_Hron : Крысиная работа

В крысиной норе было привычно тесно и влажно. Ничего не меняется.

Крепкий слегка повернулся, чтобы устроится поудобнее и уткнуться носом в осклизлую стену — это помогает слегка сбить тот первородный мускусный запах, которым пропитаны все крысиные норы. Крепкий знает — нужно только немного потерпеть, и потом привыкнешь и перестанешь его ощущать.

Вот только к щетинкам остистой шерсти, которая впивается в спину, привыкнуть невозможно. Некоторым это даже нравится, но только не Крепкому. Тут уж ничего не поделаешь, у каждой шкуры две стороны: с одной — гладкий парадный мех, с другой — куски выбеленной тысячью шершавых языков кожи, пробитые местами личинками моли. Мех — наружу, чтобы самок привлекать, а потом уже и на гладком и скользком можно продолжить. Оно и практичней получается, что бы там ни ворчал Усатый, да и самкам в тот момент не подстилка важна…

Ха, знал бы Усатый, сколько пота и крови познала та собачья шкурка, на которой он так любит забавляться со своими гостями, заткнул бы свою холёную пасть!

Но нужно поторопиться, времени не так уж и много. Хотя Крепкий сегодня в этой норе третий, будут еще Хилый и Пердун. Да уж, Хилому не позавидуешь, ведь он сегодня после Пердуна — хоть вдоль, хоть поперёк норы, всяко замерзнет. Но бедняга все равно напросился, героя из себя строит.

Пердун — это вообще отдельная песня. Никто ни разу не слышал, чтобы он пердел. Это при его-то размерах и формах. Потому и прозвали с малолетства Пердуном, что сколько ни просили его: «Пёрни, пёрни!» — он так ни разу и не осчастливил никого.

Эх, как бы посподручнее спину почесать да щёки погладить. Сегодня вообще неудачный день: нора вроде как нора, но пока в нее залазил, Крепкий исколол всю морду о постриженный газон. Ему вообще такие газоны не нравились — одни колючки. То ли дело нетронутая, слегка примятая трава — всегда приятно раздвигать лапами свившиеся между собой пряди и слизывать росу с лепестков. Но сейчас в моде щетинистый пригорок, приходится с этим считаться.

Но газон не самое гадкое, с чем приходилось сталкиваться. Сейчас появились норы с замками: хочешь войти — постучи в дверь металлическим кольцом. Это хорошо, когда тебя об этом предупредили. А иногда ведь получается совершенно неожиданно. После одного такого посещения Крепкий неделю провалялся на чердаке — всё ждал, когда заживет порванная щека и поцарапанная шея. И все из-за этого чёртова кольца — наткнулся на него впотьмах, аж заорал от неожиданности.

Крепкий стал задыхаться, попятился задом на свежий воздух. Не успел высунуть голову, как кто-то саданул его по затылку. Крепкий полетел обратно в нору, ударился лбом о противоположную стену, аж искры из глаз. Стена затрещала и слегка просела.

Не успел он очухаться и встряхнуть головой, как кто-то крепко ухватил его за ноги и выдернул из норы. Он уже ничего не понимал. Как же так? Ведь он даже не успел исследовать это новое убежище, а крысоловы уже разнюхали. Теперь он уже не принадлежит сам себе. Главное выжить. И тут снова ударили вбок и он, зацепившись ухом о край норы, заскользил куда-то вниз. Затрещала об угол скула и Крепкого развернуло поперек норы. Умудренный прошлым опытом, он извернулся и попытался пробраться поглубже — там обязательно должен быть запасной выход. Но не успел — его опять ухватили и вытащили наружу.

Крепкий попытался лягнуть нападавших, но это их только разозлило. Долго не церемонясь, они огрели его чуть выше основания хвоста. Такого Крепкий никак не ожидал. Сыграв животом о дно пещеры и перегнувшись пополам, он клацнул челюстью по полу и безвольно покатился по норе. Вроде, на этом должно все и кончиться — краем сознания Крепкий помнил, что стоит силам оставить его, как мучители отстают. Но сегодня был явно нетипичный случай. Вместо того, чтобы вышвырнуть беднягу в кусты, эти гады подхватили его и стали мутузить по щекам. В ушах раздавалось: «Втавай, сволочь! Не будь тряпкой!» Крепкий разозлился, отпихнул пидарасов в стороны и кинулся вперед, в вонючее и ненавистное жерло норы. Он с неистовством бился лбом о стену, разбрасывая в стороны ошметки стен, но до запасного выхода так и не добрался.

После нескольких минут агонии силы окончательно оставили Крепкого. Несчастного не на шутку замутило, изогнуло дугой, и из пасти хлынула бледно-зелёная пена вперемежку с полуразложившейся жратвой. После непродолжительных судорог его выполоскало насухо, но отлежаться в луже собственной блевотины никто не дал. Вместо этого заставили выворачивать камень, который нелепо торчал возле норы.

Крепкий знал: пытка камнем — испытанное наказание за плохое поведение в неизведанных норах. Обычно нужно выворачивать камень из земли, упираясь лапами в стены обрамляющей большинство нор канавы. При этом нужно успеть увернуться от ударов крысоловов и не попасть под огромные валуны, которые неизменно срываются с соседних гор, потревоженных содроганиями почвы.

Крепкий иногда на досуге задумывался — что нужно адским крысоловам? Почему они ведут себя так по-разному, заставляя его делать одно и то же, но в иной последовательности. Почему иногда они не отстают от него, пока он не доберется до запасного выхода и оттуда не хлынет мутная вонючая вода, а иногда достаточно только быстро разведать нору и успеть смыться без последствий для здоровья? Почему камень у норы приходится выламывать то перед посещением, то после, а то и вовсе про него никто не вспоминает? Иногда его, изможденного и уставшего, гладят и нежно треплют по загривку, но почему это бывает не всегда? Ответов на эти вопросы Крепкий так и не нашел, и со временем перестал задумываться на сложные темы, повинуясь инстинкту и опыту.

Вот и сегодня — едва он успел разворотить камень и собрался швырнуть его на дно канавы, как земляные стены рухнули и зажали его под своей тяжестью. Тут уж Крепкий не выдержал и жутко заверещал, но его никто не услышал. Сверху полились потоки липкой слизи, выпущенные на волю из своего подземного хранилища. Ребра Крепкого трещали, как голубиные кости, он поскользнулся и сорвался вниз…

Срань господня! — Крепкий угодил башкой прямо в дерьмо. Такое с ним однажды уже было: рядом с норой проходила канализация и он, открывая чёрный ход, что-то там ненароком повредил. Но в тот раз он вовремя почуял неладное и в говно даже не наступил, отделавшись травмой обонятельных рецепторов. Сегодня же все оказалось гораздо хуже — он по уши окунулся в жидкие пузырящиеся фекалии.

Что было дальше, Крепкий только догадывался. Похоже, крысоловы тоже угодили в дерьмо и учинили разборки с хозяйкой горы, в которой была вырыта нора. Оправдания про уникальную конструкцию канализационных стоков и прочая хрень их не интересовала — там сразу полилась кровища и было жуткое месиво. Слава богу, Крепкому в этой заварушке не перепало. Потом он долго и тщательно смывал в реке дерьмо, пот и брызги своей и чужой крови. Тело саднило, впридачу болели все мышцы и кости.

Потом Крепкий вернется в свое уютное гнездо, где каждый закуток пахнет по-родному, свернется калачиком и уснет. Сегодня ему не будут сниться сны. А завтра он проснется, сбегает поссать и будет в одиночестве размышлять о своей нелегкой крысиной доле.