FUNT : 1945

Скоро никого не останется.
Будут биться до последнего, как тогда, – но сил мало, силы уже не те. Их расстреливали, взрывали, жгли… Потом сажали, пытали, прощали кого успели, кто выжил. Восхваляли-почитали, выводя раз в год под оркестр на городские площади. Вновь забывали до срока. Шестьдесят пять… прибавить двадцать тех, юных, – стало восемьдесят пять плюс сколько еще? – два, три, десять… хорошо бы. В итоге юбилейная медаль да заслуженная пенсия, что в пересчете на хлеб меньше пайки, выделяемой в тюрьмах. Все равно борются, словно на той войне. Сколько их, ветеранов? Да сколько б ни осталось – каждому по жилплощади, слыхал? А до этого где они обитали, как? Не так уж и много потребуется квартир… через шестьдесят пять лет после Победы, всего ничего квартирок-то. Что теплится в выплаканных, выпотрошенных душах солдат Великой Отечественной? Кто бы знал… Боль? Гордость? Успокоение? Обида? Они давно уже равны – победившие и реабилитированные в честь большого всенародного праздника. Одни за Родину воевали, вторые за нее сидели, порой меняясь ролями, такое было время. А сейчас оно какое, время, другое? Может, не тех амнистировали, не ту страну спасали, не тогда родились, не за то гибли?..
Опять бой. За квадратные метры, дорогие награды, копеечные накопления из-под кружевных накидок на шифоньере, за золотые звезды на старых, выцветших кителях, кучами сваленных в подвалах ночных скупок. Кто ж привел-привадил вас в страну эту, черти-недруги? Откуда взялась ты, вражья нечисть, в городах, на улицах наших? Аль другой крови, что нипочем тебе страданья стариковские, али вовсе выгнать тебя некому за стены русские? С какою же силой впиталась нечисть вражья в нас самих, что стала сутью, кровью? Нет ответа. Только смотрят безутешно на гранитные постаменты новые правители, дети детей войны, поминая павших, виновато кланяясь вам, ветеранам великой битвы за безоблачное будущее, которое еще не наступило… И вряд ли наступит, хочется добавить, но это больно слышать, особенно им, пожилым, немощным, но гордым, твердых духом, с горящими до сих пор глазами, широким сердцем, готовым, несмотря на возраст помогать людям, требующим участия… всем: дочерям, сыновьям, внукам-правнукам, зятьям-невесткам, только не им самим, – зачем? – они же до сих пор в бою. Без права на жалость.
Без права на амнистию.