П.С.И.Х. : Красная эмаль

...Усевшись на краю ванны - я купаю Ее.
Беру в руки бутылочку с шампунем. Надавливаю. В мою ладонь спускается густая жидкость. Жду, пока живое блюдечко наполняется; шампунь заливает кожу, дотрагивается до щелочек возле корня каждого из пальцев правой руки. Когда жидкость хочет выбраться за борт моих длинных пальцев - я останавливаюсь. Ненужная более упаковка летит на мокрый кафель. Свою полную и трясущуюся от "волнения" руку подношу к ее голове. "Небрежно швыряю" на ее спутанные и намокшие волосы. Чувствую полное умиротворение, когда наблюдаю, как густота сползает по всей длине, впитываясь в волосы.
Вижу ее улыбку: озорную, детскую, с высунутым язычком, ласкающим пухлые губы. Белоснежная когда-то прическа - стала тонкой; очень похожа на солнечную тень - ту, что запряталась в саду и ждет, когда ее кто-то нарушит своим присутствием, дыханиям прокуренных легких или тихим шепотом листвы под ногами.
Левая и правая начинают неспешно проводить по мокрым и тяжелым. Ногтями цепляюсь возле уха, где-то на затылке легонько царапаю; иногда возле лба останавливаюсь и замираю на доли секунд, а потом снова в путь.
Волосы ее длинны и я могу спокойно схватить их и "насиловать" положив на свою правую ногу, переброшенную в ванную и наполовину погруженную в воду, играющую с ее икрами, проводящую носком по белым коленям.
У нее красивая грудь!
Такой: с красными, чуть надкушенными, вылепленными руками мастера, не забывшего лезвием прорезать каждую трещинку - сосками; нет, не у кого на свете! Во всем мире не отыщется ничего прекраснее ее небольших, белоснежных, всегда теплых холмов и "холмиков"!..
Красные, сейчас возбужденны как никогда! Она проводит по ним один раз в пять секунд - не реже! Две горы - одна выше другой: тогда - когда, она смеется и бьет рукой сжимающей кусочки пены в мое отстраненное от всяких мыслей лицо. Еще, она пытается залезть в мои розовые штанишки, в "шортики" одетые на голое тело. У нее ничего не выходит. Моя поза не позволяет ее тонким ногтям царапать "его" как обычно.
Ванна утонула в пене, и мне не видно то, что ниже ее грудей и пупка - маленького, беззащитного, проколотого гвоздиком. Отрываю правую руку от волос и очень быстро опускаю под белое покрывало. Дотрагиваюсь ее мокрой кожи...
Проходит несколько минут, а я, все еще "пытаюсь" щекотать. Уже весь мокрый. С носа падает капельки. Лицо получает удар за ударом; хочет ухватить зубами, а потом и прикусить тонкие ноготки - не получается!..
Слышатся смешки и крики о помощи.
Вскоре, меня дергают за плечо и с силой наклоняют в свою сторону. Моя рука скользит по бортику ванны. А тело, ухваченное мелкими смеющимися пальцами за шею - падает в пену.
На НЕЕ падает!
Голова ударяется о красную эмаль.
Мой рот, уже, вовсю глотает воду...
Язык чувствует вкус невесомой ваты...
А легкие набирают жидкость про запас...
Вскрик тонкого голоска...

Широкая волна воды шумно выплескивается через борт, окатив и без того многострадальные стены.
В глазах яркие, прыгающие искры. Зубы больно соударяются, защемив кончик языка. Вода, горько окатив, мое горло бьет через нос - очень противное ощущение. Но это все происходит быстро, почти за мгновение: через секунду я уже наполовину погрузившись в ванну, неловко скользя руками, об красные, с капельками крови из моего носа края, пытаюсь вылезть. Ее я даже почти не задел, только коротко мазнул по щеке кончиками пальцев...
Холодная, в капельках стена поддерживает мою спину, небрежно опирающеюся на нее. Я сижу на корточках, поджав голые ноги под себя, почему-то мелко трясутся руки. Черт! Струйка мутновато-белой воды стекает ото лба к подбородку, приятно щекоча кожу. Под пальцами - клочья пены и краешек бутылки с шампунем. Мы молчим. Как-то странно так, непривычно.
Она сидит вполоборота, чуть свесившись через край, ее волосы с остатками шампуня прилипли к лицу, от чего она выглядит еще более мило. Вся в пене, гладкая, блестящая, зовущая. Одинокий красный сосок, неуверенно выглядывает из-под толстой шапки пены... Но главное - в ее глазах, очень трудно от них оторваться, очень трудно увести взгляд и еще трудней им врать. ЕЕ глаза...
Прошло не более минуты, а, кажется, целая вечность. И эта ванная, и моя кровь на полу и стенке, и она. Накатило...
- Тебе больно, - она первая разрушает хрупкую тишину. Ее рука, теплая и ласковая, уже ведет по моему лицу, снимая боль и глупые мысли. - Это была глупая шутка?
- Все нормально, я даже испугаться не успел, - ободряющая улыбка сама по себе выскальзывает на лице, - Только ты так больше не делай, а то не дай бог, еще прищемлю себе кое-чего. Как же я тогда жить буду?
Мы уже вместе хохочем, она до сих пор не отрывает своей руки от моего лица, а я и не хочу. Так лучше.
Я не знаю, что бы я делал без нее, без ее глаз, слов, поцелуев, касаний. Почему это понимаешь только так? Ведь если бы я ударил ее, даже так, случайно, я бы себе этого не простил. Никогда. Она - да, а я бы не смог, потому что я не должен был этого делать и никогда не хочу делать.
Мои руки, не обращая внимание на мысли, занятой не тем головы, медленно, гладят ее, от кисти до плеча, от плеча до кисти, да и незачем нам торопиться, ведь впереди - целая вечность. Черт! Как она прекрасна! Как красива! Боже мой...
Слова больше не нужны. Как и всегда, впрочем.
Она тянет к себе, но в глазах уже нет больше голодной страсти, в них только покорность и мягкость.
Руки уже двигаются дальше, продолжая свой неспешный путь: чуть касаясь по овалу лица, оправив свисающий локон длинных, влажно блестящих волос; она тянет к себе, тонкие, хрупкие ручки, обхватив шею, приятно ерошат волосы на затылке; руки плавно скользят по ее телу, словно изучая, сначала вдоль спины, спускаясь, все ниже, потом взмывают вверх, ласково теребя ее разбухшую грудь, с двумя ярко-алыми венчиками, потом медленно водят по плоскому, гладкому животу, то и дело опускаясь ниже, к тонкой густой полоске волос...
Можно выйти из ванны, пойти в комнату к уже расправленной кровати, покрытой тонкой простынкой. Можно... Но только зачем?
Резко нагибаюсь, обхватив ее за талию, взбаламутив только упокоившуюся воду и пенную шапку. Она весело хохочет, шутливо упираясь мне ладошками в грудь, и колошматя ногами в воде. Через мгновение она стоит передо мной, так и не убрав ладошек с груди, и игриво улыбаясь, смотрит мне в глаза. А я - в ее. Тело пробивает легкая, словно электрическая волна, пробежав по спине и затихнув где-то в районе затылка.
- Ты такой хороший. Такой милый...
Хочется что-то сказать, что-то такое... такое все обхватывающее, нежное, ласковое, но слов нет. Нет. Не тех слов, что говорят обычно в такие моменты, вроде "я тебя люблю", "ты самая прекрасная" и "мой котенок", нет! здесь нужны другие слова. Необыкновенные, как наши чувства. Как жаль, что я их не знаю.
Губы, словно магниты, притягиваются друг к другу. Ее остренький язычок проникает между моих губ, щекоча небо; внизу живота разливается жаркая волна, обдавая томительной дрожью.
Ее ноги плотно охватывают мой торс, скрестившись на пояснице, руки переплетаются на шее.
Холодная стена упруго принимает ее разгоряченную спину, она изгибается, медленно двигаясь.
Мы сливаемся в жарком танце тел и движений, став одним целым.
Какая же она... Черт!

Ее дыхание у самого уха: горячее, сладкое, томное...
Лампа под потолком светит слишком ярко, бьет белым светом по глазам.
Ее волосы, чуть спутанные, влажные, она то и дело встряхивает ими, откидывая со лба - и на ее шее проступают тонкие жилки...
Вода в ванне уже успокоилась, только мелкая рябь неуверенно и как-то заторможено пробегает по краям.
Ее губы, нежно покусывающие мою шею...
Красная эмаль с капельками моей крови, их немного - часть уже растворилась в пене, окрасив ее в розоватый цвет.
Глупое такое слово - "люблю"...