valmor : ОН, ОНА И ПТИЦА

ОН, ОНА И ПТИЦА

Инкшметов неторопливо шёл вдоль улицы, как вдруг испытал неодолимое желание облегчить кишечник, освободив его от скопившихся там нутряных газов.
Желание возникло спонтанно и требовало спонтанного же удовлетворения.
Воровато оглянувшись, не смотрит ли кто, Инкшметов робко пукнул. Надеялся, что получится тихо, однако вышло несколько громче запланированного.
Ещё раз оглянулся: нет ли кого поблизости?
Кажется, никого.
Облегчение кишечника отчего-то настроило его на лирический лад, и Инкшметов задрал голову кверху, намереваясь полюбоваться проплывающими в небе редкими белоснежными облаками и снующими меж ними птицами.
И обмер.
Прямо над ним, на балконе второго этажа, стояла девушка и курила, облокотившись о края балкона.
Встретившись взглядом с Инкшметовым, она отчего-то густо покраснела, бросила на него презрительный, полный негодования взгляд, вслед за взглядом бросила недокуренную сигарету (которую, рассмотрел глазастый Инкшметов, девушка только закурила), едва не попав ею в Инкшметова, и поспешно скрылась в комнате.
Инкшметов почувствовал, как лицо его заливает густая красная краска.
Хотел было что-то крикнуть девушке вслед, как-то, может быть, объясниться.
Да только что тут объяснишь?
Он неопределённо пожал плечами и двинулся дальше.

… Жанна стояла на балконе и курила.
Вдруг ей отчаянно захотелось пукнуть.
Поблизости никого не было, лишь внизу, чуть поодаль, неторопливо шёл какой-то мужчина.
Ну, да авось не услышит.
Жанна тихонько выпустила газы.
Облегчившись, хотела было с наслаждением затянуться сигареткой, но проходящий внизу мужчина неожиданно поднял голову и встретился с ней взглядом.
Неужели услышал?
Жанна густо покраснела и отчего-то презрительно и высокомерно глянула на мужчину.
То ли разозлилась на него за то, что застал её в столь неподходящий момент, то ли сработал защитный рефлекс, а лучшим средством защиты, как известно, во все времена считалось нападение.
Как бы там ни было, Жанна отбросила сигарету и поспешно скрылась в комнате.

В это время высоко над ними пролетала птица.
“Что, блядь, за тупые люди?” — думала она. — “Стесняются, блядь, того, что делают, однако один хуй продолжают это делать! Делают, блядь, то, чего стесняются, однако один хуй продолжают стесняться! Хули, люди, они и есть люди!”
И она прямо на лету ловко серанула, выплюнув из жопы добрую порцию ядрёного птичьего помёта.
Который люди называют так: “гуано”.
Или, попросту говоря, “говно”.