Оксана Зoтoва : Съешь лимон, тебя насилуют!

Это я сейчас работаю в СМИ и знаю, что кричащее название – половина успеха. А когда-то была официанткой и знала только, как налить 50 грамм в 30-граммовую рюмку и то, что коньяк закусывать лимоном неправильно.

Наш ночной клуб был одним из лучших в сегменте андеграунда. Да что стесняться: наш клуб был его флагманом, сутью его, мы говорили андеграунд, подразумевали «Вини-Пух» (ВП как называли его для краткости), говорили «ВП» — подразумевали: напьемся, поскачем под DnB и соединимся в порыве страсти роковой в заблеванном чиллауте. Ну, в общем, замечательное место. До сих пор сентиментально смахиваю слезу.
Владельцы клуба были с хорошо развитой деловой жилкой, поэтому не упускали ни единой возможности дополнительного дохода. Днем на базе клуба работало летнее кафе, где все жители провинциального городка могли отведать шаурмы и прочих лагманов. В трансовых светящихся декорациях отмечались шумные свадьбы простых березовчан и первый звонок сына криминального авторитета. В самом клубе регулярно предлагали измерить давление, креативно подстричься и попытать счастья в игровых автоматах.
Во время приезда именитых гостей из темноты коридоров в сиянии стробоскопов являлся Миша-таджик и впаривал самолепную самсу обжабаным подросткам. Несложно догадаться, что зарплату сотрудникам платили черным-черным налом и уж, естественно, ни о каких трудовых, санитарных и сберегательных книжках речь не шла, впрочем, как и о кассовых аппаратах. Кажется, я зря слила название клуба, да?
Режим работы был простым: с двенадцати дня до двенадцати ночи я таскала шашлыки и водку незатейливым березовским жителям, а с двенадцати ночи до двенадцати утра — коньяк, сигареты и пиццу продвинутым тусовщикам. («двапописят и пачку кента» регулярно мне снились, когда удавалось заснуть).
В тот чудесный летний вечер, ничто традиционно не предвещало. Я задумчиво жрала четвертое по счету мороженое, когда к прилавку подошли четверо равнопропорционально разнополых людей: мальчик с девочкой и еще мальчик с девочкой. Лет по 30 на каждого.
Мороженое я, к слову сказать, в то лето ела регулярнее, чем получала зарплату: утром днем и вечером, что привело к ожидаемому ожирению. Особенно в районе щек и сисек. Сердобольный повар — узбек, заглядывая в пышное декольте, подозревал, что я пухну от голода и подкармливал густым, в золотистых кругляшах жира, лагманом, а менеджер, в свою очередь подозревая, что причиной столь быстрого роста девичьего организма является тайно сожранная лапша, предназначенная для продажи, вынашивала планы моего увольнения. До поры, до времени я не ощущала надвигающейся угрозы и беспечно продолжала трескать пломбир с шоколадной крошкой в промышленных масштабах.
Высунув язык, чтобы слизать очередную каплю растаявшего лакомства с подбородка я посмотрела на запоздалых посетителей. Разглядывая меню, они перепирались, и я, перестав на время жевать и навострив уши, услышала печальную быль о жестокой семейной драме приведшей их в мои крепкие объятия. Быль активно перемежалась идиоматическими «всебабыдуры, всемужикиказзлы», что не помешало мне узнать, что главные разнополовые персонажи приходились друг другу бывшими супругами, а вторичные, следовательно, их свидетелями-неудачниками. Семейная их ячейка распалась буквально за пару часов до торжественного фуршета, который они явно собрались провести у меня в кафе, вкушая шашлык от нашего шеф-повара Алишера.
Алишер, между тем, в тот день ушел бухать вместе с единственным охранником, оставив меня наедине с этим нечеловеческим горем и полным холодильником мороженого.
«Ну что же, вот мы и стали чужими. Свободными стали» — промолвила бывшая супруга в ответ на информацию о том, что шашлыка нет, но есть мороженое и водка. «Эээ...»- вежливо сказала я, с уважением задумавшись над неразрывной, глубинной связью между поеданием мяса и свободой личности. «Могу на закуску предложить лимон» — и осторожно пододвинула к девушке тарелку с заранее нарезанными дольками.
Новопредставленная разведенка трагичным лицом уткнулась в плечо подруги и взвыла: будешь теперь куролесить, выпивать, девушку себе найдешь… ПОМОЛОЖЕ!!!
А я тоже буду развлекаться, хэхэй!- супруга шмыгнула носом и, алчно поглядев на лимон, скосила глаз на бывшего супруга: Бармен! пятьдесят грамм водки! Супруг в состоянии крайней удрученности жевал страницу меню на другом конце стойки. «Закуски не надо!» — разгулявшаяся половина взглянула на ценник, решительно достала кошелек, посмотрела на него и убрала обратно в сумочку. Я втянула в себя половину вафельного стаканчика зараз и тоже скосилась на брошенного супруга. Супруг поиграл желваками, выплюнул меню и принялся внимательно рассматривать рисунок на рукавах рубашки друга. Друг с похоронным видом похлопал его по плечу, выражая полную солидарность.
Жена немного подождала более эмоциональной реакции и добавила: «Или знаете? Давайте прямо 100 граммов! Я ведь теперь свободная Женщина! Могу делать что хочу! А я хочу водки! Водки! 100 граммов!!! Выпить я хочу» — не затыкалась она на протяжении того времени, что я открывала бутылку и отыскивала подходящий случаю граненый стакан. «С вас сто рублей» – подвинула я тару, на которую она посмотрела с опаской. Ну что же, с праздником?! – бывшая жена схватила посудину и, зажмурившись, сделала глоток. «Леха, пойдем отсюда» — дернул муж за руку своего друга и они стремительно исчезли из виду. Бывшая с некоторым облегчением отставила недопитую водку и, наморщив лоб, застыла на месте.
Спустя пять минут неудобного молчания, прерываемого несколько раз моим жалобным и безрезультатным «свассторублей», девицу озарила догадка и она достала телефон. «Ало, Леха? А вы где? Ммм. А Серега?! Ну что, что… меня только что чуть не изнасиловали!!! — довольно-таки правдоподобно выкрикнула она – забери меня отсюда!!»
Наглая врунья вернула телефон на место и улыбнулась подруге: посмотрим, что он теперь будет делать. Если что, скажем, будто они ушли туда» — и махнула в пустоту рукой с белой полоской на безымянном пальце.
Вот если бы разъяренные страшной новостью мужчины ничего потустороннего не застали, вернувшись к оставленным дамам, то я наверняка с радостью наблюдала бы счастливое воссоединение семьи. Но провидению было угодно отправить на место событий группу из трех скромных таджиков строителей, которые, взяв по кружке пива, пристроились за соседним столиком. Буквально через пару минут, отчаянно вращая глазами, прибежал уже знакомый нам, а мне даже немного полюбившийся Серега. «Кто из них??!- возопил он, кидаясь к гастарбайтерам на отдыхе. — Какая сука?!!» Он решил не дожидаться конкретики и схватил за шкирку первого попавшегося: «да я всех тут урою!». Выпустив из рук адидасовский пиджак, березовский мавр достал откуда-то из трусов пистолет и принялся размахивать им в произвольной амплитуде. Подоспевший друг Леха повис у него на руках. Это было последним, что я увидела перед тем, как с присущими мне находчивостью и отчаянной решимостью, изящно сползла по стене на пол, не роняя своего достоинства и остатка мороженки.
«Это не они, это не они! — раздались рыдания девушки, имя которой так и осталось для меня загадкой, но чью находчивость я буду вспоминать всю жизнь — они ушли, давно, сразу же!». Я почувствовала, что буря миновала и выскочила из-под стойки как гаишник из-за поворота: «с вас двести рублей — выразительно посмотрела я на подругу невесты —
и вообще, мы уже закрываемся». Где-то в темноте утирали кровь безмолвные таджики.
Сспасибо, — свидетельница с пониманием в глазах протянула мне три сотенные бумажки, — до сссвидания».

«До свидания, — я залпом опрокинула в себя недопитую водку и зажевала лимоном.- До новых встреч, дуры-бабы» – прокряхтела я, закрывая свой шашлычный курятник.

продолжение следует.