Ebuben : Писатель (I)

Они поймали меня, отпиздили и заперли в каком-то погребе. Ничего не предвещало такого развития событий: я только припарковал свою машину и, держа под мышкой папку, шел со стоянки домой, к своей жене и детям. Я уже предвкушал заслуженный отдых, ужин, может бокальчик вина, как неожиданно пять-шесть человек выскочили из припаркованного джипа, повалили меня на землю, лениво, словно нехотя попинали ногами и бросили в свой автомобиль. На этом мои воспоминания обрываются.



Сознание вернулось ко мне сравнительно недавно и тотчас я обнаружил перед собой уродливого толстого мужичка, лет сорока, с влажными пухлыми губами цвета сырого мяса, мелкими глазками и подкрученными усиками. От него пахло луком и одеколоном. Мужик икнул, улыбнулся, почесал свою лысую макушку и заговорил со мной тоненьким писклявым голоском:



– Здравствуйте, Александр Иванович! – я не удивился тому, что он знает мое имя-отчество. А кто его не знает? – Я – Сергей. – продолжил мужик, – Просто Сергей, можно без отчества, – толстяк еще шире улыбнулся, – я, в отличие от вас, персона незаметная, заурядная, можно сказать. Меня можно и Серегой называть, не то, что вас, верно? – он хохотнул. Смех его был ужасен – словно в горле что-то булькало, – Но вот видите, так получилось, что теперь все ваше превосходство над обычными людьми улетучилось. Испарилось. Я верно говорю, Александр Иваныч?



Я не очень-то понимал, о чем говорит это уродливый, скорее всего психически неуравновешенный, человечек и поэтому хотел не отвечать на его вопросы, а получать ответы на свои. Я так и поступил:



– Кто ты?



– А вы не еврей часом, что вопросом на вопрос? – парировал коротышка.



– Я спрашиваю: кто ты?



– Я – Сергей, – мужичок улыбнулся, подкрутил усы.



– Что здесь делаю я?



– Мы с вами об этом только начали говорить, не стоит так спешить, друг мой.



Одну деталь я забыл упомянуть: мы находились в маленьком, плохо освещенном помещении, похожем на подвал или кладовку. Естественно, я сразу огляделся и попытался встать с кресла, на котором сидел, судя по боли в спине и шее, очень долго и в очень неудобной позе. Однако подняться не получилось. Даже предпринять попытку подняться. Я не чувствовал ног. Они были на месте, обтянутые в джинсы, не сломанные или как-то иначе поврежденные. По крайней мере,внешне они не выглядели поврежденными. И тут я услышал голос толстяка, который отвлек меня от размышлений о судьбе моих двух. Теперь я снова вспомнил о них и по-настоящему испугался.



– Что с моими ногами, ублюдок? – попытался как можно свирепее спросить я. Получилось скорее комично и как-то по-сериальному.



– С вашими ногами, Александр Иванович, все в абсолютном порядке. В полном.



– Я их…



Мужичок прервал меня, подняв указательный палец вверх:



– А то, что вы их не ощущаете – так это ничего страшного. Это временно.



Я задохнулся от наглости коротышки. По спине пробежал неприятный холодок.



– Кто вы?



– Ну, я собственно об этом и начал говорить, но вы меня опять прервали. Теперь будьте добры, послушайте.



Вы – известный, не побоюсь этого слова, писатель, опубликовавший несколько романов, ставшими бестселлерами и пару рассказов в элитных журналах. Родились в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году, в городе Ленинград, в семье врача и учительницы. Действительно, почему бы не стать писателем? – толстяк усмехнулся, провел ладонью по лысине, словно смахивая пыль, – Интеллигенция. На данный момент вы женаты, у вас двое детей… – мужичок замолчал, – в общем, мы о вас знаем все. Чтобы вы не думали, что я блефую, вот вам факт: ваш первый роман был отвергнут тремя издательствами, после чего вы задвинули его куда подальше и беспробудно пили на протяжении месяца. Потом, когда ваша жена доконала вас просьбами снова попробовать отправить роман, который, кстати, сначала назывался «Сумасшедший», а не «Больной», как его переименовали в ходе редактуры, вы отослали его и, чудо из чудес, он был принят! Окрыленный успехом, вы добили второй роман, продали в журнал рассказ…



– Все так, – прервал я рассказчика, – но такую же информацию может мне предоставить совсем уж свихнувшийся фанат.



– Не стоит ебать блядей каждую неделю. Ваша жена уже что-то подозревает. Например, когда вы приволоклись домой под утро, а это было четырнадцать дней назад, и у вас в кармане лежала пачка распечатанных гондонов, она, ну… насторожилась, мягко говоря. Но что это мы все о вас? – спросил сам себя толстяк, – вы же спрашивали: кто мы такие, верно? Верно. А мы – организация, которая делает писателей мировой величины. Гигантов литературы. Богов. И у нас для вас есть фантастическое для обеих сторон предложение. Вы готовы его выслушать?



– Я ничего не буду слушать, пока вы внятно не ответите мне, что я здесь делаю, и какого хера это вообще происходит?



– Вы – видный, знаменитый, обладающим хорошим слогом писатель. Пора перейти на качественно новый уровень. И поэтому наша организация предлагает вам сотрудничать. Вы напишите, совместно с парой таких же, как вы мастеров, роман, который мы продадим, а потом вы получите свой гонорар (весьма крупный) за эту работу и отправитесь домой. В любой момент вы сможете вернуться к нам и продолжить работать с нами.



– Нет, я отказываюсь. До свидания, – последняя фраза прозвучала нелепо – я не мог двинуться с места, и прощаться было явно рано.



Повисла пауза. Потом толстяк засмеялся, буквально залился лающим смехом, схватившись за свой необъятный живот.



– Я забыл про один нюанс – вы обязаны написать роман для нас. Сказать вам, почему? Боюсь, это поубавит у вас уверенности в собственных силах.



– Почему это я обязан? – я был взбешен и испуган и походил на пса, который скалится от страха.



– Потому что ваши романы, начиная со второго, были изданы благодаря нам.



– Ничего подобного.



– Именно так.



– Пошел на хуй! – заорал я, пальцами впившись в подлокотники кресла. Я понимал, что веду себя глупо, но ничего не мог с собой поделать. Надо было выплеснуть накопившееся, и я продолжил, – ты, толстый ебаный мудак, зря все это затеял. Очень зря. Тебя найдут и выебут.



– Вот тебе и писатель, – широко улыбаясь, ответил толстяк, – как ребенок себя ведете. Как маленький злобный ребенок. – он направился к двери и на полпути оглянулся – я к вам еще зайду. – Стой! – крикнул я.



– Что?



– Зачем все эти варварские методы? Зачем похищать меня? Зачем твои уроды лупили меня ногами?



– Потому что люди, а тем более такие как вы, не слушают умных советов. Их нужно немногоубедить.



– Убедить в чем?



– В том, что иногда выбора нет, – толстяк вышел и закрыл дверь. Не слышно было, чтобы поворачивался ключ или щелкал замок.



Я остался сидеть в гордом одиночестве на своем троне, сжимая лакированные подлокотники и пытаясь пошевелить ногами. Кажется, ничего кроме кресла в помещении не было. Одной единственной лампы не хватало, чтобы осветить всю комнату/кладовку. Голые серые стены, бетонный пол и белый потолок. Никаких окон. Одна дверь. Я превратился в картонного героя своей книги, который в такой ситуации непременно бы как-нибудь выкрутился. Только я не готов был к тому, чтобы ползти, например, на одних руках к двери и дожидаться там следующего посетителя, чтобы потом расправиться с ним как можно жестче. А моему герою для этого хватило бы нескольких предложений.



Тишина. Ничего так не раздражает в пустом помещении, как полная, до звона в ушах, тишина. Я готов был слушать что угодно, лишь бы не находиться парализованным (почти) в гробовой тиши.



Я залез в карман джинсов, втайне надеясь, что нащупаю там мобильник. Его там, естественно, не было. В другом кармане я не обнаружил пару сотен рублей и ключей от машины. Папка, как я помнил, осталась валяться на асфальте, а кошелек лежал сейчас где-то с ней рядом, если его, конечно, уже не кто-нибудь не прибрал.



Я и не знал, что думать. С одной стороны, в слова толстяка трудно было поверить – какая-то организация, при помощи которой, я, якобы, издался, похищает меня, чтобы я отдал им долги, написав роман в соавторстве с, как выразился коротышка, «парой мастеров» и при этом обчищает карманы, а потом запирает в помещении очень похожем на подвал. А с другой – все сказанное коротышкой обо мне было чистейшей правдой. Я не знал, что делать. Вернее, я понимал, что у меня нет этого ебанного выбора. Я мог только подчиниться требованиям мужичка. А что будет дальше, то… будет дальше. Разрабатывать план, или заниматься прочей книжной и киношной чепухой у меня не было желания и сил. Я дождусь коротышку и приму все его условия. По-видимому, он человек немного помешанный и лучше разобраться с ним, будучи на безопасном расстоянии, чем сидеть здесь и строить из себя неизвестно что.



Время шло.



Дверь открылась и в проеме показалась круглая голова толстяка.



– Ну, что, надумали? – спросил он.



– Да, – ответил я, – я напишу для вас роман.



– Ну и славненько, – оскалился коротышка и вошел в помещение. В руках у него был шприц.



– Зачем вам игла? – я перепугался. Кажется, слишком оптимистично было думать, что я отделаюсь одним романом, который, честно говоря, писать не собирался. Я планировал, как только выйду на свободу, разделаться с этим человеком, но, видимо моим планам (которые я, кстати, старался не строить) было не суждено сбыться.



– Чтобы немного вас уколоть, – ответил мужичок, подходя все и ближе. Его улыбка, растянулась, что называется, «до ушей».



– Это еще зачем?



– Чтобы вы могли передвигаться.



– А, – протянул я, пощупав руками колени. Ничего не почувствовал. Явно требовалось противоядие.



Коротышка задрал рукав моей рубашки и вколол в плечо лекарство.



– И когда оно подействует? – спросил я, пытаясь сдвинуть ноги с места.



– Скоро. Минут пять-шесть.



Толстяк принялся рассказывать мне, как он рад предстоящему сотрудничеству, а меня потянуло в сон. В сон? Я попытался как-нибудь воспротивиться этому, но все было тщетно. Веки слипались, тело обмякло. Я почувствовал, как коротышка толкает сзади кресло, которое, оказывается, было на колесиках. Меня катили к дверному проему.



– …И вы создадите шедевр, который останется в веках, – прозвучали где-то далеко слова толстяка, а потом все померкло.