Штучный тавар : свобода

блядство как же душно, как невыносимо жарко. встаю со скомканной несвежей простыни, пропитанной потом, вдыхаю застоявшийся воздух моей камеры. легкие просто окзазываются им дышать, втягивать его в себя и наполняться до краев. поэтому глубокий вдох не успев толком начаться тут же прерывается судорожным кашлем. слава яйцам, осталось пару часов и я буду свободен. от этой ненавистной камеры с парашей в углу, от которой несет остро-ядреной смесью хлорки и нечистот, от этого запаха слезятся глаза и пешит в горле.

кашляю, кашляю, кашляю, блять такое ощущение что легкие сейчас так и вылетят из меня, сопровожддаемые фонтаном крови. терпи, держись еще пара часов и свобода.
меряю шагами свою камеру. десять шагов вперед, два в сторону, разворот и назад опять десять шагов. путь заученный наизусть, каждая трещинка в полу знакома и уже как родная. выщербленные выкрашенные грязным замусоленным зеленым стены, обшарпанный потолок и вытоптанный пол — мое окружение. даже окна не предумсмотрено в моей темнице. ни глотка воздуха, ни дуновения ветерка. для меня, заключенного это считалось излишней роскошью.
отмерив шагов эдак пару тысяч снова падаю на кровать. где там моя трещинка в форме кошки? ммм вот. чуть выше головы и правее. а если лечь на бок и запрокинуть голову, то кажется что она улыбается. а из дальнего угла камеры — сердится. моя собеседница и самая ярая советчица. с ней я обсуждал все происходящее, изливал душу и просил совета на протяжении 5 лет. как я буду по тебе скучать, Киса. надеюсь, следующий постоялец будет уделять тебе внимание и не заставит скучать. повернул голову, изменив угол зрения, и она подмигнула. она все понимает. совсем как ты понимала… всегда меня понимала.
отгоняю мысли, нет не отгоняю, я их комкаю, запихиваю мысленно в коробку, обматываю метрами бечевки чтобы не дай бог не вырвались и отправляю на северный полюс бендеролью без обратного адреса.
вдох… выдох… блять как же душно невыносимо…
вентилятор… его бы я купил в самую первую очередь, продав самое последнее, даже душу дьяволу, но зачем он мне теперь, когда вот вот я стану свободным?
громко лязгают замки и появляется поднос с едой. даже не буду туда смотреть. опять прокисшая капуста, слипшаяся каша и кусок хлеба. не буду, все равно до свободы рукой подать.
продолжаю лежать, перемигиваться с трещинами на потолке. странно, они все напоминают друзей, подруг, знакомых… и даже ЕГО. того ублюдка, кто надругался над тобой, над всеми нами, пытаясь остаться безнаказанным после совершенного. нет, я должен был все исправить и совершить правосудие или самосуд. кому как выгоднее…
оказалось, что самосуд. ублюдок, твоя последняя ироничная улыбка на разбитых губахз под стекленеющими глазами обернулась моим заточением. но я ни о чем не жалею. ни минуты. ни доли секунды.
ты предрешил свою судьбу когда совершил это. надеюсь ты горишь в аду, и гореть будешь вечность.
не замечаю как в размышлениях прохзодит последний час. и лишь лязганье замков выводит меня из оцепенения. поднимаюсь. поразительно, но я даже улыбаюсь своему тюремщику, рожу которого ненавидел все эти пять лет. улыбаюсь, потому что я скоро стану свободным. и эта железная дверь открывается для меня последний раз.
встаю, поправляю робу, подставляю руки для наручников и послешно на автомате выполяю все его распоряжения… встать у стенки, ноги на ширине плеч, лицом к стене.
впереди длинный коридор, мой путь к освобождению, если бы мог, я бы бежал по нему вперед, обгоняя собственную тень. быстрее быстрее…
бросаю последний взгляд на свою камеру. 37А.
зеленый коридор шаг за шагом. сердце колотится от счастья, от нетерпения от предвкушения…
когда открывается последняя дверь и я занимаю место на электрическом стуле, счастливее меня нет никого. я вырываюсь на свободу, испив до дна чашу наказания и кары, отмеренных мне.
призрачный свет становится ослепительным… и я несусь навстречу ему… навстречу тебе, родная.