K.A : Only God can judge me

— Only God can judge me (Тупак)!!! – такие слова кричал я, обращаясь к чему-то неведомому, спустившись на сноуборде в ночной лес на запредельных скоростях. Затем, из внутреннего кармана я извлек бутылку крепленого португальского вина и, сделав несколько смачных глотков, сказал, (протягивая бутылку товарищу), что на вкус портвейн,- как мед пчелиной матки. Мои слова прозвучали каким-то замогильным голосом от того, что пойло обожгло глотку, но, глядя на меня, товарищ уверенно повторил процедуру, как бы следуя за мной в таинственное зазеркалье и,- мы выпили бутылку в один приход.
Стало еще жарче, я расстегнул куртку, от выброса адреналина (после спуска) я чувствовал, как в груди колотится сердце, а спина покрыта маленькими холодными капельками. Еще пока трезвый приятель, стряхивая снег с одежды, поинтересовался, как это,- «мед пчелиной матки»? Я ненадолго задумался, вглядываясь в молчаливые ночные ели. Казалось, что яркие загородные звезды сияют вовсе не на небе, а на их заснеженных макушках.
- Ну, это как будто солнечным июльским днем, сидя на горячих камнях у быстрой реки, залпом ты выпиваешь стаконяку холодной водоффки и закусываешь все это дело красивой бабочкой невиданной ранее в природе! Собеседник сел на борд и, улыбаясь, достал из-за пазухи сверток с адским хэшемъ, я же принялся заколачивать деревянную трубку знатным табаком «Formers»…
На следующий день, пахнущий дешевым лосьоном после бритья и свежевымолотым африканским кофе, голый, я разгуливал по своей квартире с книгой «Анархия» в руках, текст которой, захлебываясь от восторга, цитировал старенькому телевизору, по коему бесконечно транслировали какую-то унылую передачу для домохозяек: «В первую очередь, Анархизм – это внутреннее восстание. Анархист, это революционер, целиком отрицающий, как существующее общество, так и его хранителей. Макс Штирнер утверждал, что Анархист освобождает себя от всего священного…»...
Затем я направился на местные выборы мэра, думая, что неучастие в выборах, — есть преступление, которое нельзя оправдать ни ленью, не занятостью. Коль уж ты относишься к числу недовольных, но не способен изменить все в одночасье, то не стоит ворчать, что тебе нахуй не надо, это, по меньшей мере,- несерьезно! Лучше направься на избирательный участок и с невозмутимым лицом проголосуй за самого малоизвестного кандидата, не вникая в его биографию, — дай шанс оппозиции (!), ведь в каком-то смысле малоизвестный кандидат тоже противостоит бесчувственному полицейскому государству и, в обозримом будущем,- может стать твоим союзником…
Враг моего врага – мой друг! – думал я, заходя на избирательный участок под заебавшие всех — «Белые розы». Было странно видеть, что там, кроме ментов и старух больше никого нет и, чувствовать на спине десятки подозрительных взглядов комиссии. Этого они и добиваются, — прозвучала в голове, — чтобы мы безвольно лежали на диванах не желая играть в их политические игры, а феодалы тем временем беспрепятственно избирали бы сами себя при помощи зазомбированных ТВ старух!!! Нет уж,- хуюшки!
Я так и сделал, — поставил галочку напротив самой малоизвестной, на мой взгляд, фамилии, подумав еще минуту, в уголке избирательного листа я зачем-то нарисовал свастику и подписался, — Шамиль 29-лет. Чувствовал, что меня никак не может отпустить от вчерашнего хэша и от этого становилось как-то по–преступному весело…
Вернувшись домой, подражая герою одного известного кинофильма, я записал в тетради следующие строки:

«Мы пусты и многолики
Безобразны и жестоки
С головой соломой полной
Я шагаю по дороге.
Понимая суть нирваны
Наполняюсь солнцем в кружку
Погребок весенний словно».

За окном тонуло кровавое солнце уходящего дня.

К.А зима 2010