_Hron : A мир был чудесный (полная версия)

Замедленный шок, канавы с водой
Бетонные стены, сырая земля
Железные окна, электрический свет
Заплесневший звук, раскалённый асфальт
.... .
А мир был чудесный, как сопля на стене
А город был хороший — словно крест на спине
А день был счастливый — как слепая кишка
А он увидел солнце...
(Е. Летов)


Они подкрались незаметно, серые и категоричные, как глаголы, порвав простыню неба своими острыми углами; в какой-то момент замерли на полпути, захохотав хриплым ветром; наконец, немного постояв в раздумье, скрипнули заржавленными крыльями и двинулись дальше. Они неуклонно наступали, беспорядочно и бездушно, чавкая глиной и хрустя бетонной крошкой, постепенно сжимая круг; и вот уже пялятся прямо в душу бельмами черных стеклянных глазниц…

Чашкин сидел на бетонной плите и тупо озирался. Его окружал странный пейзаж: среди развороченной глины, строительного мусора и брошенных вагончиков, нарушая все правила перспективы и градостроительства, бессистемно торчали девятиэтажки. От избытка плоских линий у Чашкина закружилась голова, он качнулся и едва не угодил рукой в кляксу свежей блевотины.
Этот район Чашкин точно не знал. Судя по всему, застройка началась перед самым кризисом, а потом все бросили. Кто успел, тот вселился. Чашкин тогда тоже мечтал о новой квартире, но потом на полгода остался без работы: пресс-секретари стали вдруг никому не нужны. После долгих мытарств он наконец устроился кладовщиком на оптобазу.
От мыслей о работе у Чашкина засосало в заднице. Черт — сегодня он уже опоздал, надо позвонить, предупредить… Сфинктер Чашкина выдал очередной спазм — он испугался, что просрал по-пьяни телефон. Но нет, вот он, миленький черненький «айфончик», оттягивает внутренний карман. Чашкин облегченно вздохнул и набрал бригадира. Облом! — девушка в трубке попросила пополнить баланс.
Чашкин удрученно охватил голову руками. Странно, но голова не болела — значит, вчера он пил цивильное бухло. Но где, с кем, и как вообще очутился здесь? Чашкин судорожно пытался хоть что-то вспомнить, но память подводила — похоже, этой ночью он выблевал ее вместе с содержимым желудка.

И тогда Чашкин поднялся, вытер рукавом горькие пересохшие губы и прямиком, через грязь, побрел, покачиваясь, к ближайшему дому. Подойдя ближе, он заметил рядом с домом импровизированную детскую площадку: в куче строительного песка копошился карапуз; тут же, на кособоком ящике, скучала мамаша с сигаретой. Обрадованный Чашкин направился к мамаше. Однако дамочка, увидев Чашкина, ничуть не обрадовалась — она испуганно вскочила, схватила под мышку ребенка и попятилась, спотыкаясь о кирпичи и комья глины. Другой рукой она выхватила из сумочки телефон, набрала номер и что-то поспешно тараторила в трубку. Чашкин решил не останавливаться. Неважно, чего испугалась эта курица, но он должен выяснить две важные вещи — где он находится и как отсюда выбраться. И тут девка истерично заорала: «Не подходи! Я вызвала милицию! Они сейчас приедут!». Тогда Чашкин решил поменять тактику — он развел в стороны руки и как можно любезнее прокричал: «Простите, мне только спросить…» Закончить он не успел — истеричка завизжала как резаная «Помогите! Насилуют!» и замахала перед собой телефоном, словно защищалась от нечисти.
Чашкин затравленно огляделся, развернулся и рванул за угол. Но не успел он сделать и пары шагов, как почувствовал дискомфорт — словно кто-то тупой ножовкой пытался отпилить ему пиписку. Чашкин посмотрел вниз и понял, что так напугало дамочку — джинсы были расстегнуты и держались только благодаря ремню, а из расхристанной ширинки вываливался окровавленный член. Чашкин поспешно заправил конец, застегнул ширинку и припустил дальше — похоже, эта дура действительно вызвала ментов.
Сил хватило только на то, чтобы добежать до соседнего дома и укрыться у мусоропровода: от непредвиденной пробежки Чашкина замутило и он едва не грохнулся в обморок. Отдышавшись и успокоившись, Чашкин выбрался из укрытия и, опасливо озираясь, отправился искать остановку.

Дело шло плохо — в ушах все еще звенел размноженный эхом крик, и Чашкин, едва завидев прохожего, сворачивал в сторону. Забредя на какой-то пустырь, он понял, что окончательно заблудился, сел на трубы и заплакал.
Проплакав минут пять, Чашкин вытер слезы, расправил плечи и твердо решил — подойти к первому попавшемуся аборигену и спросить, как добраться до города. Просканировав окрестности, он не обнаружил ни одной живой души, зато заметил на одном из зданий знакомую вывеску и прямиком направился туда.

В тот день Чашкину не везло фатально — то, что он принял за логотип сотового оператора, оказалось совсем другим: над входом в полуподвальное помещение висел фанерный щит красного цвета. На щите было намалевано белое яйцо, которое пытались проткнуть с двух сторон голубые единороги, больше похожие на раскормленных свиней. Из размещенного рядом текста следовало, что здесь находится «молодежный творческий союз ЯЙЦО ДЯГИЛЕВА». Чуть ниже, на криво нарисованной ленточке, был выведен девиз: «Каждый народ должен иметь свое исскуство».
Если бы кто-то в этот момент наблюдал за Чашкиным, то увидел бы любопытную картину: у стены, задрав голову, стоит молодой человек бомжевато-интеллигентного вида; затем он вздымает руки и начинает приседать, издавая странные звуки, одновременно напоминающие истерический смех и рыдания; потом звуки переходят в хлипы и вой, человек падает на колени и начинает молотить кулаками о землю; и наконец, обессиленный, садится, уткнув голову и обхватив колени.

Из пограничного состояния Чашкина вывел звук автомобиля. Он поднял голову и заметил между домов подпрыгивающий козликом милицейский «уазик». Мгновенно осознав опасность, Чашкин вскочил на ноги, метнулся к двери «под яйцом» и, особо не надеясь на успех, дернул за ручку. Странно, но дверь со скрипом отворилась. Не задумываясь, Чашкин занырнул внутрь и оказался в тускло освещенном коридоре.
Прямо напротив входа висел информационный стенд с планом эвакуации, правилами пожарной безопасности и распечатанным на струйном принтере плакатом. На плакате был изображен боец в буденовке, прижимающий к груди автомат Калашникова. Дата на плакате стояла старая, а бойцу кто-то уже успел пририсовать усы и очки. Ниже шла надпись курсивом:

ЯЗЫКОМ МОРЩИН И СКЛАДОК
Приглашаем Вас на поэтический Вечер
Посвещенный Великой Победе!
Ветераны читают стихи
Симонова, Твардовского, Маяковского!

Чашкин подумал, что менты могли заметить его и сунуться сюда, а потому отправился по коридору направо — там было темнее. Попетляв пару минут, он набрел на туалет и вспомнил, что неплохо было бы поссать. Двери у туалета не было — снесенная с петель, она стояла у стены в коридоре. Внутри тоже царила разруха — прямо у входа висела металлическая раковина; в углу стоял унитаз с отпечатками подошв на ободе. Судя по вони и плавающему в моче говну, смыв не работал.
Чашкин расстегнул ширинку, достал конец и от неожиданности чуть не нассал на брюки — он совсем забыл… Кое-как закончив, Чашкин стал рассматривать член: крайняя плоть была надорвана, на головке виднелись следы укуса, и все это было в запекшейся крови. Похоже, вчера он кому-то ввалил на клык.
Чашкин собрался промыть рану и опять обломался — раковина была завалена какими-то газетами, а на месте смесителя торчал кусок трубы с деревянной заглушкой. Тогда он вспомнил о народной медицине, сыкнул остатками мочи на руки и тщательно обтер чресла.
Оторвав кусок газеты, Чашкин собрался вытереть руки, но тут его внимание привлек заголовок: «…ДА О ТАМПОНАХ». Чашкин принялся читать:
«Монотонный гул оборвался истерическим хохотом. Кто-то с силой
бил по лежаку, под которым я прятался. Топот возле моей головы. Я
понял, что надо вылезать, быстро. Выглянул и на четвереньках пополз
к противоположной стенке. Мне не разрешено вставать в полный
рост. Везде копошились грязные люди. Их взоры были обращены на
меня…»
«Муть какая-то, про педиков» — решил Чашкин и выбросил скомканный листок в очко.

Покончив с гигиеной, Чашкин отправился дальше, с намерением найти хоть кого-нибудь живого в этом подземелье. Наконец он наткнулся на дверь с приклеенным скотчем листом А4. Надпись гласила:

ГА/М
Творческое объединение молодых поэтов
«ГЕКзаМЕТР»

Чтоб не напрастно прожить Жизнь
На нашем сайте заямбись!
жжж.гекзаметр.ру

За дверью слышались голоса, и Чашкин осторожно проник внутрь, оказавшись в узком тамбуре, среди труб и вентилей. Тамбур вел в квадратное помещение: стена напротив представляла собой иконостас каких-то почетных грамот и свидетельств, по бокам, слева и справа. располагались двери с намалеванными краской обозначениями — «Бройлерная №1» и «Бройлерная №2».
Помещение было уставлено столами, за которыми сидели какие-то мужички затрапезного вида и с умным видом что-то жевали. В центре какой-то плешивый бородатый дядя гнусавым голосом читал с бумажки стихи:

пятнадцатилетняя девочка, влюбленная в себя,
впервые влюбилась в кого-то другого.
пятнадцатилетняя девочка сама трогала себя,
а ей хотелось чего-то другого.
пятнадцатилетняя девочка совсем еще девочка,
ничего не знала еще другого, плохого.
в этом нет ничего плохого,
ведь она пока еще пятнадцатилетняя девочка…

Заметив Чашкина, мужичок замолчал и густо покраснел. Публика оглянулась и, как по команде, принялась отодвигать столы, освобождая проход к дверям. Чашкин, сделал вид, что направляется к «Бойлерной №2», дошел до ближайшего стола, схватил пакет и пластиковую бутылку, стремглав выскочил в коридор и побежал вглубь лабиринта, пока не очутился снова у входной двери (но уже с другой стороны). Погони не было.
Не рискнув выходить наружу, Чашкин отправился искать укромное место для завтрака. Сначала он набрел на голубую дверь с рисунком: под радугой стоят в обнимку два улыбающихся гнома, а ниже загадочная розовая надпись — НАХЙ. Эта дверь оказалась закрытой. Рядом — еще одна запертая дверь, резная, с медной ручкой и блестящей табличкой «Балетная студия «Терпсихора» Режиссер-хореограф Я. Кацнельсон».
Дальше коридор расходился буквой Т, а на стене висела стрелка-указатель «Актовый зал». Чашкин пошел в указанном направлении и обнаружил массивную двустворчатую дверь, из-за которой доносилась музыка. Недолго думая, он потянул ручку и просунул в щель голову. За дверью располагался большой низкий зал, уставленный стульями. На противоположном конце зала находилась сцена. Внутри было темно, за исключением горящих над сценой люминесцентных ламп.
Воспользовавшись темнотой, Чашкин проскользнул на задний ряд, открутил крышку с бутылки и запустил руку в пакет. В бутылке оказалось пиво, в пакете — связка охотничьих колбасок. Чашкин обрадовался и начал методично пожирать колбаски, запивая их пивом.

А в это время на сцене, стоя на стульях, чесались какие-то девки, одетые в красные трико, синие пачки и белые топы. Перед ними бегал толстый мужичок в тюбетейке и что-то выкрикивал. Слов не было слышно — под сводами грохотал «Егерский марш». Мужичок сорвал с головы тюбетейку и швырнул ее куда-то в угол. Музыка смолкла.
— Стоять ровно, дуры! — девки приосанились и перестали чесаться.
Мужичок прошелся вдоль шеренги туда-сюда, затем встал с краю и оценивающе посмотрел вдоль колоннады ляжек, потом подскочил к одной из девах и запустил руку ей в пачку. Раздался поросячий визг…
— Подбери манду, корова!
— Да у меня месячные!
— И что? Ты не на случку пришла. Подтяни передок и работай!..
Мужичок подобрал тюбетейку, напялил на голову и взмахнул по-дирижерски ручонками:
— Еще раз с восьмого номера… Начали!
Грохнули динамики. Девки переплели руки на уровне плеч и начали отплясывать канкан.
Мужик снова швырнул кепку, музыка смолкла. Послышался противный женский голос:
— Ну что опять не та-а-ак?
— Ну что за кислые рожи? Как доярки после блядок. Где улыбки? Меньше недели до фестиваля! Меньше недели, суки!!!
Мужичок перевел дыхание и уже просящим голосом продолжил:
— Вы что, не понимаете? Сейчас каждая репетиция — генеральная. Ге-не-раль-на-я! Вы должны как на смерть выходить — победить или умереть. Это наш единственный шанс. Если станем лауреатами — поедем в Германию. Ну, давайте, порадуйте дядю Ясю!
Режиссер Кацнельсон — а это был именно он, — в очередной раз подобрал тюбетейку, отряхнул ее о брючину и аккуратно водрузил на голову.
— Ну давайте, последний прогон, все три акта. Девочкам ЕЩЕ РАЗ напоминаю — в первом вы не танцовщицы, а актрисы: держим спинки ровно, первый танец с улыбочкой, ножки высоко, плавно вначале и потом рывочек, глазки вспыхивают. Зритель должен вас хотеть. Когда маршируем — мины постненькие, чтобы зритель не отвлекался. Потом волна, млеем, словно дядя Яся ладошкой в трусиках теребит. В кульминации выкладываемся по полной — немецкое порно мне не нужно. Зритель должен поверить, что вам засадили по-честняку. Я хочу увидеть полный зал дымящихся шишек!
Кацнельсон похлопал в ладоши, и девчонки убежали за квадратные колонны, служившие кулисами.

Грянула музыка, и Чашкин вздрогнул — это был гимн России. Под музыку, кружась в вальсе, начали выплывать балерины в пачках, в обнимку со стульями. К концу второго куплета они соорудили из поднятых над головами стульев арку. На спинке каждого стула была приклеена огромная буква, так что получалось слово — «РУССКОЕ».
В третьем куплете выбежали еще четыре балерины в длинных юбках — две высокие и две совсем мелкие. Они встали перед аркой спиной к зрителям и задрали юбки. На заднице у каждой тоже было по огромной букве, что в результате давало «ДиВо».
За гимном последовал «Егерский марш». Длинные девки сорвали с себя юбки и, вместе с мелкими, растянули их наподобие занавеса. Когда они скрылись со сцены, остальные уже стояли на выстроенных в ряд стульях и наяривали канкан.
Затем танцовщицы с канкана плавно перешли на марш, и тут же на сцену, смешно вздергивая ноги и выбрасывая в стороны руки в длинных желтых перчатках, выскочил человек-лампочка. За ним в электродансе следовало еще трое танцовщиков в блестящих костюмах, изображавших роботов. Один из них встал на колени спиной к залу и, плавно изгибаясь, приник к чреслам человека лампочки. Двое оставшихся вытягивали из-за кулис бечевку с привязанными кочанами капусты.
Внезапно музыка остановилась, танцовщики замерли, протянув человеку-лампочке по кочану, и в зале раздался усиленный динамиками хруст. Девочки на стульях тоже застыли в неестественных позах, и человек-лампочка исполнил танец паука. В конце танца люди-роботы приставили к плечам кочаны, и паук свернул им «шеи». Хруст прекратился, и в полной тишине паук ускакал за кулисы на четырех конечностях. Затем на сцену вышли молчаливые люди в костюмах ДПС и утащили за ноги «мертвых» роботов.
Тут снова заиграла музыка, на этот раз — Глинка. Девчонки стояли на стульях и покачивались. Наверное, это должно было символизировать развевающийся на ветру российский флаг.
Слева, из-за кулис, появились два очередных странных персонажа — оба мелкие, в трико и водолазках телесного цвета. У первого на голове был чепчик с торчащими в стороны мелкими черными ушами, как у китайского чебурашки-мутанта. Второй был в лакированной лисьей маске с узкими прорезями для глаз. Выглядело это довольно смешно: они передвигались мелкими шажками, синхронно совершая нелепые движения, как совокупляющиеся богомолы — сначала отклонялись назад, сгибая одно колено и выкидывая вперед ногу, а потом с оттопыренным задом, наклонялись вперед. Дойдя таким макаром до середины сцены, человечки повернулись лицом к залу: чебурашка поднял голову и растопырил ручонки вдоль тела, изображая качка; лис насупился и скрестил ладони на чреслах, как футболист перед штрафным.
И тут ударил Мендельсон. Лис кувыркнулся через плечо и очутился прямо перед стульями танцовщиц. Чебурашка оказался менее проворным — он просто развернулся и стал приветственно махать балеринкам рукой. Девки тоже встрепенулись: стали гладить себя руками по груди и между ног, а потом вдруг выгнули спины и раздвинули ляжки; грянули последние аккорды, и между ног у них выросли мужские головы в розовых шапочках-колпачках.

Кацнельсон возбужденно захлопал в ладоши:
— Браво, браво! Молодцы! Все призы наши, и пусть Боря утрётся и отсосет у шнобеля!.. Нина, как твоя менструация? Тампон не вылетел? Ха-ха-ха!
Из динамиков зазвучали звуки салюта, боя курантов и звона бокалов. Артисты и артистки вскочили со своих мест и, прихватив реквизит, побежали за кулисы. Наконец, шум праздника постепенно затих, а на смену ему, сначала тихо, а потом все громче, полилась китайская музыка. На сцену стали выплывать танцовщицы в шароварах и вьетнамских шляпах-зонтиках…
Внезапно за спиной раздался топот и голоса. Чашкин вздрогнул и соскользнул со стула, распластавшись на полу. Послышался звук падающих стульев, женский визг и мужской мат. Вместо китайской музыки зал заполнил рэп:

Артист – не приспособленное к жизни дерьмо.
Ты можешь только клянчить кэш у сильных мира сего.
Заводы, блядь, стоят. Одни, блядь, гитаристы в стране,
А ты всё ноешь, как тебе трудно в этой войне… *

Чашкин приподнял голову: у сцены толпились какие-то чуваки и телки, все в одинаковых черных футболках; у некоторых на головах были маски из шапочек-гондонов с прорезями. Кацнельсон стоял на коленях, из разбитого носа текла кровь. На него мочились двое молодчиков. Девки-налетчицы таскали за волосы и валили балерин, упавших — запинывали. Какой-то дрищ рисовал баллончиком на стенах. Из-за сцены выскочили танцовщики и, размахивая стульями, бросились на нападавших, но те, в свою очередь, тоже схватили стулья, а кто-то даже стал размахивать нунчаками.
Чашкин встал на четвереньки и пополз к выходу, но там стоял какой-то чувак с видеокамерой и бумбоксом на плече. Слава богу, он не заметил Чашкина, так как смотрел в видоискатель, снимая происходящее в другом конце зала. Чашкин затаился. На чуваке тоже была черная футболка с надписью по кругу «ТРУДОВЫЕ ТРУТНИ», в круге была нарисована стоящая на задних лапах оса, выставившая вперед, прямо между ног, острое жало. Наконец, «трутень» с камерой двинулся от входа, собираясь взять крупные планы, и Чашкин вынырнул наружу.

Светило солнце. После вонючего подвала дышалось легко и свободно. Чашкин заметил какую-то бабульку с авоськой и побежал к ней. Бабулька упала на землю, выхватила из кармана старый кошелек, протянула его Чашкину и запричитала:
— Возьми денежки, сынок, только не убивай!..
Чашкин рассмеялся:
— Да что вы, бабушка, не бойтесь! Я только хотел спросить, где здесь автобус останавливается.
Он помог бабуле встать, и та его проводила почти до самой остановки. Поблагодарив старушку, Чашкин стал дожидаться автобуса. Народу кругом почти не было, только какие-то девчонки лет восьми покупали в киоске мороженное. Чашкину тоже захотелось мороженного. Он подошел к киоску, заказал себе пару эскимо и принялся шарить по карманам. Черт! — денег-то у него не было, ни копейки. Чашкин растерялся — дорога домой превращалась в серьезную проблему.
Решение пришло быстро: Чашкин побежал в подворотню, куда только что свернули малолетки. Он нагнал их прямо под аркой, между домами, схватил за грудки, прижал к стене, сделал страшное лицо и потребовал деньги. Та, что расплачивалась в киоске, разревелась, прижав руки к животу, но деньги отдавать не хотела. Тогда Чашкин рывком притянул ее к себе, зажал ладонью рот, а другой рукой задрал юбку и полез в трусы — он знал, где искать. Так и оказалось — по асфальту зазвенела мелочь, а в руке очутились несколько смятых купюр. Купюры были влажные и слегка попахивали детской мочой, но это Чашкина мало волновало. Главное, хватало денег и на билет, и на одну мороженку.
Через десять минут подошел автобус. Кондукторша подозрительно покосилось на Чашкина и брезгливо взяла деньги. Чашкин, в свою очередь, высокомерно посмотрел на эту шваль, взял билет и развалился у окна, развернул взятую тут же, в лотке, газетенку формата А4.
Газета называлась «Дягилевские вечера». На первой полосе какой-то депутат в окружении школьников махал лопатой. На следующем развороте шли местные новостные колонки. Одна из новостей гласила:
«Народный Ансамбль Художественного Йодля» из м/р Дягилево-1 стал лауреатом городского смотра фольклорного творчества в номинации «Вокал»… дальше шли слова о роли искусства в борьбе с детским алкоголизмом и наркоманией, дифирамбы руководителю ансамбля и благодарности главе районной администрации — «за оказание непереоценимой помощи в подготовке к смотру».
Дальше на нескольких разворотах шла телепрограмма, потом — реклама, и на последней полосе — гороскоп и кроссворд. Чтобы убить время, Чашкин принялся разгадывать в уме кроссворд, и тут телефон пиликнул смс-кой…

Катя уже почти год работала кондуктором, но так до конца и не привыкла — как-никак, а двадцать лет она просидела в тепле и добре, лаборантом. В кризис их лабораторию закрыли, и она сначала устроилась продавцом. Но там мало платили; и тогда знакомая предложила пристроить ее «по блату» кондуктором. Работа была скотская, но в деньгах выходило хорошо.
Чего только Катя за это время не насмотрелась. Вот и сегодня — вроде все шло спокойно, после часа пик пассажиров почти не было, Катя даже успевала придремать между остановками. И тут вдруг этот небритый урод, наркоман. Катя расстроилась — наркоманы ей уже попадались, и с ними всегда были проблемы: то денег нет, то начинают оскорблять, а иногда и с кулаками набрасываются. Катя подошла к пассажиру и ее чуть не вырвало: от парня разило говном, мочой и перегаром, одежда была грязная и местами порванная, а на брюках, прямо в области паха, растекалось «менструальное» пятно. Лучше б у него не оказалось денег — тогда Катя разрешила бы проехать «зайцем». Но деньги у поганца были, и Кате пришлось их взять.
Катя вернулась на свое место и стала наблюдать за этим типом. Вот он развернул газету и даже что-то читает. Катя усмехнулась: «Надо же, какое культурненькое чмо!» А когда у странного пассажира брякнул телефон, и он достал из-за пазухи какой-то новомодный аппарат, Катя даже захохотала в душе — настолько это не вязалось с его внешностью: «Ну и ржака! Надо будет непременно рассказать девчонкам».
Но через минуту Катино веселье прекратилось: парень прочитал что-то в телефоне и, переменившись в лице, стал медленно сползать вниз. И тут же из-под сиденья потекла темная игривая струйка. Катя заорала водителю:
— Коля, тормози! Там у нас опять ублюдок обоссался!