Марти : Рюхин и Тессеракт.

Рюхин и Тессеракт.


Тихим субботним утром, обещавшим жаркий летний денек, вознамерился Ян Валентинович Тессеракт (это фамилия у него такая) навестить на даче своего старинного приятеля Семена Ильча Рюхина (полковника секретных войск в отставке).
«Не съездить ли мне к Хрюхину?» — думал он, набирая номер на переговорном устройстве последнего поколения.
«Ну, все, сейчас Засиракт припрется! Весь отдых коту под хвост!» — думал Рюхин, отвечая на вызов.
Разговор состоялся весьма лаконичный, но емкий:
- Скоро буду!
- Жду!
Сказано – сделано. Стремительно и неотвратимо, воспользовавшись услугами компании «РЖД», Ян Валентинович тессерактировал сквозь пространственно-временной пассажиропоток, и спустя три часа уже лицезрел небритую физиономию Семена Ильича.
Тот встретил его у калитки, что при соблюдении инструкции по эксплуатации, открывала проход в совершенно параллельное измерение шестисоточного параллелограмма, коим заядлый дачник Рюхин гордился безмерно. Надо сказать, что обычно, калитка служила для того, чтоб закрывать этот проход, но сейчас была гостеприимно распахнута.
- Сколько лет – сколько зим! Сколько эр, и даже геологических эпох мы не виделись! – радостно прогнусавил Ян Валентинович, норовя проскочить поскорее в дом и оказаться поближе к допотопной криокамере «Юрюзань», в которой Рюхин имел обыкновение хранить все самое ценное.
- А я-то как рад! – взвизгнул Семен Ильич, закрывая проход товарищу, намерения которого он считывал моментально, прямо из копошащихся под черепной коробкой нейронных узлов.
- Пить хочу! – взвыл Ян Валентинович, пытаясь надавить на жалость и сформировать комплекс вины у Семена Ильича.
- Бочка! – радостно воскликнул Рюхин!
Ян Валентинович осознал свою стратегическую ошибку, но было поздно. И теперь он изучающее смотрел на большую бирюзовую бочку, что стояла у бирюзовой же веранды. «Теперь придется пить…»
Семен Ильич взял гостя под руку, и вместе они подошли к бочке, вода в которой, надо сказать, никогда не переводилась.
- Упс! – радостно воскликнул Тессеракт, заглянув в емкость.
Семен Ильич нерешительно приблизился и тоже туда посмотрел. Бочка была пуста. «Этого не может быть, потому что так не бывает!» — подумал Рюхин и наклонился, опустив голову в холодные и темные недра водохранилища. Пуста! Не просто пуста, а бездонна!
В этот момент, Ян Валентинович ловко ухватил товарища за нижние конечности, и погрузил в бочку целиком.
Дна не было. Семен Ильич устремился вниз, в черную бездну, с пугающим ускорением. Пласты песчаника, кембрийской глины и гранитных пород замелькали перед ним, как в калейдоскопе.
Затем он резко погрузился в темную вязкую субстанцию. «Углеводороды» — констатировал Рюхин, попробовав массу на вкус. «Нефть! Прямо под участком! Тот самый Балтийский шельф! Я богат! Я сказочно богат! Как арабский принц. Как шейх. Абу Абас эль Саид Рюхин…» — думал он, а ускорение все увеличивалось.
Залежи нефти исчезли так же резко, как и появились. Давление и температура возрастали. Литосфера плавно переходила в мантию, а Семен Ильич все проваливался в черный бездонный тоннель. «Мантия… тут уже и до ядра недалеко! Организм не выдержит, сожмется колоссальным давлением до размеров среднеупитанной землеройки, а потом сгорит в магматических расплавах к чертовой матери!» Всеми помыслами завладела безудержная паника, Но Рюхин вспомнил прошлое. Вспомнил, что он не абы кто, а отважный пилот-первооткрыватель.
И на смену панике пришел здравый рассудок: «Тоннель… что-то напоминает… Точно! Червячный проход, пронзивший его участок как раз в том месте, где стояла бочка!» От понимания происходящего стало легче. Но где же выход?..
- Эврика! – завопил Семен Ильич. – Если есть червячный проход, то должен быть и червь, его прогрызший! Надо только догнать его, ухватить, и заставить повернуть обратно.
Рюхин сложил перед собой ладони, вытянул ноги, как это делают чемпионы по прыжкам в воду, и, сведя к минимуму трение, придал своему телу максимальное ускорение.
Стены червячного прохода пылали жаром, раскалились до оранжевого свечения. Надежда уже покидала Семена Ильича, когда впереди мелькнул хвост. «Червь! Это червь! Не знал, что они бирюзовые. Вот выберусь – обязательно расскажу Тессеракту! Хотя, нет… он напишет диссертацию, получит премию и грант, а что останется мне?..» Немного успокаивало воспоминание о нефтяном шельфе.
- Да! Ради этого стоит жить! Стоит бороться! – вякнул Рюхин и со второй попытки ухватил ускользающий хвост бирюзового червя.
Дело сделано! Дернув дважды, Семен Ильич дал понять, что пора его вытаскивать. Червь попался толковый, возможно, он даже смотрел фильмы про альпинистов, которые в такой ситуации непременно дергают дважды.
Тесный червячный проход изогнулся, закрутился узлом, и, секунду помедлив у самого ядра планеты и едва не поджарившись, Рюхин сменил направление движения.
Только сейчас он заметил, насколько сжалось его тело от чудовищного давления. Какая там землеройка! Он был размером с головастика! Но потихоньку, поднимаясь к поверхности, тело распухало.
Мелькнула мантия. Литосфера. Балтийский шельф. Скользнули мимо граниты и песчаники, синяя кембрийская глина. Потом – немного торфа, и… Семен Ильич вынырнул из бочки и глубоко вздохнул.
На бирюзовом небе светило солнце. Ян Валентинович сыто и блаженно улыбался. По довольному виду товарища, Рюхин сразу определил, что недра его криокамеры «Юрюзань» опустошены.
А еще его расстроило, что вместо хвоста червя, прогрызшего червячный переход, он сжимал в руках бирюзовый шланг для полива. Видимо Тессеракт опустил его в земные недра, дабы вызволить товарища. «Что ж, и на том спасибо!» — подумал Семен Ильич, а вслух произнес:
- Глубинные исследования завершены. Выходной, как-никак. Предлагаю выдвигаться на природу. Покажу я вам здешние поля, леса, муравейники…
- Согласен! – просиял Ян Валентинович и сыто рыгнул.

«Вших-вших» — шуршат горные лыжи. «Чик-чирик» — дразнятся бирюзовые попугаи на проводах. «Фсюх-фсюх» — сопит Семен Ильич в такт размеренным движениям.
Поле. Русское поле. Нерусское… какая разница, нафиг?! Что может быть прекраснее?.. Бирюзовое небо, бирюзовые крапинки васильков, бирюзовые бабочки-кровососы…
Ян Валентинович, заметив этих вездесущих тварей, не на шутку перепугался и ткнул лыжной палкой в спину впереди идущего товарища. Палка прошла навылет, пронзив желудок и задев легкое Рюхина. Семен Ильич не заметил этого, но сбился с ритма. «Фсюх-фсюх-фсюх» — засопел он:
- Команда – привал!
Ян Валентинович, как стоял, так и привалился на бок, взмахнув лыжными палками, погрузившись в почву и раздавив семь бирюзовых гусениц, что лакомились чьими-то останками в траве.
«Так. Лыжню подновили, с горки покатались, надеюсь, теперь Тессеракт не припрется сюда зимой» — думал Семен Ильич, разламывая лыжи и разводя из них костер. Необходимо было напустить побольше смердящего дыма, чтоб отогнать назойливых насекомых.
Друзья устроились на траве, посреди поля, и решили испить чайку. Но с самого начала чаепитие не задалось. Баранки, прихваченные с собой на предмет «подкрепиться» обнулились, втянувшись в собственные отверстия, а расстроенный этим чай застыл и отказывался течь. Зато потек термос. Некоторое время он еще пытался сохранить хоть сколь-нибудь благопристойную форму, но затем выпал из рук Семена Ильича и полетел в горизонтальном направлении. Помаячил вдали серебристым пятном и исчез из виду.
- Там! Оно там! – раздался откуда-то из-под земли встревоженный голос Тессеракта. – Я вижу!
- Да бог с ним, с термосом, вернется через недельку… — успокоил его Рюхин.
- Нет! Это… это… — Ян Валентинович вытянул дрожащий палец в многомерную струну и коснулся этого.
Но Семен Ильич уже видел это сам. На совершенно бирюзовом небе клубилась туча. Она стремительно приближалась, а тень от нее окрашивала окружающую реальность в темно-серые тона, жадно пожирая все бирюзовое. Потускнели васильки, потемнело небо.
«Она сожрет мой дом, и забор, и бочку, и шланг для полива, сожрет все, что доселе было бирюзовым…» — подумал Рюхин. Но были в появлении этой тучи и положительные моменты – бирюзовые кровососущие твари сразу куда-то попрятались.
- Бежим! До леса недалеко. Спрячемся под густой растительностью! – взвизгнул Семен Ильич и сорвался в галоп.
Ян Валентинович не отставал.
Рюхин быстро перебирал нижними конечностями и поглядывал на товарища. Тот, несмотря на высокую скорость, перемещался то слева, то справа от него, а порой и забегал вперед, оборачиваясь и строя отвратительные рожи. Способ перемещения Тессеракт выбрал весьма необычный. Некоторую часть пути он проделал вприсядку, переваливаясь сбоку на бок, точно утка, а какое-то расстояние даже пробежал на руках.
«Отчего он так бежит? – думал Семен Ильич. – Ясно от чего – от тучи, но почему именно так? Почему не на ногах?»
Тут Рюхин взглянул на собственные ноги. Его яркие бирюзовые кеды полопались, а пальцы распухли и стали похожи на небольшие сорокаваттные лампочки. «Чпок! Чпок!» — лопались лампочки, когда Семен Ильич наступал на камни. «А Тессеракт умен! – догадался он. – Ноги бережет!»
На искривленном горизонте замаячил лес, когда первые капли дождя, тяжелые, будто свинцовые, принялись молотить по лысине Семена Ильича. Но как не странно, от пышной курчавой шевелюры Яна Валентиновича они, пружинив, отскакивали и устремлялись обратно, ввысь, норовя своим возвращением прогневать богов, ниспославших на землю сию живительную влагу. Рюхин боялся этого, хоть и привык, что Тессеракт постоянно гневит богов.
- Что они сделают на этот раз? – поинтересовался Семен Ильич.
- Кто?
- Боги.
- А! За это что ли? – улыбаясь, Ян Валентинович указал на свою шевелюру. – Да что угодно! Вплоть до того, что могут сложить реальность пополам!
Тессеракт сказал это нарочито громко, погрозив небесам сухощавым кулачком.
И боги не остались в долгу. Поскольку ничего более ужасного им на ум, как обычно, не пришло, они взяли, и сложили реальность пополам. «Хлоп!»
Но по счастливому совпадению, линия сгиба пришлась как раз между бегущими пенсионерами и искривленным горизонтам, на котором маячил лес. «Хлоп!» — и Рюхин с Тессерактом мгновенно оказались под пологом леса, состоящего из вековых елей и берез, не успев даже промокнуть.
- Бе-е-е! – Тессеракт показал богам рыхлый, необычайно длинный и чуть раздвоенный на конце язык.
«Ну, вылитый Эйнштейн!» — подумал Семен Ильич.

Дождь решили переждать под большой разлапистой елью, с комфортом устроившись на подстилке из опавших иголок. К счастью, под этой же елью расположился средних размеров муравейник и товарищи не скучали, наблюдая за суетливой деятельностью трудолюбивых насекомых.
- Удивительные! Какие удивительные букашки! Вы только поглядите! – восторгался Ян Валентинович. – Коллективный разум! И какая сплоченность! Стоит обидеть одного… — он придавил корявым пальцем крупного муравья, — …как остальные кидаются на его защиту.
И действительно, остальные муравьи, побросав свой скарб, который до этого самозабвенно таскали, поднялись на задние лапы и ощерились на Тессеракта хищными жвалами.
Семен Ильич, только что увлеченно наблюдавший за этим, вдруг принял вид отстраненный, если не сказать – испуганный.
- Что с вами, дружище?! – поинтересовался Ян Валентинович.
- Он… он… это…
Рюхину стало не до разговоров. Дело в том, что, воспользовавшись удачным моментом, один муравей заполз пенсионеру в правое ухо и теперь яростно шебуршал острыми хитиновыми лапками где-то в глубине черепа, явно пробираясь к мозгу.
- А-а-а-а! Он сожрет мой мозг! – заорал Рюхин.
Затем он вонзил палец себе в ухо, пытаясь выковырять назойливое насекомое. Но достать проклятую тварь пальцем не удалось. Тогда Семен Ильич погрузил всю руку, сперва по локоть, а затем и дальше. А муравей все полз. Преследуя чертово насекомое, Рюхин целиком погрузился в ушную раковину, проскользнул меж нехитрых переплетений собственных извилин, мельком отметив, что в мозгу у него, как и положено – все по-военному: чисто, просто и аккуратно. Затем он вылез с другой стороны, из левого уха, вывернутый наизнанку.
Ян Валентинович взирал на происходящее с безразличием. Он точно знал: у муравьёв коллективный разум, и, соответственно, мозг Рюхина им ни к чему. А значит, и волноваться не о чем.
- Ладно, дождь кончился, пора сворачиваться, — заявил Тессеракт.
Вывернутый наизнанку Рюхин свернулся, и они зашагали вглубь леса, наслаждаясь прогулкой.

Неожиданно, Ян Валентинович остановился возле большого трухлявого пня, обильно поросшего разнообразным лишайником. Тессеракт приблизил к гнилушке свой длинный нос и деловито засопел.
- Ну что еще вы там обнаружили? – раздраженно спросил Рюхин.
- Взгляните! Вы только посмотрите на это! – Тессеракт указал на непримечательный лишайник, произраставший в форме чаши, в котором поблескивала капелька дождевой воды.
Семен Ильич лишь закатил глаза и всплеснул руками.
- Нет, вы только подумайте, Семен Ильич, ведь это же анти-деревья!
- Это как? – Рюхин недоверчиво покосился на товарища.
- А очень просто! – Тессеракт вскочил и принялся оживленно размахивать руками. – Вот – дерево, у него есть корни, ствол и ветви. Но растет оно неправильно.
- Почему – неправильно?
- Да потому что корни, дорогой Семен Ильич, служат дереву для того, чтоб впитывать влагу. Впитывать из земли, не смотря на то, что влага, как мы с вами только что имели счастье наблюдать, падает с неба. Это как-то, простите… через задницу. То ли дело – лишайник. Чашеобразные наросты, по-сути, выполняют ту же функцию – собирают дождевую воду, но лишайник, в отличие от неправильных деревьев, расположил эти своеобразные «корни» сверху. И вода, падая с неба, скапливается там и питает его. Вы только представьте: если б деревья вдруг одумались и вырастили себе такие же чашеобразные приспособления, только огромные…
Рюхин уже не слушал товарища. На свою беду – он представил это. И теперь Семен Ильич стоял посреди поляны, а вокруг возвышались гигантские плоскодонные чаши.
Начало припекать солнце, и Рюхину нестерпимо захотелось окунуться в прохладную воду. «А что, — подумал Семен Ильич, — достаточно залезть в такую чашу – и можно принимать ванну, а то – и небольшой заплыв совершить».
Он вскарабкался на один из дерево-лишайников и довольно хрюкнул. Чаша была наполнена чистой прохладной водой.
- Эх, искупнемся! – воскликнул он, сбросил одежду и погрузился в этот чудесный бассейн. – Ян Валентинович, присоединяйтесь!
- Нет-нет… я лучше подожду вас здесь, — недовольно проворчал снизу Тессеракт.
Купаться ему совершенно не хотелось, и он был сильно раздражен тем, что сброшенный Рюхиным ботинок угодил ему по макушке.
Семен Ильич нарезал третий круг по водной глади чаши, когда заметил, что слегка потемнело. «Опять дождь собирается» — с досадой подумал он, но продолжил плавать.
Становилось все темнее и темнее, и лишь когда Семен Ильич устал и перевернулся в воде на спину, он понял, в чем дело.
Подлый лишайник, вероятно почуяв в Рюхине лакомую добычу, начал закрываться, образовав шарообразную полость. Сверху пока еще имелось небольшое отверстие, сквозь которое виднелся кусочек бирюзового неба, но оно стремительно закрывалось.
- А-а-а! – заорал Семен Ильич и принялся выкарабкиваться наружу.
Но не тут-то было. Стенки лишайника оказались скользкими: растение выделяло какую-то слизь, специально, чтоб жертва скользила по нему босыми ногами и не смогла выбраться.
Рюхин не растерялся. Он начал спиралевидный разгон по самой кромке воды, и, используя центробежную силу, сумел-таки ухватиться за края уменьшающегося отверстия в куполе и подтянуться. Он высунул голову, и тут понял, что диаметр отверстия не позволит ему вылезти целиком. «Чертов лишайник!» — подумал Рюхин и бешено завращал глазами.
- Ну, как искупались? – Тессеракт взобрался на огромный лишайник сферической формы и теперь сидел, принимал солнечные ванны и пренебрежительно похлопывал торчащую по центру голову товарища по лысине.
- Хороша водичка! – только и нашел что сказать Рюхин. – Но что же теперь делать?
- Не знаю, — честно ответил Тессеракт. – Надо подождать.
И они принялись ждать: Тессеракт – удобно расположившись на вершине лишайника, а Рюхин – с застрявшей в отверстии головой.
Семену Ильичу стало жарко. Это показалось ему странным. Ведь вода в чаше лишайника была достаточно прохладной. А затем, ему стало не просто жарко. Все его тело начало жечь. И сделалось достаточно больно.
- А-а-а! Помогите! – закричал он. – Жжется! А-а-ай! Что это?
- Я полагаю, — невозмутимо ответил Ян Валентинович, — это лишайник начал вас переваривать.
- И что теперь делать?! А-а-ай! – не унимался Рюхи.
Тессеракт задумался. Сначала он задумался: «а стоит ли задумываться?..» Но потом решил, что хуже Рюхина может быть только переваренный Рюхин. И тогда он задумался всерьёз:
- Скорее всего, чтобы переварить вас, лишайник выделяет пищеварительные соки и ферменты, — резюмировал он.
- И как мне с этим бороться? – проскулил Рюхин. Несмотря на безвыходность ситуации, он не собирался сдаваться.
- Думаю, вы должны выделить что-то в ответ… — предположил Тессеракт.
- Что?!
- Ну, исходя из того, что большинство пищеварительных соков представляют собой органические кислоты – попробуйте выделить щелочь. Или хотя бы соду. Это нейтрализует кислоты.
Семен Ильич напрягся. Поначалу у него ничего не получалось. Но он вспомнил прошлое, перед его мысленным взором промелькнули былые годы. Он вспомнил, что он – не размазня какая-нибудь, а отважный летчик-первооткрыватель. Тогда он напрягся еще сильнее – и выделил ударную дозу щелочи, сдобрив ее порцией соды.
Внутри забурлило. Ян Валентинович, сидя на вершине купола, ощутил легкие вибрации и даже тихий гул внутри лишайника.
- Что это? – поинтересовался Семен Ильич. Жечь перестало, но происходящее настораживало его.
- Это реакция нейтрализации, — ухмыльнулся Тессеракт. – Надо сказать, проходит она достаточно бурно…
- И что теперь делать?!
- Давать обратный отсчет, — Тессеракт принял серьёзный вид и нахмурил брови – ну точно – генерал на стартовой площадке.
- Что? – удивился Рюхин.
- Десять… девять… восемь…
- Постойте! – кричал Семен Ильич.
- Семь… шесть… пять… — равнодушно продолжал отсчитывать Ян Валентинович.
- Но ведь я же… я…
- Четыре… три… два…
Стенки лишайника трещали, распираемые чудовищным давлением. Лысина Семена Ильича покрылась капельками пота. Солнце по-прежнему припекало. Чирикали птички.
- Один… пу-у-уск!!! – воскликнул Тессеракт, и Рюхин, в фонтане брызг, устремился в небо.
«Небо. Родная стихия…» — думал Семен Ильич, продираясь сквозь плотные слои атмосферы. Поверхность его корпуса разогревалась трением и испытывала большие перегрузки, но он не паниковал. Закаленный невзгодами организм пенсионера выдержит и не такое.
Рюхин взглянул вниз. Вот мелькнул лес, поле… его участок, и маленький садовый домик ярко-бирюзового цвета. Все это стремительно удалялось, превращаясь в точку. Вот среднерусская равнина, Скандинавский полуостров, Атлантический океан…
Любуясь видами, пенсионер вошел в стратосферу, но тут заметил, что ускорение слабеет. Семен Ильич ахнул, взмахнул руками, будто пытаясь, подобно птице, удержаться в небе, и камнем устремился вниз.
Ян Валентинович Тессеракт, оставшись без компании, собирался было покинуть гостеприимные лесные чертоги, когда услышал над головой ужасающий хруст и шум. Он посмотрел наверх. Это Рюхин! Семен Ильич совершал посадку, с треском ломая ветки огромной вековой ели.
- Рад снова вас видеть! – слукавил Тессеракт.
- И все-таки они правильные! – Рюхин пыхтел и отплевывался иголками и корой.
- Кто – они?
- Деревья! Наши обычные деревья! Елки, березки… Ну их к черту, эти ваши лишайники!


(пока это — все) ))