GoldAlex : ДВА ОТЦА - ДВА СЫНА

ДВА ОТЦА - ДВА СЫНА



В дверь позвонили.

Семидесятипятилетний дед — Семен Семенович Стеклышкин поднялся со стула и пошаркал по коридору. Глянув в дверной глазок, он радостно произнес:

— Бабка, глянь-ка, внучок пожаловал.

Пелагея Ивановна попыталась подняться с кровати. Уже две недели, как она лежала по причине высокого давления, так что попытка не удалась.

Дед радостно щелкнул замком. Зрение его не подвело. В дверном проеме, действительно, стоял его внук Степушка.

— Вот радость-то, — запричитал Семен Семенович. – Ну, здравствуй, чего стоишь, проходи, не стесняйся.

Внук Степан явно стеснялся. Он стоял в дверном проеме и вдавливал каблуки ботинок в кафельный пол подъезда.

— Здравствуй дед. Я не один, я с товарищами по работе.

Товарищи с суровыми лицами появились за спиной внука.

— Так, с товарищами заходи. Чайку попьем. Бабка, правда, сдала немного, так ничего, мы сами управимся.

Вместе с внуком в квартиру вошли парень с девушкой в строгих казенных костюмах.

— Я тебе управлюсь, — Пелагея Ивановна вышла из своей комнаты. – Я тебе так управлюсь. Внук в кои веки пришел, а ты его чаем поить собрался. Я вот сейчас блинчиков испеку. Здравствуй, Степушка.

— И наливочки налей, уж не поскупись, — ввернул дед.

— Здравствуй, ба, не надо наливки и блинчиков не надо. Я по работе пришел.

— Эка, уже работаешь. Молодец, — похвалил дед внука.

Степан кашлянул в руку и произнес:

— Гражданин Стеклышкин Семен Семенович…

Последовала затяжная пауза.

— Бабка, тащи лекарство, все какое есть. Внучок серьезно захворал. Меня гражданином назвал.

… вот постановление об изъятия ценных вещей в счет погашения долга за невозвращенный кредит.

На кухне что-то упало.

— Какое постановление, какого долга? – переспросил Семен Семенович. – Никогда ни у кого в долг не брал. Что за дрянь ты несешь?

— Я, дед, выполняю только решение суда, — ответил Степан. – Я работаю в системе судебных приставов, и моя работа взыскивать долги с должников.

— Бабка, не надо лекарств, “Скорую” вызывай, психиатрическую бригаду. Наш внучок умом тронулся, — крикнул потрясенный Стеклышкин.

Пелагея Ивановна вышла из кухни, держа в руках сковородку.

Сослуживцы Степана переглянулись и сделали шаг назад.

— Тут вот какое дело, — продолжал внук. – В прошлом году твой сын кредит в банке брал.

— Это ты про своего отца говоришь? Другого сына у меня и не было.

— Да, про него. Он кредит взял, а отдать не может. А так как он прописан по этому адресу, по закону придется ценные вещи здесь описывать.

— Ты что, не знаешь, где он проживает?

Пелагея Ивановна переводила взгляд то на внука, то на мужа и ничего не понимала. Чувствовала только, что дело плохо.

— Вот, ведь, как закрутилось, — вскипел Семен Семенович. – Вот Аркашка, вот подлец. Эх, мало я его ремнем порол.

— А может слишком много? – тихо отозвалась Пелагея Ивановна. – Вот и стряс все мозги.

— Если бы я знал, что мозги у него в этом месте, я бы его по голове лупцевал.

— Так, что будем описывать? – спросил судебный пристав.

— Господи, позор-то какой, — всплеснула руками Пелагея Ивановна.

— Иди, прими лекарство, — строго приказал Семен Семенович.- Сами разберемся.

— Да как же это, Сенюшка, — всхлипнула старушка и пошла в комнату.

— Так сколько этот подлец задолжал?

— Пятнадцать тысяч четыреста сорок два рубля девяносто две копейки, — ответила девушка, взглянув на бумаги.

— Сколько, сколько? – переспросила бабка из комнаты.

— Цыц! Тебя не спрашивают, ты и не сплясывай. Пятнадцать тыщь, говоришь?

— И еще четыреста сорок два рубля и…

Девушка осеклась под суровым взглядом Стеклышкина.



— И кто это ему такие деньжищи отвалил? Кто ж ему ссудил, если он уже годов десять, посчитай, не работает?

— Ему в банке дали, — пояснил внук. – На необходимые нужды. Вовремя не вернул, банк подал в суд, ответчик в суд не явился. Суд постановил взыскать с ответчика сумму в принудительном порядке. Вот мы и пришли.

— В суд, говоришь, не явился? – переспросил Семен Семенович, — это последнее дело. Ладно, к нам с бабкой года три уже ноги не показывал, но в суд-то должен был прийти? Не понимаю: или законы у нас такие не строгие или твой отец совсем совесть потерял? Ты сам-то внучок, когда у нас последний раз был, когда школу закончил? Пришел с товарищами, до утра посидеть. А больше и не наведывался. Звонками телефонными отделывался. Да, не реви ты там Пелагея, соседей затопишь. Иди за мной, внучок со своими бумагами. Товарищи твои пусть в коридоре обождут, приглашать не стану.

Семен Семенович прошел в залу, открыл дверцу трюмо и достал шкатулку. Бережно обтер ее рукавом, и, вздохнув, открыл.

Внук стоял в дверях, наблюдая за действиями деда.

— Сколько, говоришь, Аркашка должен?

— Пятнадцать тысяч четыреста сорок два рубля девяносто две копейки.

Старик достал бумажки, пересчитал их два раза и протянул внуку.

— Вот тут аккурат будет. Ровно пятнадцать тысяч четыреста пятьдесят. Мы их с бабкой на смерть копили, да видно обмишурились в чем-то. Забирай и уходи. Мне еще завтра с соседями объясняться.

Тут в комнату вбежала Пелагея Ивановна:

— Сеня, это же наши смертные, как ты можешь? Кто нас похоронит?

— Не переживай, — ответил Стеклышкин. – Похоронят как-нибудь с божьей помощью. Где ты на улице трупы не закопанные видела? Всех закопают. Нет еще такого закона, чтобы мертвых в канавах оставлять.

А ты, внучок, ступай, а отцу своему передай, если он рассчитывает на нашу квартиру после смерти, то пусть меняет расчеты.

— Сеня…

— Цыц! Я сказал.

Оформив все бумаги, выписав квитанции и пересчитав деньги, внук вышел из зала.

— Двери за собой закрой, — вслед ему проговорил дед, — небось, не забыл еще, как запираются?

— Сенюшка, что же это делается?- только и вымолвила старая Пелагея.

— Сам не знаю и ни черта не понимаю. Где там у нас капли от сердца?

Ночью вызывали “Скорую помощь” три раза. Сонные врачи мерили давление, ставили уколы и тихо ругались:

— Делать этим старикам нечего. Вызывают по каждым пустякам.

Утром Семен Семенович Стеклышкин умер.

Похоронили его скромно, тихо, без суеты.