тумбочку, отвернулся к окну и накрылся одеялом.
Наверное, зря он так… всё-таки, Валька вступился за него на процессе. А ведь мог и отсидеться спокойно.
Кот дотянулся рукой до соседней койки и потряс друга за плечо.
— Валька, ты не спишь? Я хочу в западное крыло пройти… сегодня ночью. Пойдёшь со мной?
Валентин высунул голову из-под одеяла.
— Там же дверь железная… и замок… забыл?
— Я, кажется знаю, как туда попасть – ответил Кот.
Валька оживился, но подумав с минуту, замотал головой.
— Не получится, Серый. Раньше нужно было… вечером. Ты разве не знаешь, что санчасть на ночь запирают.
— Зачем?
— Ну, тут медикаменты, понимаешь… а врачиха местная, ночью дома спит. Один раз – это уже при мне было – спирт украли. И до этого лазили. В общем, запирают теперь. Так что… до утра куковать тут будем.
Кот долго не мог заснуть. Он знал почти наверняка, что ему нужно быть в западном крыле этой ночью. Иначе, должно произойти что-то ужасное.
Он встал с кровати, вышел в приёмный покой. Дёрнул за ручку входной двери. Валька прав – закрыто. Подошёл и распахнул створки окна, впустив с улицы холодный вечерний воздух. Попробовал на прочность решётку. Куда там…
Мальчик закрыл окно и, поёживаясь от холода, забрался под одеяло.