Shulz : Рассказ деда Миши

Тянуло прохладой. Июльское ярко-апельсинное солнце медленно сползало за темнеющий лес. Теплая гладь неспешной реки укутывалась полупрозрачной пухово-белой дымкой тумана. На берегу, весело потрескивая, костер без устали трудился над закопченными боками котелка, обдавая ярким светом сидящих вокруг рыбаков. Под водочку особенно смачной была горячая наваристая уха.
После сытного ужина закурили… Тишину летнего вечера нарушил, казавшийся еще более щуплым и сгорбленным одетый в брезентовый балахон, дед Миша:
- От, ведь до чего техника дошла – даже на рыбалке можно кино смотреть, да еще какое! О-го-го! Да-а, порадовали вы, хлопцы, старика забористой, как вы его там зовете «парнухой», кажись? На фронте еще похлеще бывало.
Помнится, случилось это перед самой Пруссией. Была тогда у нас в роте санинструктором Танька – ну и деваха! Я не знаю, что там у них иногда получается по женской части, но Танюха наша вечно хотела. Бывает, с кем пошушукается и в отдельный окопчик или какое укромное местечко – шась! Другие-то барышни, что в полку служили, те к офицерам в походные жены пристраивались, а она со всеми!
Однажды, когда стемнело, мы впятером сидели в окопе и трескали холодную кашу. Тут она нарисовалась: вот, мол, мальчики, решила зайти на огонек, может, кто угостит даму махорочкой? Ну, значит, туда-сюда, обговорили новости, а один из нас возьми да и ляпни насчет полного отсутствия женского общества в нелегкой жизни солдата. А она: «Так в чем проблема-то, пошли!» и смеется стерва. Ну, Ванюха, кажись, так его звали, говорит: «А, пошли!». Через минут пять из-за поворота траншеи ее стоны и крики. Ну, я вам доложу, кричала! Я еще подошел ближе и кричу, мол, Ванюха, ты совесть бы имел, другим оставил бы. Нам, пацанам невдомек, что все это немчура слышит – окопы-то наши с немецкими совсем рядом. Один из гансов решил подшутить и на крики из миномета-то приложился! Чтобы так и хотел – не вышло, но мина легла прямехонько на ворковавших голубков. Я только характерный вой услышал, даже сообразить ничего не успел, как шарахнуло! Меня швырнуло наземь, искры брызнули из глаз снопом, уши заложило. Подрываюсь и бегом к своим. Те хохочут, мол, вот и Ванек бабе кончил! Говорю: «Нехрен ржать, накрыло их», а у самого коленки дрожат. Кое-как немного успокоился и начал себя ощупывать. Мокро и липко на заднице! Ну, думаю, обоср…ся от испуга – стыдоба какая, хлопцы засмеют, житья не будет! Отошел в сторонку, ощупал конкретно, а там кровь! От же сука немецкая! Прямо в задницу осколок попал! Потом, когда меня уносили санитары, ребята все равно хохотали: «Хотел бабу, а тут немец самого миной отимел!».
Теперь сижу тут с вами и думаю: все-таки немец тот, что пальнул из миномета, может хотел подбодрить нашего Ваньку, да как-то неловко вышло. Вот такая диалектика получается или как ее там – «парнуха»!
Чего уставился, наливай!