Alexyi : Молчание любви

Она ушла, ее больше не будет, только воспоминания, которых бы лучше не было тоже, как и самой реальности виртуальной. Лучше бы не было ничего. Но так не бывает. Это произошло, и это длилось, доставляя блаженство, счастье, просто хорошее настроение, а потом ничего не стало. Удар хорошо отточенного топора и голова отлетает в сторону. Но тогда зачем?



А кому интересны твои идиотскте вопросы, — так распорядилась жизнь, а тебя, и спросить не думали.







И она имела права на это, ведь это она дала любовь. Дала тебе счастье, надежду, и улыбку на твоем суровом лице.















Учился я в восьмом классе, занимался в САМБО 70 (сейчас туда Путин частенько зезжает), был физически крепок и не считал, отчаянно не хотел считать себя трусом. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось перейти в школу соседнего района, а с этим районом у нас был постоянный и вечный конфликт. Появляться там одному не рекомендовалось, могли и голову оторвать, тем более все друг друга знали, и врать, что местный – бесполезно.



Пришел, а что делать. Каждый день драки, зато практика хорошая для самбиста, но куда ты один против всех, бывало, что еле уползал. Родителям врал, что на тренировках такие повреждения. Друзей, а проучиться я там успел уже сентябрь у мне, естественно, не было. Моя братва с моего района ходила на стрелку с нашими старшими к их старшим, но постанова была проста.



Сам пошел, сам и отвечаешь, короче, знал, все сам и законы из-за меня нарушать никто не намерен. Школа та была абсолютно люмпенской, как и положено на окраине столицы.



Там вообще относились к новичкам очень жестоко, что к девчонкам, что к парням. И вот в наш класс приехала девочка. Иссиня черные, длинные, буквально до попы волосы, правильные черты лица настоящей красавицы, грудь и попа, уже формирующийся во всю брюнетки, длинноногая, с карими глазами она выделялась сразу. Какой там восьмой класс!



Пацаны, понятно, и я не исключение, на нее запали моментом, быстренько побросав крашеных вчерашних королев, забыв об их существовании в мгновение ока.



И вот тогда и с лучилась эта история, которую я в последствии (то есть сейчас) назвал «молчанием любви».



Подружки быстренько сговорились, разумеется, у них оставались поклонники, с которыми они во всю еблись, а это 90-й год, такой роскоши, сами понимаете, еще найти надо.



Так вот, было решено подстричь ее практически на лысо, изнасиловать шваброй и отписдив, дать понять, кто в доме хозяин. Мобильных телефонов тогда еще не было, интернета тоже, так что все исключительно в памяти и в рассказах, долго и с различными подробностями, прошедшими по районам.







Я успел во время, время было три часа уже после занятий, но мне нужно было забрать тетрадь. Ее наклонили над унитазом, вокруг стояло пять пинающих ее девчонок-одноклассниц, а четверо парней пытались начать стрижку ее прекрасных волос.



Драка была скоротечна. Девки с визгом выбежали из сортира, а я, сломав одну из четверых руку, неожиданно получил удар злополучными ножницами прямо в правый бок. Удар был слаб, не точен, но на мгновение я впал в прострацию, чем воспользовались остальные трое моих соучеников. Бить толком они не умели, стараясь попадать лишь в корпус, который я достаточно грамотно (учили же, самбо занимался уже 4-й год, вт.ч. и боевым начали.), а голову и прикрывать особой нужды не было, ибо и намека на попадание в челюсть там не было. Скользящие, не приносящие вреда удары.







Вскоре один попробовал на себе мой самый любимый бросок через бедро с «довывертом» руки, и костью, которая хрустнула там, где я и хотел, в локтевом суставе. Остальных двоих ожидало бы примерно то же самое, но тут в туалет ворвались, вызванные Светой (так звали прекрасную девочку, из-за которой все и происходило) одновременно завуч (мужик), трудовик и физкультурник. На этом бой был окончен.



Я не чувствовал боли от пореза, только что-то теплое текло и текло по штанине. Это был первый раз, когда меня ударили колюще-режущим, самый надо сказать удачный.



Она пришла ко мне в больницу, где я валялся больше для проформы, ибо жизненно важные органы были не задеты, (там со мной лежало три человека, все ходячие и все культурно вышли), селя рядом на кровать, обняла меня и молча заплакала. То есть он плакала, тело его содрогалось, глаза были красные, и даже потекла тушь, но слез не было. А потом она упокоилась и мы сидели у меня на койке молча, понимая каждый вздох, каждое движение. Так длилось вечность, хотя прошел всего где-то час.



Она сказала, что ее больше никто не трогает и трогать не будет, что в это дело вмешался даже наш доблестный участковый. Но я не стал писать ни каких заявлений и все замялось, как у нас и было положено в районе.







Она стала моей девчонкой. Драки прекратились (во всяком случае, ежедневные, и я мог уделять ей внимание, ходить с ней в кино, гулять, тренироваться). Она была девственницей, а я с тал ее первым мужчиной, причем по «трем» направлениям. Может быть, тогда мне в первые понравился садизм, он отдавалась так как это делают настоящие мазочки, естественно ни я ни она об этом не подозревали, тогда по видаку мало можно было чем просветиться.







К тому же однажды я отшлепал ее ремнем, не больно, но до покраснения ее прекрасных ягодиц, и мольбами о «хватит, очень больно же», наигранными, но все очень приятными. Это было все в шутку, но нам обоим это понравилось и мы повторяли это еще достаточно много раз. Тогда же я сыграл с ней в свой первый «ролевик». Я был злой учитель по физике, а она — провалившая контрольную красавица — восьмиклассница.



Потом мы расстались. Ее отец был военный, и приказом переведен в Подмосковье.







Все потухло. И лишь пара писем напоминало мне о ней. Скучал я долго, но забыл быстро. Вокруг было море девчонок, тусовок и веселые 90-е. Я окончил школу, и пошел в институт, тусовался с таганской братвой, но это уже другие истории.



Я ее больше никогда не встречал, но помню и сейчас ее до мельчайших деталей.



















Если любовь что-то дала, значит, имела право и отнять?



Я ухожу, меня больше не будет, я люблю его, я не хочу ничего разрушить в отношениях с ним, мне дорого, мне, мне, мне…он, он, он.



Если я тебе дорога, то забудь обо мне, забудь навсегда.







Просто так налей 200 грамм виски, забей касяк, выпей чашку кофе, после скушай пару снотворных – хорошенько выспись и забудь.



Эти скупые фразы дают стимул взять нож и полоснуть себя по всей науке по венам, потом еще и еще, или воткнуть себе в кадык шило.



Или просто заварить крепкий и сладкий чай, закурить сигарету, и вспоминать, вспоминать, вспоминать, понимая, что все закончилось. Все закончилось навсегда. Еще вчера ты не ценил обрывки ее фраз, а сегодня ты больше этого никогда не услышишь.



Молчание, вот первая реакция на подобное – это молчание и называется молчанием любви, когда слова не нужны, как тогда на больничной койке, с глупой и влюбленной благодарной простушкой и влюбленным же героем, способным отдать свою жизнь.







Человеку дано понять многое, но не хочет он и начинает впадать в истерику.



Почему?! Почему это со мной?!



Слезы, мужские, пусть и скупые, но слезы, не являются украшением подобного состояния. Никогда не задумывались, почему женщине легче расстаться с мужчиной, чем наоборот?



Женщина может плакать, выть, как раненая волчица, потоки, ручьи, водопады слез спасают ее – очищая мозг.



А мужчина? Настоящий мужик, который и не подумает устраивать истерику? Молча, сидит, курит сигарету, крутит четки, нож или ствол. Выбирая и вспоминая.







Она пишет, что любит его, а меня не любит (она молчит об этом, но, ты, же читаешь именно это). Это удар. Это сильный, самый сильный удар, который только можно себе представить.



Он оказался сильнее тебя, не потому что он действительно сильнее, а потому что она сделала его сильнее на этот момент. И тогда, окажись он рядом жизнь его не стоила и копейки.



Но рядом только стена – бей, на здоровье, понятно, что бинты забудешь одеть. Круши, ломай, вой, выскочи, как сумасшедший на улицу, ввяжись в драку, окажись в реанимации или в морге.



Или молчи, созерцай уходящую от тебя по капелькам любовь, уходящую жизнь, ведь отожествлял же ты себя с ней – как единое целое!



Делай, что хочешь, как хочешь и с кем угодно на пару. А любовь будет оставаться верна себе – любовь будет молчать.







Потому что настоящая Любовь – это Молчание







Но нет, что я слышу! Стук ее босоножек – она вернулась к тебе, и все началось сначала. И пусть ее зовут по-другому, она не блондинка, она — брюнетка, у нее другой стиль, но она все равно твоя Женщина.







А молчание…







Дайте выговориться сначала.