Саша Акимов : Хентай - вторник

Сегодня вторник. Я вышел на улицу. Осень уже, поэтому лучше пользоваться всеми ясными деньками. Тучи заволокли небо, но дождя они не предвещали, уж больно светлые были облака, кое-где прорванные лучиками солнца. Первое что приходит на ум — сора. "Небо" по-японски. Я запер свой магазин и пошел по улочке. В небольшой луже валяется размокшая вчерашняя газета. Автомат по продаже газировки украшен кавайным чиби-персонажем. Желтопузик-пушистик пускающий молнии. Покемон. Над головой гудят коробки, к которым подведены толстые провода. На проводах черные птички. Синкансен пронесся по рельсам на небольшом мосту. Несколько автобусов проехало мимо, обдав меня выхлопами. Угарный газ уверено заменяет нам кислород. На тротуаре расплющенные плевки жвачек. Рядом с урной валяются банки из-под колы. Кто-то не попал, бросая их.



Школьники шли домой. Малышня размахивала цветастыми портфельчиками. Девочки из средней школы глазели по сторонам и премило хихикали. На них были надеты костюмчики сейлор фуку. Матросский костюм. Галстук, матроска, юбка плиссе, белые носки и лакированные туфли лодочки на низком каблуке. Я понял, почему Мегуми спросила про мое детство. Чтобы у нее была возможность выговориться в ответ. Грамотный и верный шаг с ее стороны.



Я вышел на улицу, на которой было оживленное движение людей. Тысячи людей проходили мимо меня в толпе. Кто-то сталкивался друг с другом, кто-то старался не соприкасаться с окружающими. Почти все разговаривали по телефону. У школьниц в руках были разноцветные мобилки. На брелках у них всевозможные зверушки. Деловые мужчины, одетые в строгие костюмы, шли и разговаривали, будто сами с собой. Но у них на ушах были приспособления "Свободноруки". Шум городского транспорта, гудение проводов висящих над головой, гомон тысяч голосов — все это смешалось в шумный коктейль из звуков. Я захотел спрятаться от толпы.



Свернув с шумной улицы, я попал в небольшой парк. Первое слово, пришедшее мне на ум — аки. "Осень" по-японски. Я уселся на лавочку и расслабился. Все деревья стоят в осенних одеяниях. Акай, орендзи иро-но, кииро-но — цвета осени "красный, оранжевый, желтый". Дама в черном плаще, сидящая на лавочке напротив, читает яой-мангу. Мангу про любовь мальчиков. Я узнал ее по обилию роз на обложке. На цветной обложке нарисован высокий юноша со светлыми волосами исцарапанный шипами роз. За его спиной, обнимая юношу, стоит более высокий молодой мужчина с темными волосами. Он как будто защищает своего юного любовника.







Сегодня Мегуми пришла с небольшим опозданием. Я закрыл магазин, а она пробежала в ванную. Оттуда она вышла полностью голая. Сегодня она — ину. Собачка. Я вспомнил еще одно слово — ками-но кэ. Шерсть. Но шерсть у нее была только в одном месте. На лобке. Жесткие черные завитушки. На голове у нее надет обруч, к которому крепятся два забавных уха. Мегуми встает на четвереньки и тявкает. Я глажу ее по спине, чешу у нее за ухом. Она трется мне об ногу. Затем отбегает в угол торгового зала и приседает. Она отлила на пол. Тоненькая струя вылилась из ее уретрального отверстия на мой линолеум. Сесуй — значит помочиться, отлить. Я подошел к ней с грозным видом. Мегуми посмотрела на меня снизу вверх, как провинившийся щенок. Я взял ее за шею сзади и наклонил ее лицом (или мордочкой) к ароматной лужице. Она уткнулась носом в собственную мочу. Затем я ударил ее по попке. Собачек надо приучать гадить вне дома. Я снял с полки поводок и ошейник, надел их на Мегуми. Урофилией я не страдал никогда, поэтому отвел своего "щенка" подальше от лужи. Капелька мочи повисла у Мегуми на кончике носа. Я обтер ее нос своим платком. Мегуми расстегнула мне ширинку, вытащила мое достояние наружу, и стала лизать мои яйца. Я взял ее за ухо (за настоящее, не за накладное) и оттянул в сторону. Она зарычала и оскалила зубы, но удар поводком по спине заставил ее заскулить. Я одел ей на лицо намордник, не собачий конечно, но достаточно эффективный. В таком наморднике она не могла закрыть рот, так как специальный раздвижитель, регулируемый кстати, был у нее во рту. Я подтянул поводок повыше. Мегуми повисла на нем. Ее горло перетянул ошейник. Ее лицо побагровело, она стала хрипеть и задыхаться. В этой игре главное не переборщить, поэтому я отпустил поводок. Мегуми рухнула на пол. У нее изо рта текли слюни, так как проглотить их, она была не в состоянии. Я привязал Мегуми к крюкам, вкрученным в стену. Она оказалась в крайне неудобном положении. С раздвинутыми ногами, с поводком пропущенным через рычаг. Из ее рта капала слюна на грудь. Ее соски затвердели. Влагалище Мегуми не уступало ее рту. Из него капали маленькие мутные капельки смазки. Я натянул поводок и вошел в нее. Ошейник ее душил, а я двигался в ней. Она выпучила слезящиеся глаза, жилы на ее шее напряглись. Я ослабил поводок, и в тот же миг она кончила. Два раза подряд. Затем кончил я.



После этой игры у Мегуми на шее еще несколько часов оставалась красная отметина. Мы помылись, оделись, вышли в зал. Мегуми решила затереть лужу, которую еще недавно сама и сделала. Она взяла половую тряпочку и стала вытирать мочу. Тряпка впитала урину, но запах оставался. Я сказал ей: "Я вчера рассказал о своем детстве — теперь твоя очередь". Мегуми откашлялась и стала рассказывать, она, будто готовилась к этому разговору. Я уверен, что она заранее прокручивала в голове все что скажет. Она только и ждала, что я спрошу ее.







"Я жила с отцом в небольшой квартире в одном из спальных районов Осаки. Отец меня пытался воспитывать в одиночку, так как моя мать оказалась сумасшедшей. Мою маму отправили в психушку буквально через пару месяцев после моего рождения. Отец упек ее, беспокоился о моей безопасности. Но его поверхностное беспокойство тогда скрыло от окружающих его же неспособность ухаживать за ребенком. Все думали, что он примерный отец, раз он так показательно лишил мать родительских прав, а сам стал для меня единственным опекуном. Но это обманчиво. Отец кое-как справился с тем, чтобы вырастить меня до пяти лет. В этом ему помогали наемные няньки. А после он перестал хоть как-то замечать факт моего существования. Он говорил, что хорошо и что плохо. Но это было так же поверхностно, как и все остальные его деяния.



Отец был помешан на пачинко. Однажды, когда мне было уже восемь лет, он забрал меня из школы, а по пути домой решил зайти в один из игровых залов. Я думала, что он ненадолго вышел. Но он просто забыл обо мне. Много чокнутых родителей забывают своих детей, увлекшись пачинко. Я тогда открыла дверь и вышла. Я перешла улицу и оказалась перед входом в заведение под названием "Победитель". Вывеска сверкала разноцветными лампочками, не обратить на нее внимание было просто невозможно. Я вошла внутрь через входную дверь. Перед входом сидел мужчина в костюме, за его спиной возвышалась гора призов. А на призах было написано, сколько шариков нужно, чтобы получить их. Рядом с мужчиной стояла женщина, она засыпала шарики в специальное устройство для пересчета. Мужчина в костюме мне улыбнулся. Я прошла дальше. За следующей дверью был игровой зал. Под потолком были облака табачного дыма. Мне защипало глаза, в горле стало невыносимо жечь — так сильно там было накурено. Рядами стояли автоматы, всего несколько десятков, но шум от них был ужасен. Металлические шарики гремели, а мужчины смотрели за стекло. Мужчины жали на рычажки, а шарики вылетали из трубки, можно было регулировать только силу, с которой шарик вылетит. А дальше шарик был предоставлен под полное руководство законам физики. Шарик падал вниз согласно закону всемирного тяготения, при этом проходя между гвоздиков, как через лабиринт. Выигрыш зависит от того куда шарик попал.



Я увидела своего отца сидящим перед одним из автоматов. Перед ним стояла миска с огромным количеством шариков. Если бы я осталась в машине, то мне пришлось бы его ждать еще долго. Я подбежала к отцу, а он, увидев меня, смутился, но посадил меня себе на колени. Я смотрела за тем, как он играет. Наблюдать за шариками оказалось довольно забавно. Я чувствовала тепло отцовского тела. Тогда был единственный раз, когда я почувствовала, что у меня есть отец. В том прокуренном зале, среди грохота металлических шариков, мой папа усадил меня себе на колени, и я была счастлива.







Окончив начальную школу, я выучила 1006 символов кандзи из 1945 государственного перечня. Я была забитым и наивным ребенком. Но когда я перешла в среднюю школу у меня появилась первая подруга, моя лучшая подруга — Румико. Румико Накамура. В средней школе мы стали изучать еще и английский язык. Учиться стало сложнее. Ведь в начальной школе не задавали домашнего задания, а в средней школе заданий было столько, что я чуть не свихнулась.



Отец работал днем, а вечером играл в пачинко. Завтрак и обед, я готовила сама себе. Маленькую пластиковую коробочку бенто я брала с собой каждый день. Это довольно питательная еда. А подпитка мне была нужна.



В первый раз я переспала с мальчиком, когда мне было двенадцать лет. С тех пор я уже не могла отказаться от этого. Парни за мной бегали, а я им позволяла бегать за мной. Кому-то я давала, кого-то игнорировала. Я перевидала всяких членов. Когда мне исполнилось четырнадцать, я уже знала какой длины и толщины у половины парней в школе. Я никогда не была свободна, всегда у меня был парень. Но я никогда и не отказывала себе, если мне хотелось другого парня. "А что в этом такого, я ведь вольна делать все что мне заблагорассудится". А Румико постоянно увязывалась за мной. Румико была не такая как я, она просто не хотела от меня отставать. Каждую неделю мы ходили в караоке с новыми парнями. Мы напивались, а потом парочками разбегались по "Отелям любви". Я обычно ходила в тот, что называется "Сексус".



Когда у меня не было парня, а мне очень сильно хотелось трахаться, я ночью брала тайком ключи от отцовского гаража. Нет, я не выезжала на охоту за мужиками. Я просто открывала машину и опускала оба передних кресла назад. Затем, спустив штаны, я садилась на рукоятку переключения скоростей и двигалась вверх-вниз. Вот так среди ночи я доводила себя до оргазма. Почему именно так? Не знаю. Может быть, потому что я представляла, как отец будет прикасаться своей рукой к рукоятке, которая смазана мной. Может быть меня заводила безнаказанность.



Отец часто жаловался на то, что настройка сидений в его машине постоянно сбивается.







Я как-то прочитала в газете о нескольких случаях самоубийств среди школьников. Школьники кончали с собой из-за боязни провалиться на экзаменах. Экзамены проходят в форме письменного теста. Оценки выставляют по процентной системе. Чтобы поступить в хороший вуз необходимо много и усердно заниматься. После прочтения той статьи меня стало тошнить.







Однажды мне так сильно хотелось трахаться, что я не знала куда деваться. Я металась по школе, сталкиваясь с парнями. Но не могла же я им сказать: "Выеби меня". У меня прямо текло между ног, я чувствовала, что скоро трусики промокнут настолько, что влага потечет по внутренней стороне бедер. Я побежала в спортивный зал, чтобы переодеть свои обычные трусы на те, в которых я занимаюсь на физкультуре. Не знаю каким образом, но я забрела в раздевалку школьной футбольной команды. В душевой шумела вода. Парни мылись после тренировки. Между рядов шкафчиков стояли скамьи. В раздевалке пахло мужским потом. Я представила тугие яйца тех парней. На скамье лежал один потертый суспензорий. Я взяла его и стала тереться об него своей писькой. Я так увлеклась, что не заметила, как парни вышли из раздевалки. Они стояли и смотрели на меня. Я сидела с раздвинутыми ногами на лавке и терла свои распухшие половые губы о чей-то суспензорий. Парни были голые, было заметно, что они друг друга не стеснялись. Только у нескольких на тело были намотаны полотенца. Парни стояли и смотрели на меня и у них у всех стояли торчком.



Да, это именно то о чем ты подумал — меня трахнула вся школьная футбольная команда. Одиннадцать основных и пять запасных игроков. Одновременно. Основные менялись, кто-то шел по второму кругу. Запасные подрачивали в сторонке. Кто-то, кончая мне на живот, воскликнул: "Яриман!" Это значит "шлюха". Все подхватили и стали выкрикивать это слово, так же как футбольные болельщики выкрикивают на матчах название любимой команды. Когда все они меня трахали у меня определенно поднималась самооценка. Мне льстило внимание стольких парней, и не важно, что это внимание было чисто плотским. Ведь это внимание все равно было направлено на меня. Кто-то ритмично ударялся яйцами об меня, а кто-то кричал:



-Яриман!







После того случая, все девчонки в школе стали звать меня "косе бендзе". Это значит "общественная уборная", сам понимаешь, это в переносном смысле означает "давалка". Та, которая никому не отказывает. Парни мне улыбались, а девчонки меня сторонились. Только Румико всегда была со мной. Тогда я думала, что те девчонки, которые меня обзывали, просто завидуют мне. "Я могу переспать со всеми парнями в школе, а им достаются только объедки с моего стола". Это было глупо. Хоть я и лакомилась парнями, основным блюдом была я сама. Когда я влюблялась в по-настоящему хорошего парня, сразу начинала выкидывать всякие фокусы. Не уделяла ему должного внимания, не слушала его, строила из себя хамку, издевалась над ним, подшучивала. А с плохими парнями было не интересно и скучно. Они слишком тупые. В старшую школу я так и не пошла.



Только намного позже я поняла, что если меня хотят выебать все подряд — это не показатель того, что я красотка. Это лишь показатель моей доступности. Это значит лишь, что у меня на лбу написано несмываемыми чернилами: "Безотказная давалка". Я сама позволяла парням за мной бегать, давала им повод думать, что я им отдамся. Сама отдавалась, никто меня не заставлял. Значит, я сама этого хотела. Мне нужно было это внимание, такое которого мне не хватало в детстве.



Я вижу тебе не слишком приятно все это слышать, но постарайся это принять. Это уже в прошлом. Это всегда со мной, но этого уже нет".



Мегуми рассказала мне, что она придумала для завтрашней игры. Мы немного посмеялись, чтобы сгладить мою напряженность после ее рассказа. Она мне сказала:



-Мата асита.



"До завтра". Я ей ответил:



-Иттэ ирасяй.



"Возвращайся поскорей".