ЖЫРНЫЙ : Говно (Чисто от пацанчиков на конкурс)

Про гавно я могу писать бисканечно долго, ибо сру каждый день. В ебле скота я тожэ чимпион, да и влюблялся в первый рас тысячами случаев, но нельзя жэ обо всём сразу. Вы агарчитесь от проигрыша в конкурсе и павеситесь, а мне патом пережывай.

Фпрочем есть у меня избанные говнокуллстори, с таким, знаетели ли петербуршким калоритом. О, да, я питирбуржэц и соотвецственно вся мая жызнь ахвачена эдаким рамантическим флером.

Вопщем, как-то рас мы с поцонаме ва дваре паспорили на бутылку пиваса, кто насрёт самую бальшую кучу гавна. Я как услышал об этой чюдной двежухе сразу атчаянно абрадовалсо- хуле батл пифчансково щитай в кармане, сру я просто как кинконк, нажористо и и мощщно, расцветку кала могу менять усилием воли, кансистенцыю тожэ. Захачу- брызну сметающей фсё на своём пути струёй, как пажарный брандспойт, или прорванная бабрами плотина, захачу отложу не то чтобэ личинку- ЛИЧИНУ размером с логову васермана. Кароче Мастер и этим фсё сказано.

Срать дагаварились естессно в падъезде- такие уш у нас- питерцэв традицыи. Участвавать в этой параалимпиаде подписалось четыре мушкитёра: Я, Гипсон, Гога-клей (любил он это дело) и Пантера. Независимым рефери выступил Лёша Шницель по прозвищу Шницель. Лёша кагдато четыре месеца ходил на бокс, где ему апустили почки и сломали нос и знал толк в судействе. Для пущей непредвзятости он взял из дома фотааппарат поляроид, для съёмок результатов спортсоревнавания. Ну, вы меня панимаете- начнёццо подом бздёш нащщёт тово, что дескать Я большэ насрал, нет Я большэ насрал и хуй чо докажэш, а тут если чо фотки есть: нна сматри сука утрись.

Не буду сильно разводить муть, сели кароче на лестничной плащадке и давай срать. А, забыл сказать ещо- Муху на палево поставили. А то всякое в падъезде жывёт, много панаехафшых, савсем без панятий.

Первым отстрелялся Гога. Хуле, дурак, перед саревнаванием втихаря заточил батон чорново хлеба (а мы дагаваривались не жрать) и думал што фсех наебал. Типа, гаварит, забыл дома паспорт, а сам на кухню- и давай играть кадыком, жадно паглашяя буханку. Только жывёт, дурак, на первом этажэ и фсем прекрасно видно с улицы, чо он там делаед. Гипсон придлажыл его дисклалифицыровать и абассать, но я атгаварил. Нихуя, гаварю. Ща эта буханка у нево поперёк прямой кишки фстанет, памани моё слово, Гипсон.

Так и случилось. Жора отложыл незначительный катях и сошол с дистанцыи, схватифшысь за жевот и дажэ не подтерев жёпу. А нехуй при застарелой язве занимаццо таким тупым лохоразводом. Наебёш прохожэво, как говориццо, на себя похожэво. Он дажэ не стал смотреть, кто там чо по итогу высрет, а с грусной мимикой пакинул памещение падъезда. Ну да- скатертью дорога. Черес четыре года он, кстате, помер.

Шницель сфотал катях- хотя хуле там фотать?

Вторым соскочил Гипсон. Вот уш от ково не ожыдал- засеря известный, да и пиво любит куда большэ чем Родину и владимира владимеровича Путина. Както рас он, тожэ на спор, кстате насрал в немецком пасольстве в цылиндор одному дойчлэндовскому фраерку. Тот этот цылиндор потом надел-тото была потеха, как раз папа римский приежжал. Ну щас не об этом. Я посмотрел на ево высер- так се, на три с минусом. Не большэ двух кило. Тачнее кило и ещо грамм васемсот сорок. Как приличный карась, но для пабеды явно недастаточно. Жёпу Гипсоп подтёр валяющейся неподалёку туалетной бумагой бу

Третим закончил я- хуле, чтобэ аформить сделку мне много времини не надо. Гляжу на эту красиво атложэнную пирамиду и радуюсь- фсё по фэншую. Недаром ва дваре у меня было паганяло Фараон, каторое я сам себе дал. Щелчок фотааппарата- красота увековечена. Достаю из кормана салфедку, вытираю попец. Ну, думаю, дело в шляпе ну да кто бы самневалсо.

И всё бы хорошо, но зависла на ачке Пантэра. Просто неприлично долго. Час прошол, фторой идёт а она всё пыжыццо. Все ужэ заебались ждать, за щеку ей успели напихать да и в буру перекинуццо, чо, говорим, долго ты тут будешь клоуничять ещо?

А она чото как давай орать во всё горло, как Джэймс Браун, только как-то ваще уш безудержно, протяжно так и … ну, как-то савсем по бапски. Совсем думаю, охуела, хуесоска. Ща выскочет какой-нибуть агалтелый жылец с резинострелом и пиздец движу. Но никто не вышэл.
Зато из Пантеры кааак вывалеццо кулич.

Всё думаю, проебал. Килаграм на пять, белое такое гавнищще, всё в крави, а мой аскаридный домек не большэ четырёх триста восьмидесяти. Шницель фотографирует, гаварит Бинго.

Я ужэ савсем было расстроился, как вдруг сматрю- гавно зашэвелилось. Думал, можэт глюк, протираю глаза- ни хуя, шэвелицццо в натуре. Дажэ большэ скажу- вытягивается из него такая мелкая ручонка и показывает мне знак фак ю.

Тут-то всё мне и стало панятно: наебать хотела, ротанка.

Никакое это не гавно, заявляю зрителям, а самый настоящщий младенец. То-то у неё пузо было как бабаран. А я думал тупо толстая. Шарлатанство, заявляю, чистой вады.

Пантера такая- я не спецыально, я не спецыально. Только Гипсон слушать её не стал, подошол- да как уебёт с ноги в жывот. А хуле- прав. Чистейшее наебалово.

Ей большэ бы дасталось, да тут вдрук выскакивает на лестничную клетку Муха, кричит Палунндра и мы понимаем, что так челавек можэт кипешэвать только когда менты.

Ломанулись мы все вместе от ментов на чердак. Только Пантера осталась в углу сидеть пануро. Менты канешно давай по нам шмалять. Слава богу и у Гипсона была с собой волына. Два выстрела- два мусорка. Правда тетий положыл самово Гипсона.

Мы с Мухой ушли крышами, у нас в городе ахуенные крышы. Шницелю повезло меньшэ- приняли с поличным, фотки говна, все дела. Хотели закрыть ево за хулиганку. Но до суда Шницель не дожыл- вскрылся в пресс-хате, когда его отпетушыли.

Пантеру атпустили на поруки, высер её усыновила американская симья.

Пиваса мне проставил Гога-Клей. Украл в магазе. Ворованное пиво- самое фкусное

Вот такая вот история. С одной стороны грусная, с другой а ахуеть какая смешная. Потом как-нибудь расскажу, как мы ебали страусоф в риспублике Конго и как я в первый рас влюбился в Первый.