Mojo-Head : Бог Мусора

Так уж вышло, что всю свою жизнь Матака собирал мусор.
Первый раз он наклонился подобрать рассыпанные по дороге стеклянные бусы. Уж больно весело в них играло солнце. Словно капли росы. Наверно, провинциальная дура растеряла по пути в город.
Это было подобно внезапному откровению. Бог Мусоргский приоткрыл завесу пустых небес И показал ему путь. Матака почувствовал резкое головокружение И острый химический привкус во рту. Зубы заныли И мальчик болно прикусил язык.
Придя в себя, Матака аккуратно завязал находку в платок. Он спрятал её на заднем дворе, под покатым камнем.
Вскоре тайник пополнился высохшими бутонами, жёванными обрывками глянцевых журналов, жирноватой наошупь китовой кожей, пивными пробками. Мусоргский явно ему благоволил. Находки занимали теперь два туго набитых полителеновых пакета.
Поже он науцился сортировать подобранные помои, начал различать между ценными И бесценными, даже начал вести некое подобие учетной книги. Он говорил с вешами об их сушности, И выведал их сложную судбу.
Матака скрывал своё занятие в тайне. Отец мальчика всё своё время проводил за стойкой борделя И на сына оставалось совсем немного времени. Мать служила в том же учреждении, И дома по болшей части Матака оставался с бабушкой. Полоумная старушка не догадывалась, что её внук вместо нормальных детских увлечений страдает комплексом Карлова-Свенссона.
Благодаря родителям коллекция мальчика пестрела различными интимными предметами, о предназначении которых коллекционер смутно догадывался. Гордостью коллекции был потёртый в боях фаллос, который мальчиком использовался в качестве тотемного шеста.
Я сын Мусора, мысленно повторял Матака и всматривался в землю – в поисках новых вешей.
Матака постепенно научился оценивать людей исключително с точки зрения мусоросоставляюших. Забавно, сколько из этого чувака вышло бы мусора? – размышлял он частенько. Разные особи несли в себе различный потенциал, причём женшины несомненно лидировали.
Когда Матаке исполнилось семнадцать, в Лаосе сменилось правителство, борделл переименовали в дом быта, а всех работников отвезли на другой конец деревни, постреляли и сбросили в реку. Вскоре деревушка потеряла свой статус прибыльного курорта, И погрузилась в беспросветную нишету. Мать стала появлятся дома ешё реже, а бабушка теперь исключително носила мужской деловой костюм, оставшийся после сына.
Хуйли, подумал Матака, у меня есть тайничок. In God we trust. Тепер бог занимал целый ангар, состоял из двенадцати яшиков с одинаковыми наклёпками И помётками, что где лежит. Учётная книга была спрятана в лесу.
От расквартированных неподалёку американских солдат Матака узнал красивые слова garbage и trash, обозначавшие предметы его обожания. От этих же солдат юноше перепали кое-какие забавные веши.
Юноша частенко посиживал в иностранном гарнизоне, зачарованный чужой жизнью. По его подсчётам в лагере было около 9 тонн живого несортированного мусора.
Как-то Матака разговорился с одним из янки на своём гибриде английского, был угошён выпивкой и под пьяную руку поведал свою историю. Солдат вопреки ошиданиям не стал смеяться, а сразу оживился И попросил показать ему коллекцию.
Матакu охватило смешанное чувство. Ему очень хотелось открыть свою тайную жизнь другому, И вместе с тем он боялся утратить своё истинное я. Опять таки бабушка наверняка беснуется. Будет выёбываться, солдаты могут её пристрелить.
Он стал отнекиваться, однако солдат наставил на него ствол И приказал отвести его к мусору.
Возможно, он забавлялся с Матакой. Однако тот воспрининял происходяшее серёзно. С ним внезапно случился небольшой припадок. Изо рта потекла пена, а вместе с ней посыпались во все стороны странные предметы. Крохотная красная стрелка вылетела изо рта и воткнулась в лоб солдата. Синюшная гримаса разлилась по американской роже.
…...Матака сидел на небольшой поляне, глубоко в лесу, И пересчитывал своё достояние. Бля, одних пуговиц две тыши. Гильзы, пряжки, шнурки, гандоны, всё было пронумеровано. Скальпы сушились на деревях.
Интересно, они вернутся? – подумал Матака. – Если вернутся, будет еше столко же. Хуй ли, я богат!
Он хохотал и махал руками словно пытаясь приласкать небо. Бог щурился.