дервиш махмуд : Гадость и Благодать (3)

начало тут
и тут



Фортунатов, взглядывая искрящимися на неотступно следующую за ним улыбчивую драгоценную золотоволосую музу в оранжевой маечке и зелёных джинсах, плавненько так летел над асфальтом и кричал каждому встречному человеку, зданию, призраку и облаку, каждой собаке, автомобилю:
- Отдай мне свою энергию! Возьми моё сердце!
Хьюго с гитарой наперевес, тащился чуть позади, поминутно прикладываясь к бутылке, декламируя из макулатуры. Закадровые персонажи отшатывались, некоторые пытались, минуя сценарий, влезть с вопросами, предложениями и коррективами в маленькую пользу сферического пространства, но чья-то неспящая рука убирала их мягким невидимым движением вон со сцены.
Так трое моих любимцев, пока ещё надёжно хранимых в капсуле времени, обеззараженные и ловкие, как киборги и акробаты, вышли через главную городскую магистраль на тихую малолюдную улицу. Их путь лежал… бог знает куда он лежал, ну скажем – в прекрасное далёко. Мир стелился перед ними, как бухарский ковёр, но Фортунатов, конечно, знал о вечном всепроникающем присутствии в действительности энтропийного оборота, гнилой изнанки.
И вот – резко так – хоба!- и последовало мгновенное затемнение, дыхнуло холодом и переменой, и с жуткой внезапностью (как это бывает в некоторых особенных приближенных к жизни кошмарных снах) вышли им навстречу из-за угла, словно следуя потустороннему враждебному распорядку, два нездешнего содержания существа.
На первый взгляд, это были обыкновенные милиционеры, но только на первый. Вблизи оказались они неприятны и странны – не в том, повседневном смысле, каковой априори подразумевает нормальный человек при встрече с представителями структур горизонтальной власти, а в смысле метафизическом, плохом. На них была мятая и грязная форма, будто они ночевали, не сняв её, где-то в лесу, на сырой земле. Фуражки сидели неровно и казались пропитанными влажной плесенью. Ботинки покрывала засохшая корка глины. Лица… что это были за лица!..
Они подошли, преградив моим людям путь. Фортунатов во все глаза смотрел на престранных служак непонятно какого – того или этого? – ада. Лицо первого, который был потолще и повыше ростом, имело синевато-зелёный колер. В пшеничных усах застрял песок. Глаза излучали злокачественную тоску. Блёклое лицо второго покрывал слой тончайшей пыли, а во взгляде жалобно и страшно дрожал ледок тихого безумия, пока как бы отключённого от источника питания. Двое явно не были представителями людского рода. Фортунатов глядел им внутрь и наблюдал там земляную черноту, как в кишечнике подземной нереиды.

-Добрый день, молодые люди,- глухо, как из поганого колодца, проговорил первый, лениво козырнув,- старший лейтенант Халабудин.
-Вокально-инструментальное трио «Отечество»,- представился Фортунатов.
-Куда следуете?- усы мента шевелились при разговоре, как отдельный орган.
-Из пункта А в пункт Б.
-Предъявите документы,- формула была произнесена с трупным наслаждением.
Виноградова, хихикнув, спряталась у Фортунатова за спиной, тот, не мигая, смотрел лейтенанту прямо в зрачки.
-Не имеем в наличии.
-Нам нужно осмотреть содержимое этого,- существо сделало несколько резких мелких шажков в направлении гитариста Хьюго и схватилось рукой за чёрный чехол,- предмета.
Хьюго крепко сжал.
-Нельзя,- произнёс он ослабевшим голосом.
-Тогда вы проследуете за нами. В наш пункт. Назовем его Z.- Губы лейтенанта разошлись в подобии ухмылки.
Фортунатов твёрдым уверенным движением взял адского мента за рукав.
-Сделаем так,- проговорил он медленно, снова поймав в нейронную ловушку взгляд его.- Вы проследуете в свой пункт без нас. А мы в свой без вас.
-Охуел? — подал голос, встрепенувшись, как пробудившийся коматозник, второй мент, переместил деревянное тело к Фортунатову и добавил ещё нечто заблудившееся в повреждённом файле: — Сержант Моховой. Не понял.
-Это просто,- ответил Фортунатов и ловким движением свободной руки сбил с головы помощника фуражку. Фуражка, как живая, покатилась по асфальту.
Мент номер два бросился за ней, причитая. Поймал и долго надевал на откровенно синюю лысую голову – руки не слушались его.
-Это безобразие,- проговорил он, почти плача.
-Содержимое. Осмотреть.- Тупо повторил старшой, не обращая внимания на сослуживца, теребя черноватыми пальцами гитарный кофр.- Таков приказ. – И вдруг заорал на всю улочку: — Разорву на хуй!
Фортунатов положил ладонь на грудную чакру лейтенанта Халабудина.
-Говорю ещё раз. Медленно. Ваше присутствие в этом сиящем месте неуместно. Вы идёте туда,- он указал направление,- мы- туда. Иначе – я прямо сейчас подвергаю ваши субстанции полной дезинтеграции. Вот так,- и Фортунатов нарисовал в воздухе замысловатый символ.
И тут менты мелко завибрировали и, встав рядом друг с другом, как пластмассовые солдатики, ещё с минуту молча смотрели на наших, а потом резко, как по команде, повернулись и пошли, пошатываясь, прочь. Дойдя да ближайшего угла, они нырнули за него, как в параллельное измерение и там, зуб даю, растворились в воздухе.
Хьюго захохотал и отпил. Виноградова с восторгом посмотрела на Фортунатова.
-Что это было?- спросил Хьюго.
-С моей стороны –то, о чём я тебе уже говорил, внутреннее кунфу. А с той стороны, с другой, хтоническое проникновение. Мелкие диббуки, собственно говоря. Шваль. И не только по мою, но и по вашу душу. Но я вас ни о чём не спрашиваю. Пусть идёт своим ходом.
-Пусть идёт!- кивнула Виноградова и рассмеялась колокольчиком.
Они отпили по доброму глотку и полетели по странице далее.
Майский день двигался к зениту.

Как было? Было весело и местами страшно, но нескучно, совсем, доложу, нескучно, сейчас они научились снимать, ловкачи, почти без проходных эпизодов, успевай только смотреть, моргнёшь и всё пропустил. Город был в этот день особенно, калейдоскопически насыщен разнородной жизнью. Все пограничные зоны открылись и сверкали. Фортунатов придвигался всё ближе и ближе к девочке Виноградовой и один раз посмел даже слегка приобнять её. Но не больше: самое золотое нужно было преберечь, как неразменный стандарт, до истинного момента.
Благо, время летело быстро, трясогузкой летело время – туда, вперёд.

Они с Хьюго в кусты отлить пошли, а Виноградова на тротуаре, значит, осталась. Возвращаются – нет Виноградовой. Пусто. И тишина. И только вдалеке спина велосипедиста маячит. Улепётывает, наяривает велосипедист. Сразу поняли – похитили. Бросились в погоню. Стой, орут, сволочь! Кое-как нагнали, видят – старуха в спортивном костюмчике во всю ногами работает, на педали жмёт, Виноградову поперёк рамы верёвкой привязала и мчит в избу к себе или куда там. Ну сдёрнули бабку с седла наши молодцы.
-Что ж ты, сука старая, делаешь?- спросил у ней ласково Фортунатов.
А у бабушки глаза голубые, как это небо.
-Отдайте трансформатора!- кричит она истеричным голосом и тычет пальцем на чёрный чехол.- Верните Красную Коробку! А не то хуже будет! Отдайте, добром прошу!
-А вот хуй тебе,- крикнул Фортунатов, за волосы бабку схватил и потрепал её для порядку маненько. Хьюго тем временем девочку отвязал, поставил, отряхнул, кляп изо рта у ней вынул. А старуха плачет и грозит им карами небесными.
-Я в порядке,- улыбнулась Виноградова, неунывающая, волшебная, золотце просто, а не девица..- А теперь уходим! Вон в ту подворотню! Бабка не одна работает. Там ещё двое были. В чёрном.
Фортунатов бабку на асфальт, как куклу, бросил, нипеля у велика открутил для надёжности, и побежали друзья опять во дворики…

…шашлыком запахло. И тут мы поняли, что ни хрена не жрали с самого утра, а только пили и пили энергию. Хьюго уже основательно пошатывало, он медленно моргал глазами и что-то бормотал. Я-то стоял на ногах как всегда твёрдо, ибо умел расщеплять, научили. Надо было накормить наши тела твёрдым, иначе до конечного пункта мы могли и не добраться, залечь прямо тут, за палисадом. Я повёл их на запах, слегка придерживая Хьюго за шиворот. Виноградова, умница, шла сама.
Это было уличное кафе. Посетители отсутствали. Ну, райончик не центральный, да и само кафе несколько затрапезное, аутентичное, как говорится. Мы ввалились туда и упали за ближайший столик. За мангалом стоял ориентальный человек и довольно приятным голосом напевал на праязыке незамысловатую песню.
-Салям алейкум!- поприветствовал я хозяина чайханы.- Нам по два шашлыка и бутылку водки.
-Салям дорогой и тебе. Щас всё будет!- отвечал с акцентом узбек, показывая золотые зубы..
-Только у нас денег почти нет. Может и не хватить.
-Это похуй! Угощаю, друг! День сегодня такой хороший! И ты как раз первый посетитель!
Вскоре на столе стояло три блюда с овощем, зеленью, кольцами лука и собственно бараньим шашлыком, добротным шашлыком, сочным, прожаренным.
Мы выпили по рюмке. Ледяная водка произвела временный отрезвляющий эффект. Даже Хьюго приобрёл лицом осмысленное выражение.
-Слушай меня, Фортунатов,- заговорил он, жуя кусок,- мы с девочкой не смогли выдержать испытание. Тут моя вина, я слишком много пью. Когда мы попадём в Чорный бункер, мы дождёмся полночи, и первую секунду завтрашнего дня мы отдадим тебе Коробку. Ты, я вижу, чувак продувной, ничего не боишься и кое-что умеешь. Я не знаю, как оно всё покатится, но по моему ты – именно тот человек, который сумеет… Может, тебе удастся найти… -пёс Хьюго осмотрелся по сторонам, как бы желая убедиться, что его никто не подслушивает.
-…золотой ключик, как буратине!- закончила за него Виноградова.- И вот что: Хьюго выбывает, а я решила, что остаюсь! С тобой остаюсь!- Девочка ловко выпила.
Алкогольное опьянение за всё время путешествия совсем почти не нахлобучило её, не исказило черт лица и не сбило фокуса мыслей. Я откровенно любовался ею.
-Ну тогда аминь, — сказал я.
Меж тем шашлычник в белом халате подсел к нам за столик. Я всмотрелся в его типичное чебуречное лицо и отметил в вишенках некоторую хитрожопую мудрость.
-Меня Баха зовут,- представился он и ткнул меня пальцем.- Я тут посмотрел на тебя и вот что сказать хочу. Я мусульман, но выпию с тобой сейчас один стограмм. Потому что рассмотрел, как ты особенно умеешь спецяльно пить, как мене одна суфия показывала в Оше, когда я молодой был. Аллах сказала вино не потреблять, но вот я отсутуплюся от буквы корана, за тебе хочу выпить, потому что я увидел: ты истину пошёл в свою жизнь искать. И денги я с тебе не возьму сегодня совсем. А наоборот, ещё бутылка водки с собой тебе дам, как талисман.
-Я тя понял, Баха,- ответил я и налил ему в стаканчик грамм сто.
Узбек выпил и закусил помидорчиком.
-Толко одна совет дам,- таинственно понизил голос узбек и произнёс со с интонациями Шахразады: — Если в эту полночь увидишь человека на белом ишаке и он предложит тебе свой помощь, не верь ему, а беги от него прочь или ударь его в ебло. Хоп так, хоп в ебло!- Шашлычник показал руками, как именно ударить.
-Спасибо, Баха, учту.- Я знал, что, совершая трип, не стоит пренебрегать никакими советами внутренних персонажей. Этот экстравагантный клоун- гуру – жизнь всегда выбирает странных посредников для передачи сообщений.
Шашлык – не удержусь, скажу об этом ещё раз – был превосходен.
Всем вам, братья и сёстры, пожелаю такой шашлык!

Они шли вдоль реки, приближаясь к месту назначения. С неба вниз слетал по частям летний вечерок, пахнущий воздушной тревогой. Фортунатов включил все имеющиеся в наличии системы контроля. Держа Виноградову за прохладную ладонь, а Хьюго – за шкирку, он был готов ко всем вещам, которые мог предложить ему, навесить на него, внедрить в его мозг этот, забыл какой там по счёту, мир.