gogasam : Планета

19:54  22-05-2010

Чем хуже дела в армии, тем пышнее гей-парады. Звучали поздравления, народ выпивал, размягченный несколькими выходными подряд. Альтернативы пьянству не было, разве что… война?

«Одна кружица не повредит», — подумал гога, зайдя в разгар торжеств в небольшое кафе возле метро, а через минуту уже размахивал руками, заказывая вторую.

Спустя полчаса на засиженном зимними кабацкими мухами столе появился запотевший графинчик с водочкой и тарелка душистых солений. Вечер обещал быть интересным. А вот воспоминания – смутными. Но гога легко находил всему этому оправдание: ты же видишь, говорил он себе или случайному собутыльнику, как мир меняется к лучшему!

Мир действительно становился цветным, ярким и динамичным, походка — упругой и легкой, а необходимость быть правильным и разумным уходила на второй план. Водка как бы сглаживала неровности внутреннего ландшафта гоги, сознание становилось ясным, хотелось путешествовать к звездам.

Сегодня в это уже трудно поверить, но однажды это действительно произошло. «Машина уже ждет вас», — услышал он чей-то солидный голос. Открыв глаза, он увидел сверкающее ксеноном чудо техники. Парковщик мягко распахнул дверцу и гога полетел прямо к звездам, где его уже ждала ванна с пенкой и золотой унитаз, надеялся он. «Ну вот, а вы говорили…» — кричал он разинувшим рты ребятам внизу.

Они такого не помнили. Все заказывали пиво и водку, но никто не отлетал — просто тупо напивались и падали под стол с глухим безнадежным звуком, который издавала всякая голова, ударившись о мокрый, грязный пол кафе.

Гога напевал с детства любимую песенку, подлетая к неизвестной планете. Неожиданно полученный в уже закрывшейся газете гонорар успокаивал сердце. «Как-нибудь расплачусь», — думал он, но когда Земля совершенно исчезла в звездной пыли, понял, что расплачиваться придется, возможно, натурой.

А покинутое кафе тем временем наполнялось. Наполнялись чудодейственным составом и посетители, преобразуя его в мочу, агрессию и веселье.

- Тут важнее пропорция! Про-пор-ция! – кричал человек с синим, похожим на сливу носом.
- Еще порцию? – подлетел к нему официант.
- Уйди, убожество! — сказал синеносый и ткнул официанта кулаком в живот. В зал вбежал охранник, ему на помощь кинулся другой официант, и завертелась, закружилась разноцветная задорная русская кабацкая драка.

«А напрасно они это», — думал гога, наблюдая на экране звездолета трансляцию неравной схватки. Ведь, думал он, им и так нелегко идти по жизни, а тут еще побои. Но он не мог уже ничего поделать, а мог лишь наблюдать, как наблюдают олимпиаду или футбол, сжав кулаки и морщась от отвращения.

Обосцаца, не изменившись в лице. Пыснуть чуть-чуть, сохранив достоинство и стать приличного человека. Об этом думал он, падая, как ему казалось, на неизвестную планету. Обошлось. Посадка вышла мягкой, а мочеиспускание – более-менее уместным: на оперативно приставленном к борту звездолета трапе. Рядом у колеса звездолета по очереди отливали лидеры крупнейших мировых держав.

Первый шаг с похмелья, как первый снег – легкий и неуверенный. Так же, как с похмелья, легко и неуверенно ступал гога по красноватому грунту далекой планеты, оставляя наши следы в пыли тропинок, протоптанных аборигенами. «Все видимое – только мертвые следы ушедшего. Ушедшего меня. Ох, на фигах ж я сюда приперся», — с ужасом подумал он, гадая, как бы теперь выбраться отсюда.

И тут началось!

- Брамс вообще никогда не пил коньяка, а только вино. Но прославился он не этим, а тем, что соблазнил жену Шумана Клару Вик. Свет не смог ему этого простить… — услышал гога голос невидимого диктора.

«Ну и что? – подумал он, — при чем тут Брамс? Они что тут совсем с ума посходили? А чем вообще знаменит Брамс и кто это? Что-то я не помню…»

- Чтобы громко пердеть, надо твердо стоять на ногах!

Это уже было слишком! Гога огляделся. Он увидел зал заседаний парламента. У микрофона стоял министр чего-то и объяснял полупустому залу основы безопасного газопускания. Потом начались бессмысленные, но агрессивные вопросы оппозиции, послышались оскорбительные выкрики. Сотрудники ФСО начали выводить депутатов, надевая на них наручники. Гога ускорил шаг.

В тенистой роще кто-то важный жарил раздобревшую Олимпийскую чемпионку по бодибилдингу. Его могучий влажный торс возвышался над ее нежным и пухлым крупом.

«Опа! – чуть ли не воскликнул гога, спрятавшись в кустах туи. – А я не верил! Молодчага! Так ее! Давай! Вот – мужик. А я не верил, наивняк! Ребятам расскажу… да они и так откуда-то знают, все знают, стервецы. Молодчага! Уйдите, боги, уйдите, люди…»

- Жизнь – цепочка тщательно продуманных ошибок и неудач. Такова тема нашего семинара, — услышал гога. Неподалеку от него стоял, раскачиваясь, вагон метро, до отказа забитый российскими демократами и либералами. «Да, участь настоящего демократа – ездить в метро», — согласился с увиденным гога. Пассажиры вагона жутко орали, требуя привлечь к суду – тут прозвучал весьма обширный перечень имен, дополняемый выкриками с места. «А как пили, как ели, а какие были отчаянные либералы!», — сказал один из участников семинара, с трудам выбравшись из орущей толпы и вытирая со лба липкий пот...

… Очнувшись в вагоне метро, гога с усилием припоминал увиденное. Как и предполагалось, в сознании смутно теплились какие-то обрывки фактов, цитаты, лица, звучала навязчивая музыка, и сильно тошнило. Чудом выскочив на своей станции он взял мерзавчик коньяка «Паскудского» и, кашляя и кряхтя, отпил глоток. «А почему они не отвезли меня прямо домой?» — подумал гога, понимая, что неожиданный гонорар уже испарился вместе с воспоминаниями. Жаль, подумал гога, интересная планета, но кому она нужна? Где просто – там ангелов сонм, где мудро – их нет.