Куб. : формы жизни.

Он мог бы быть кем угодно, такой человек. Каким-нибудь изобретателем мог бы стать, конструктором. Или просто добрым соседом, из тех о ком говорят – руки у него золотые. На зонах такие по возможности занимают какую-нибудь свою нишу – типа железо точат, кость режут или ещё чего. В их квартире всюду были его поделки. Когда-то он их ещё доделывал. А потом он стал наркоманом и перестал их доделывать, бросал заготовки. А потом и вообще перестал заниматься чем-либо подобным. Не до того было.

– Паша, кто там? – спрашивал из комнаты его отец.
– Да это Серёга пришёл, – отвечал Паша.
– Какой Серёга?
– Ну который сломал наш надфиль с алмазным напылением.
– Не впускай его, сын, нахуй он тут не нужен, ещё что-нибудь сломает. Повадился ходить и чужие надфили с алмазным напылением ломать, не впускай.
– Привет, дядя Вова, – входил я в комнату.
– Мать! – орал дядя Вова куда-то, – мать, прячь, что сможешь спрятать, к нам Серёга опять пришёл!
– Это который наш надфиль сломал, с алмазным напылением? – кричала тётя Вера из кухни.
– Да! Да! Это он! – дядя Вова судорожно сгребал со своего столика всякие радиодетальки или ещё какую свою затею. Пашин папа был мастер на все руки.

Захожу в гараж. Паша сидит и что-то точит. Смотрю, точит он спицу от настольного хоккея. Вмазанный вхлам. Чё делаешь, говорю. Он встаёт, вытирает спицу ладонью, смотрит на неё внимательно и говорит, – завалим кролика? Хз, какого кролика. Как выяснилось, настоящего кролика, из картонной коробки вынутого. Паша, как ему показалось, вычислил, где у кролика расположено сердце и аккуратно сука проткнул его насквозь, пригвоздив к земле. Кролик трепыхался, Паша удерживал спицу и ногой придавливал животное к земле, я взял в гараже молоток и разбил кролику череп. Ну вот нафига ты это сделал, начал шумно выражать своё недовольство Паша. Он хотел умертвить кролика, именно пронзив ему сердце спицей, и не беда, что не попал с первого раза, попал бы со второго, к тому же Паше был нужен кроличий череп, он хотел его очистить и оставить как сувенир, а я опять всё испортил. А я не мог смотреть и тем более участвовать в таких экспериментах, поэтому взял молоток и разбил кролику череп. Поругались, укололись, поругались ещё. Друг всё-таки.

Да, его лечили. Иглоукалыванием от иглоукалывания, травами от химии, разно лечили. Бабки какие-то лечили, доктора лечили. Он выздоравливал, на три месяца, на полгода. И снова кололся.

Попадал Паша не раз. Поехал однажды, перекумаривший, свежий и бодрый, обновлённый и просветлённый Паша по заданию семьи в другой город за машиной. Да и попал там с наркотиками в милицию. Пришлось семье добавить ещё немного денег, к сумме на машину, и выкупить сына. Не беда, что машины нет, главное, что сыночек на воле. Двадцатисемилетний наркомутант.

Через несколько лет попал он уже надёжно, в волну показательной борьбы с наркоманией. Деньги семьи помогли, сел Паша всего на три года, но вышел по удо менее чем через два. Пока находился под подпиской до суда, говорил, что в тюрьму не сядет, сбежит. Мы добывали деньги, делили их, он вполне уже мог свалить куда глаза глядят, но не сваливал, а усиленно кололся. Потом смирился, уехал в далёкую глухую лесную деревню, выздоровел физически, вернулся, в назначенный час явился в суд и сел в тюрьму. Те из знакомых, кто освобождался и в период отсидки встречался с Пашей, говорили, что живёт он там тихо и скромно, в основном занят чтением, деньги семьи обеспечивают ему покой и нормальное питание. В это время семья Пашина переехала в другой город, при освобождении мама встретила сына у ворот тюрьмы и прямиком увезла к новой жизни.

Через пару лет молчания Паша объявился, найдя как-то номер моего стационарного телефона, сотовых тогда ещё не было. Говорил искренне бодрым голосом, что тяжёлых наркотиков не употребляет, что работает в какой-то фирмочке, вставляет окна и двери. Звонил снова, голос был грустный и потерянный, говорил то же самое, но намекал, что надо бы продумать канал доставки всякой всячины от него ко мне. Потом пропал.

Выяснилось, что Паша снова попал, на этот раз надолго. Выяснилось, что начал он занимать не только вставлением дверей и окон, но также и их выставлением. Плюс наркотики.

Хочется думать, что сейчас он режет кость или дерево и готовится к освобождению.