Шева : Акуна матата (часть I)

Понимая, что из-за постоянных непоняток с Ириной, неопределенности с давно обещанным кредитом, летнего отсутствия мало-мальски крупных заказов, находится в состоянии, близком к нервному срыву, Антон, проснувшись поутру погожим июньским днем, задержал взгляд на солнечном зайчике на потолке, и сам себе сказал, — впизду!
Лучше уж проветриться да настоящую скотину посмотреть, чем терпеть скотство вокруг себя!
И улетел на полторы недели в Африку.


…Впечатлениями от сафари в Масаи-Мара Антон остался доволен. Обязательных пять зверей: льва, леопарда, слона, жирафа и носорога он увидел.
Со слоном даже чуть было не зацепились.
Как было дело.
Основная часть стада уже успела перейти проселочную дорогу, на которой стоял их джип. Но один большой слон задержался. Наверное, это был вожак. Он медленно шел к дороге, прямо к тому месту, где стоял джип.
Приблизившись, он вдруг издал трубный, агрессивный рык и побежал прямо на машину.
Прежде чем сделать последний снимок, Антон, перед тем, как они дали деру, успел увидеть глаза слона. Черные, маленькие, охуенно злые.
- М-да, — успел подумать Антон, — у всех напряги, не только у людей! Причем чего кинулся, — наверняка из-за своих баб! Не сцы, дружище, у меня на твоих не стоит!
Когда уже позади их джипа слон сбавил скорость и неспешным шагом перешел дорогу, водитель весело бросил Антону, — Акуна матата!
- Вас ист дас «Акуна матата»? – спросил Антон.
Из длинного пространного объяснения не сразу, но все-таки он понял, что «Акуна матата» — крылатое выражение на суахили, подобное нашим, — «все будет хорошо!», «не дождетесь!», «не ссы, прорвемся!».
Антоним, типа, к «пиздец подкрался незаметно».


…На третий день он переехал в лодж Лэйк-Накура.
После четырехчасовой дороги из Масаи-Мара Антона слегка сморило, но когда водитель предложил перед заселением все-таки сначала подъехать к озеру, чтобы взглянуть на знаменитых розовых фламинго при дневном освещении, Антон сразу согласился.
Зачем ехал, как говорится?
При подъезде к озеру приятно удивили стада газелей и зебр, пасущихся в тени разлапистых деревьев вдоль малых речушек, впадающих в озеро. Когда их джип выехал, наконец, на берег озера, Антон даже приподнялся, чтобы лучше рассмотреть это чудо. Подъехали максимально близко к берегу.
Вдоль всего берега, — и слева, и справа, сколько мог охватить его взгляд, сплошной розовой толпой стояли фламинго.
Именно стояли, уткнув, в большинстве своем, головы в воду. Видно, — в поисках водорослей или мелкой живности.
На фоне зеркальной глади воды и пологих гор по ту сторону озера, темно-зеленых от листвы деревьев, десятки, а то и сотни тысяч ажурных силуэтов розовых птиц выглядели настолько красиво и нереально, что Антон не удержался от восхищения, — Это какой-то розовый пиздец!
Он выпрыгнул из машины и пошел к береговой кромке, чтобы лучше разглядеть пазлы этого розового чуда природы.
Но ближние к нему птицы сразу подняли головы, и через мгновение, расправив розовые крылья с черными отметинами, сорвались, поднялись стаей и улетели. Антон остановился, поняв, что дальнейшие попытки будут так же бесполезны.
И тут же ощутил некий дискомфорт, а вернее дикое несоответствие ощущений и чувств.
Если зрение было в восхищении, то обоняние заставило недовольно сморщить нос. На берегу стоял запах, как на болоте. Отчего, — было понятно. Гниющие водоросли плюс навозные лепешки от скота, сползающегося к озеру по вечерам.
- Все как в жизни! — невесело подумал Антон, вспомнив их отношения с Ириной, — Красота и говно всегда рядом!


Из Найроби в Момбасу Антон летел местными авиалиниями. Компания со странным цифровым названием, — «740». С учетом того, что первые две цифры были оранжевого цвета, а ноль лишь тонкой черной линией был обведен по контуру, Антон, нашел в этих цифрах скрытый смысл.
Его год рождения…и зеро.
Как в школе любила говорить их математичка, — Что и требовалось доказать!
Но посадка в самолет настроение подняла.
Самолет был небольшим, высокоплан с двумя турбовинтовыми движками, типа наших Ан-24 или Ан-140. Весело раскрашен. Перед дверью, справа на фюзеляже, была даже нарисована карта Африки с выделеной Кенией.
Внутри салона радовали глаз новенькие кожаные кресла ярко-оранжевого цвета. Но настроение Антону подняли не только они. Или, даже, совсем не они.
Впервые за время пребывания в Африке он увидел по настоящему красивую негритянку. В большинстве своем широкоскулые, толстоносые и толстозадые, да еще со смешно, будто нарочито выпяченной жопой, они не вызывали в нем плотских чувств. Но эта…
Уже не девушка, лет тридцати, тридцати двух. В вызывающе ярком зеленом платье до пят с высоким тюрбаном на голове той же расцветки.
Но, конечно, не платье привлекло к ней внимание не только немногих белых, но и всех черных пассажиров рейса.
Она была вызывающе сексуальна.
Широко расставленные огромные и чуть раскосые, будто газельи, глаза. На удивление для негритянки, — точеный, идеальной формы нос. Пухлые губы Анджелины Джоли, большой чувственный рот. И фигура вкупе с походкой той же газели или лани.
- Бывают же женщины в русских селеньях! — ни к селу ни к городу вырвалось у Антона.
В самолете ее место оказалось неподалеку от Антона, по правую руку, но через проход, возле иллюминатора.
Рядом с ней по принципу — свято место пусто не бывает, не скрывая удовлетворения, присел негр, по виду, — одногодок Антона. С понтом уткнулся в свежую газету.
- Может, уже после посадки удастся законтачить! — с досадой подумал Антон. Но уже через двадцать минут понял, что и тут, — «пролет». Сосед красавицы оживленно жестикулировал, что-то втирая ей на суахили и бросая на нее масляные взгляды. Она снисходительно улыбалась краешками губ.
Антон вдруг с удивлением почувствовал, что хочет ебаться.
Без любви, — нахуй, впизду такую любовь, — сыт вон, дома, по горло!
А вот кому-нибудь просто всунуть с натягом и, перефразируя вождя, — драть, драть и драть…
Желательно сзади. Чтобы и рожу не видеть.
Блядь!
Зеро, — оно и в Африке, — зеро…