Dichenko : Удар

50% (т.е. внутренний фактор)

Поглощенный манией ночных электричек, Захар стоял и смотрел на поглощающую их темноту ночного пригорода. Каждые сорок минут, поезд из полупустых устаревших вагонов отправлялся вдаль, мерцая во тьме светом из окон.
- Как-то сонно вокруг… — Отметил про себя Захар. Он снял серую шляпу, обнажив черные густые кудри волос. Как только последняя электричка отправилась в в свой недалекий путь, он пошел вдоль железнодорожного полотна, словно пытаясь в неком понятном только ему времени, настигнуть уехавших людей.
Был слышен хаотический скрип рельс, пронизывающий бесконечные и незримые массы отравленного воздуха… Там, в панельных пятиэтажках, люди уже давно спали. И темные подъезды хранили тишину, которая утром должна будет нарушиться ритмичным стуком дверей и шагов по исцарапанным временем ступенькам.
Скоро, совсем скоро, город оживет. Ровно через два часа после того, как отправится последняя электричка.
Прошло два часа.
Но город не оживал. Захар, оглядываясь назад, на крыши домов и потускневшие фонари по углам улиц, встал на рельсы, заржавевшие от старости и влаги.
- А вот теперь точно пора… — произнес вслух Захар утвердительным тоном и двинулся в путь, за последней ушедшей электричкой. Оглядываясь по сторонам, он вспоминал, что когда-то на деревьях, которые сейчас стали похожими на алюминиевые столбы, раньше были листья, а с раннего утра люди вставали под птичьи трели и собачий лай. Сейчас же, кроме странного и раздражительного индустриального шума, отдающего эхом где-то вдалеке, не было ничего слышно.
Проходя мимо наспех построенной остановки, Захар посмотрел на кассу, где вместо расписания и цен на билеты висел клочок белой бумаги с надписью, вызывающей ассоциации с сухостью и строгостью.
«Эвакуация заканчивается 22 октября в 4.50».
- Они уже все убежали… — Улыбнувшись, произнес Захар. — Все скрылись, но далеко ли?
- Нет. Не далеко… — Произнес голос с остановки. Захар присмотрелся к стенке, расписанной черным баллончиком, и на фоне ее шершавой, как будто наждачной поверхности начали вырисовываться контуры человека. Новоявленный человек словно медуза, проплыл в пространстве и остановился рядом с Захаром. Через секунду его лицо приняло отчетливые черты, появились густые брови, черные русые волосы, заправленные в косу. И только пустота в глазницах выдавала в нем нечто совсем уж нечеловеческое. Глаза Захара тоже отражали нечеловеческий мир, заглянув в который можно было бы увидеть переливистые блики поглощенных порочных душ падших и растленных душ.
- Привет брат… — Произнес Захар и протянул руку попавшемуся встречному.
- Привет брат! — с бодростью и задором сказал встречный. Из его пустого рукава серого, накинутого на плечи пальто, показалась кисть с двумя вытянутыми пальцами.
Они взялись за руки и в следующую секунду встречный исчез. Растворился в соленом воздухе эвакуированного города.
- Вот так всегда… — С обидой произнес Захар. — Не успеешь увидеть брата, как он тут же исчезает без следа… Теряется.
Над головой Захара гуашью расстелилось оранжевой, созданное как будто бы искусственное небо. Такое же мистическое, как и вся изменившаяся природа. Ни одного насекомого вокруг, ни одной дикой собаки, ничего. Из всего живого была лишь электричка, которая полчаса назад убежала прочь из этих краев.
Ещё через минуту тишину и покой ударом как будто громадных молотов разорвали реактивные бомбардировщики, несущие килотонны смерти на эту итак уже безжизненную землю.
Захар остановился на месте, чтобы исчезнуть на тот миг, когда урановые снаряды пробурят и без того мертвую землю и расплавят ее в стекло.
Когда он стал невидимым, то вокруг, словно кактусы в пустыне, появились такие же, как и он. Случайные прохожие, называл их Захар. Часы трансформировались в секунды в невидимом простраснстве и Захар как в зеркале увидел, как праведный огонь оружия сносит здания и уничтожает посление признаки жизни. Он представил, как волна достанет последнюю электричку и выбьет в ней стекла, как испугаются люди и заплачут маленькие дети, вспомнив свои пыльные плюшевые игрушки, которые превратятся всего лишь в пепел. Пепел, который будет устилать пустоши.
Выйдя из невидимости, Захар пошел дальше, шагая по сохранившимся шпалам и расплавленным рельсам.
- Они ведь все равно от нас не убегут, правда? — спросил вновь появившийся похожий.
Захар в ответ кивнул ему головой. Прохожий исчез, унеся с собой в невидимое свой громкий смех. И Захару на миг показалось, что он трансформировался в шквальный ветер, обдувавший до этого его лицо.

Ещё 50% — внешний фактор

Как ни странно, восемнадцатилетняя Марьяна жила абсолютно одна. На столе горела свеча, потрескивал горящими дровами камин. Рядом со свечой на дубовом столе лежали исписанные черной ручкой листочки бумаги. Она писала стихи каждый вечер, под равномерный огонек восковой свечки.
Ночью, она часто сидела у окна и смотрела на дождь, на его хрустальные капли, разбивающиеся об сырой асфальт, кусками устеливший дорогу, проложенную здесь несколько тысячелетий назад. А может и миллионов лет. Для Марьяны время шло совсем по-другому, не так как у всех людей, которые, в последнее время, куда-то пропали. Исчезли без следа.
Сейчас она смотрела в небесную даль, устланную непробиваемым бронежилетом облаков. Она мечтала, и с улыбкой на лице перебирала пшеничные колоски в глиняном горшочке.
Она поднялась со скамейки и подошла к громоздкому платяному шкафу. Открыв его и усердно покопавшись, она выбрала самое красивое свое платье и решила одеть. Просто так, совершенно без повода. Ей казалось, что вскоре все будет иначе. Кончится дождь, и цветы вновь распустят свои сочные бутоны.
Будет хорошо.
И светло.
Птиц на деревьях чудные тирады заполнят пространство. И можно будет пойти на полянку за лесом, и просто радоваться жизни. В любимом платье кружиться, собирать одуванчики и делать из них венки…
Вдруг за окном послышался странный треск. Марьяна, застегивая петельки на платье, обернулась на дверь. С лица тот час пропала улыбка, а кожа на нем в несколько секунд побледнела.
- Я нашел человека! – голос за дверью. Через несколько секунд дверь буквально рассыпалась на глазах у Марьяны. В следующий миг в дом ворвались несколько человек в серых респираторных масках и отталкивающей черной форме.
- Тут… Девушка. Одна… — сказал с изумлением в голосе солдат.
- Кто вы такие? – спросила Марьяна, упавшая на пол и отряхивающая некогда белое платье от гнилых щепок.
- Мы должны вас эвакуировать. Скоро здесь все будет уничтожено! – отчеканил солдат и, побежав к Марьяне, помог ей встать на ноги. Потом он достал из наплечной сумки ещё один серый противогаз и быстрым отточенным жестом одел в него девушку. Резина неприятно прошлась по длинным светло-русым волосам и от боли Марьяна тихонько вскрикнула.
Мир, сквозь мутные линзы резиновой маски показался Марьяне суровым, с оттенком безысходности недоверия к окружающим. Солдат взял ее одной рукой за плечи, и они рысцой побежали к выходу, где бойцов ждала черная бронированная машина с одной фарой на крыше…
Они заползли в тесный салон броневика и вместе с пронизывающим уши ревом тронулись с места.
- Почему вы не ушли отсюда с первой волной эвакуации? – спросил солдат, снимая противогаз. Под ним оказалось довольно безобидное лицо слегка растерянного парня со строгим взглядом и карими глазами. Он провел ладонью по лысому черепу и глянул на водителя, курившего папиросу и ловко управляющегося с рычагами.
Марьяна аккуратно сняла удушающую резиновую маску и взглянула солдату в лицо.
- О чем вы говорите? – спросила она растеряно, пугаясь оружия в руках у бойцов, и их уставших глаз, ауры которых просвечивались сквозь стеклы противогазов.
- О эвакуации, девочка! – произнес солдат, создавая акцент на букве “э”. – Здесь скоро будет пустошь. Они наступают с юга и скоро будут на этих просторах. А мы отступаем. Бежим как крысы и ничего не можем сделать. И разведичик наш, улеая прочь отсюда, случайно заметил на радаре человека. Черт возьми! Кто ты такая?
- Я Марьяна… — напуганным голосом произнесла девушка и заплакала. – Не кричите на меня пожалуйста…
- Извини. – Коротко и четко произнес солдат. – Забыл что ты девушка. – Ему стало стыдно и он устремил свой взгляд на автомат, лежащий рядом и совершенно бесполезный в последние месяцы его службы
С голубых глаз Марьяны по щекам стекали слезинки.
- Ей что, память отшибло? – недовольно произнес раздраженый водитель, набирая скорость по грязевым дорогам пустых территорий.
- Заткнись и веди корыто… — в приказном тоне отетил боец. – Меня Сергей зовут… — произнес он обращаясь к Марьяне. Она тем временем вытирала слезы подолом платье. На фоне поглащающей черной формы солдат ее платье выглядело осколком пусть и гнрязного, но чего-то светлого – Мы едем в лагерь. Оттуда не вертолетах полетим на север. Прочь отсюда… — Сергей как будто бы угадал следующий вопрос Марьяны. Они едут в лагерь. Какой лагерь? Почему надо убегать отсюда? Марьяна не знала. Но ей ничего из этого делать не хотелось. Она просто хотела быть в своем домике и ждать пришествия весны. А она обязательно придет, Марьяна знала это и, кроме всего прочего, верила.
Что же случилось в этом мире? Она вроде бы проснулась, и все было как обычно. Только необычный дождь, который непрекращался…
Затем, они ехали в тишине около получаса. Сергей тем временем уснул, запрокинув голову назад и упершись затылком в грубый металл. И в замызганных окошках машины виднелись деревья, ветхие заброшенные дома, поломанные дорожные знаки и фонари, которые потухли когда-то в прошлом времени… Марьяна смотрела то в окошко, то на лицо Сергея и других бойцов, лиц которых она видеть не могла из-за противогазов.
Был февраль 2015-го года. Чума, пришедшая, по словам одного священника, из ада, по географическим данным надвигалась откуда-то с юга. Оттуда, где вместо городов и стран осталась лишь выжженая энергией атома серая земля…
В лагере, как и везде, было сыро. Противный дождь не успокаиался ни на минуту. Марьяна покинула броневик и вышла к небольшому палаточному сооружению, заполненным коробками и унылыми людьми, толкающимися возле скудного пламени костров. Она прошла вместе с тремя бойцами в небольшую палатку, где дежурный за столом обязан был ее зарегистрировать.
- Имя и фамилия. – Произнес дядя в берете и с черными густыми усами. Он тем временем быстро барабанил по клавишам ноутбука.
- Меня зовут Марьяна. А больше я ничего не знаю… — произнесла девушка, разглядывая со страхом военное оборудование, накрытое наспех сеткой.
- Амнезия? – спросил дядя, отвелкшись от монитора.
- Мы подобрали ее в Черченово. Но оттуда уже эвакуировали всех более месяца назад… — Произнес сергей и положил свій бесполезный автомат на раскладушку. Затем он улегся рядом, обхватив руками затылок.
- Понятно. – Дядя, после очередного стука по клавиатуре вновь посмотрел на девушку.
— Идите к окраине, там ещё есть свободные места. Хотя скоро мы все равно уйдем из этого места.
Девушка выглядела абсолютно растерянной и подавленной. Заметив это, военный добавил.
- Серега, проводи её… — Боец поднялся со старой и в заплатках раскладушки и, взяв девушку под руку, вышел из палатки.
Они медленно шли. Марьяна вглядывалась в лица слоняющихся без дела гражданских людей. Они, чумазые, ходили и вели свои унылые разговоры, коими пытались скрасить невыносимо скучное и бессмысленное существование. Каждый из них, вероятно, догадывался, что скоро их всех может и не быть.
Возле черной бочки сидели дети, они рисовали палочками на мокром песке и, скорее всего, играли. Было очевидно, что детей всё происходящее не волновало. Они просто жили сегодняшним днем, лишь слегка озираясь на произошедшее и тревожные разговоры взрослых дядей и тетей. При виде светлых детских лиц, Марьяна улыбнулась.
- А вчера было солнце… — сказала она скорее сама себе, чем кому-то ещё.
Сергей оглянулся на нее и всё с таким же растерным видом спросил:
- Какое солнце? Уже месяц льет дождь…
- Но вчера было солнце! – на повышенным тоне произнесла девушка, с презрением оглядывая бойца.
Сергей, всячески избегая женских взглядов, просто кивнул головой и не стал дальше спорить. Для себя он отметил, что чего-то он пока что не понимает. Быть может в девушках в общем, или просто в том, что говорила конкретно она
Обувь слегка вязла в грязи и быстро идти было тяжело: можно было упасть лицом прямо в грязь. Сергею казалось, что светлые волосы Марьяны никогда не должны быть запачканы мокрой, потерянной для него землей.
Вскоре они зашли под большой шатер, под которым была расставлены раскладушки и просто надувные матрацы. На многих лежали люди, некоторые ходили рядом, что-то или кого-то выискивая. Все, по большоей части, молчали. Или говорили шепотом. Поэтому кроме успокающего звука дождя ничего не было слышно.
- Подожди здесь минуту… — сказал Сергей пошел в глубь городка из раскладушек и темных лиц.
Марьяна осталась одна посреди незнакомого ей общества. Люди иногда проходили мимо неё, но как будто не замечали девушку. Она чуствовала себя абсолютно одной и лишь лихорадочно оглядывалась по сторонам, не ступая с места.
Дождь и слезы. Марьяна внезапно вспомнила изречение забытого автора о дожде. Что это Бог плачет, людей жалеет…
В этот самый момент ракета ударила как раз в самый центр наспех раскинутого лагеря. За сотые доли секунды яркого света Марьяна не смогла сообразить, что произошло.

2005 г.