castingbyme : Мемуары переводчика. Ангола. (Окончание)

Мемуары переводчика. Ангола. (Окончание)


По дороге Медейрош сказал нам, что мы должны лететь в Луанду одни, а у него ещё есть дела в Бенгеле, да и машину одну нельзя бросать.

В здании аэропорта моим глазам открылась невиданная картина. Весь каменный пол занимали чемоданы, пёстрые дорожные сумки, тюки, пластиковые пакеты. Среди этого развала сидели люди в разных позах, матери кормили детей грудью, кто-то ел, кто-то спал. Честно говоря, и запах был соответствующий. В гостинице, где не работал слив воды в унитазе, пахло, кстати, так же.

Я не ожидала встретить такой огромный цыганский табор в Африке.

- Камарада Медейрош, что здесь происходит? – задала я ему законный вопрос.
- Подождите здесь, я схожу узнаю.
- Камарада Медейрош, я пойду с Вами. – Мне очень не хотелось оставаться с глазу на глаз с Борисом Дмитриевичем, который уже по дороге сюда замучил меня нытьём о том, что командировка сорвана и надо будет писать отчёт по возвращении в Луанду, который, естественно, я должна буду перевести.

Весть, которую нам сообщил дежурный по аэропорту, была для меня шоком. Самолётов нет, и когда они будут, неизвестно. Люди живут в аэропорту уже третьи сутки. Я спросила:

- А как же участники конгресса врачей?
- Для них организован спецрейс, их самолёт стоит на лётном поле.
- Что же нам делать? — Я заботилась о нас обоих, о себе и Бориске.
- Попробуйте договориться с пилотом, если он вас возьмёт, то – пожалуйста.

Я выбежала на лётное поле. Среди бескрайнего пустого заасфальтированного пространства стоял один-единственный боинг. Я бросилась на абордаж, главное, успеть захватить трап! Поднялась в салон – все пассажиры уже сидели пристёгнутые на своих местах. Бортпроводнице я вкратце объяснила ситуацию и попросила позволить мне поговорить с пилотом. Но мне даже не дали договорить. Суки врачи, призванные спасать человеческие жизни, оказывать помощь в любое время дня и ночи, переполошились, как потревоженный лисой курятник. Мест нет, мест нет, нельзя – послышалось отовсюду. Стюардесса сказала, что раз пассажиры против, она ничего не может поделать. В полном расстройстве я пыталась упросить её выделить мне хотя бы откидное сиденье напротив туалета, но всё было напрасно. Оголтелые «люди в белых халатах» настолько яростно выражали свой протест, что мне оставалось только очистить помещение.

Несолоно хлебавши я вернулась в здание аэропорта. Медейрош посоветовал мне сходить в тауэр, чтобы узнать у диспетчеров, когда ожидается следующий рейс. Моя нервозность не производила на него никакого впечатления. Он был совершенно индифферентен и перебрасывался словами со знакомыми. Ангольское спокойствие. Всё когда-нибудь решится само собой.

Поднимаюсь по бесконечным ступенькам в тауэр, расположенный справа от выхода из аэропорта. Диспетчер говорит, что не имеет понятия, но что с другой стороны аэропорта как раз сейчас готовится взлететь кубинский самолёт, и что я могу попробовать договориться с кубинцами. Поспешно поблагодарив его, я помчалась, огибая здание, к кубинцам.

Я ожидала увидеть всё, но только не это. Самолёт кубинцев был совсем небольших размеров и выкрашен в защитный цвет, пузо его было распахнуто настежь, и туда грузилось какое-то оборудование. Боже мой, это же военная машина! Люди, суетившиеся подле, были одеты в военную форму. Узнав, кто здесь главный, я обратилась к нему всё с тем же вопросом. Кубинцы – наши ребята! Безоговорочно они согласились взять нас с собой. Теперь мне предстояло сообщить эту радостную новость Боре. Боря встретил меня в штыки. Он, видите ли, стоит здесь уже черт-те сколько времени один, без переводчика, не понимает, что происходит, и вообще, об этом он обязательно напишет в своей докладной записке. Вот сволочь! Я тут ноги все стёрла, бегаю, как собачка, высунув язык, стараюсь для этого козла, а он мне такое говорит! Но самое идиотское было то, что он наотрез отказался лететь с братьями-кубинцами. Конечно, трус и перестраховщик совковый! Боится, что его завербуют в кубинскую разведку, псих малохольный.

Мне ничего не оставалось делать, как бросить его на произвол судьбы. В крайнем случае доберётся с Медейрошом, если он такой дурак. Попрощавшись с Медейрошом и рассказав ему, что я оставляю на него камараду Бориса, я побежала опять к кубинцам. Слава богу, вовремя. Меня завели в салон, который был оборудован двумя длинными скамьями по бокам самолёта. Над этими скамьями проходил толстый провод с ползающими по ним карабинами. По таким карабинам я перебиралась через горные реки на Кавказе, когда отдыхала на турбазе в Лазаревском, поэтому я знала, что это такое. Кубинцы обмотали меня какими-то ремнями и пристегнули к карабину. Я только потом поняла, зачем это надо было. Скамьи скользкие и установлены наклонно к хвосту самолёта, задняя стенка которого выполнена в виде распахивающихся дверей и, если не держаться за карабин, то едешь по наклонной плоскости. Сидеть было неудобно, я всё время пыталась сбалансировать посадку, но это были мелочи.

Полёт прошёл, в общем-то, удачно, весело, если не считать того, что мы пару раз были обстреляны с земли.

Но в нас не попали.