Владимир Ильич Клейнин : Петру Семеновичу Наносят Ответный Удар

Данное произведение является кавером на творчество Автогена (Гусеница, Рассказ про Петра Семеновича, Мухи, Метро 1 или 2 не помню и многие другие), как всегда меня самого и, конечно же упоминание о мимах)

Всё пока хватит заебался писать © Автоген

Пётр Семенович очень не любил мух, гусениц, санитаров принимавших его за бомжа, не любил ходить в магазины Hi-Fi техники. Зато он любил опаздывать на метро, хотя в его деревне никакого метро не было, любил собак, в виде продуктов питания, так как являлся чистокровным корейцем.

Пётр Семёнович жил рядом с одесским дельфинарием, и поэтому к нему в унитаз часто заплывал живущий в аквариуме неподалёку Анатолий Вассерман. Часто , когда Пётр Семёнович начинал ссать, из унитаза появлялась волосатая башка Вассермана. Тот здоровался, извинялся, что вновь ошибся трубой и уплывал. Но вот Петру Семёновичу становилось не по себе в таких ситуациях. «Зато унитаз никогда не засорится», — думал Пётр Семёнович, успокаивая себя.

Пётр Семёнович питался, исключительно, отборной хуетой типа овощей всяческих… А огромные гусеницы, которых он не любил, постоянно пиздили у него патисоны. Гусеницы расплодились и расползлись по всей квартире. Не успевал он принести патисоны, напизженные у соседей в огороде, как гусеницы набрасывались на них и жрали. Поэтому Петру Семёновичу часто было нечего жрать. Тогда он начинал жрать гусениц.

Однажды Пётр Семёнович в очередной раз опоздал на метро. Он знал, что метро уже закрыто и по времени (три часа ночи) и по причине, что его здесь никогда не было и, вероятно, не будет, но всё таки припиздил туда. Рядом с несуществующим метро стояла палатка. В очереди было три человека. Петру Семёновичу сильно не понравилось, что они стоят в очереди раньше его, хотя он там вообще не стоял. Тогда он достал из кармана канистру с 92-м бензином и облил обидчиков. Те нихуя не поняли, а Пётр Семёнович, воспользовавшись замешательством оппонентов, поджёг их. Затем начал пиздить ногами ярко и весело пылающие и громко визжащие тела.

Когда огонь угас, Пётр Семёнович заглянул в палатку. «Дайте мне чего-нибудь от гусениц», — сказал Пётр Семёнович, — «заебали, нах!»

Продавец молчал. Вглядевшись в его физиономию, Пётр Семёнович осознал, что это мим. Ну, блядь, такой хуйни он точно не ожидал. Мим улыбнулся Петру Семёновичу и протянул ему флакон дихлофоса. Охуевший Пётр Семёнович употребил внутрь весь флакон и почувствовал прилив сил. Он выдернут из земли бетонный бордюр, весом более 100 килограмм и начал хуячить им по палатке. Мим попытался убежать, но был настигнут и жестоко расплющен тяжелой бетонной хуетой.

Пётр Семёнович отключился… Он видел свой визит к Сталину, щи из гусениц, голову Вассермана, вылезающую из унитаза и, конечно же, мимов. Непонятно каким образом, Пётр Семёнович, в состоянии дихлофосного опьянения, дополз до своего дома, где его никто не ждал кроме гусениц.

На патисонах сидели четыре сотни гусениц и настороженно поглядывали на входную дверь…
— А вчера, бля, этот ебанат шесть наших бойцов зажарил, падла — сказала очень крупная, словно небольшой медведь, мутированная гусеница БРАЖНИК (Sphingidae).
— Хуйля бля, не один еще наш брат от него не возвращался, а на прошлой неделе суку одну забрал, с икрой, нах в брюхе, старый пиздюк на хуй — ответила рядом сидящая винный бражник (Deilephila elpenor), которую почему-то называли «мертвая голова» или «змеиная голова».
— А мы, бля, пиздатые опылители и занесены в красную книгу. И прилетели за тыщи киломэтров в Москву с Кавказа…
— Давно его нет чего-то, задерживается наверно…
— Вот, вот, смотрите, ползёт! Ещё и дихлофоса нанюхался скотина. Ну, все, пиздец ему…
— Щас обглодаем и вытащим остатки на улицу к мусорной свалке. Чтобы его гандона никто опознать не смог…
— Фу, бля, как пахнет, ебтвую мать — выругался один из санитаров, подходя к полностью обглоданному человеческому трупу — и как это, блйя, определить теперь кто это на хуй?
— Да бомж неверна какой-то ебанный, сдох тут недели три назад бля, давай бля, звони, нахуй ментам и в морг, пускай они нахуй разбираются, я в этой срани ковыряться не буду на хуй! — сплюнув, а потом, закурив, ответил второй медик и посмотрел на стаю больших гусениц, толпившихся неподалёку…
— Надо вызвать Николай Николаевича Дроздова пусть он эти хуёвины поизучает…