Урусхан : Текинская повесть. Продолжение.

— О, Великий сердар, мы принесли тебе много хороших новостей из стана неверных, — радостно заговорил Гельды Гель, почтительно склонив голову и прижав руку к сердцу.
- Говори, — разрешил Дыкма-хан.
- Новость первая: Аллах помутил неверным разум, мы видели, как они роют подземные ходы в крепость. И теперь, когда неверные будут вылезать из этих ходов, нам будет легче рубить их собачьи головы!
- Хорошая новость, — одобрительно кивнул Дыкма-хан. – Пусть роют себе могилу, мы не будем им мешать, продолжай, храбрый воин, ты уже меня обрадовал.
- Новость вторая: ночью мы вырезали почти всю роту неверных, и солдат, и офицеров, и захватили их знамя, вот, оно, — Гельды Гель бросил запачканное кровью знамя Апшеронского полка к ногам Дыкма-хана. – Мы захватили ещё одну пушку, но и это ещё не всё…
- Продолжай, Гельды Гель, чем ещё ты меня сегодня порадуешь? – совсем повеселел Дыкма-хан.
- Приведите неверного, — скомандовал Гельды Гель.
Перед взором Дыкма-хана вскоре предстал израненный русский артиллерист.
- Вот, наша следующая хорошая новость, Великий сердар. Это русский пушкарь.
Дыкма-хан тотчас подозвал к себе светловолосого переводчика и через него обратился к пленному:
- Как тебя зовут, урус?
- Агафон, Агафон Никитин.
- Из каких мест ты пришёл на нашу землю?
- Из Сувалкской губернии мы.
- Не знаю, где это, но думаю, очень далеко. Ты ведь беден?
- Небогат, я простой крестьянин.
- Очень скоро ты будешь богат, урус сказочно богат, объясни ему, какую награду он получит, — обратился Дыкма-хан к переводчику.
- Послушайте, господин артиллерист, — неожиданно вежливо заговорил светловолосый. — Вы даже не можете себе представить, как вам повезло и какую награду вы вскоре получите. Смотрите, — светловолосый взял мешок и высыпал на землю горсть золотых монет. – Видите? Вы получите во много раз больше, чем сейчас валяется на этой пыльной земле. Смотрите ещё! – возбуждённо щёлкнул пальцами странный толмач, и тотчас вперёд вывели укутанную в паранджу женщину. Смотрите же! – отдёрнул переводчик паранджу, и взору Никитина предстала ослепительно красивая черноглазая женщина. – Это персиянка! – воскликнул переводчик. – Персиянки самые красивые женщины мусульманского Востока, это красавица будет принадлежать вам!
- Бедная, — прошептал Никитин, глядя на девушку. – Живого человека предлагают как скот какой-нибудь…
- Что вы там шепчите, решайтесь же!
- А ты кто такой, мил человек? – с ненавистью посмотрел Никитин на подозрительного переводчика. — Вроде на туркмена не похож, и на нашего не похож, а по-русски говоришь лучше меня?
- А это не твоё дело! – побагровев, рявкнул переводчик.
- Ладно, ладно, не кипятись, – усмехнулся Никитин. — Скажи, что делать-то нужно, чтобы такие подарки получить?
– Что он сейчас сказал? – недовольно посмотрел на светловолосого Дыкма-хан. — Что ему нужно делать? Слушай меня, урус, мы захватили ваши пушки, но…, — сердар бросил свирепый взгляд на переводчика, от которого тот задрожал как осиновый лист. – Мои джигиты так и не научились из них стрелять. Так, вот, ты научишь моих джигитов стрелять из пушек.
- Ты просишь невозможного, — покачал головой Никитин. — Никогда русский солдат не станет предателем.
- Не спеши отказываться, солдат, хорошо подумай, ты всё равно не выдержишь мучений, которым тебя подвергнут. Стоит ли принимать мучительную смерть и отказываться от денег и прекрасной персиянки?
- Честь русского солдата дороже всего остального, ты зря теряешь время.
- Ну, что ж, на всё воля Аллаха, — вздохнул Дыкма-хан. — Ты сам выбрал свою судьбу, урус. Уведите его!

***
Дыкма-хан сидел в своей юрте, медленно пил верблюжье молоко и затягивался чилимом, а в это время к ногам Никитина подносили горящий факел.
- Хороший воин, смелый воин, — вновь повторил сердар, качая головой, когда до него донеслись душераздирающие крики пленника. – Эй, Курбан, — наконец, позвал он слугу. – Иди, скажи, чтобы прекратили, неверный заслужил смерть, пусть отрубят ему голову.
- Будет исполнено, сердар, — поклонился Курбан и вышел из юрты.

***
Скобелев смотрел на залитые кровью тела апшеронцев и подавленно молчал. Было видно, что генерал испытывает сильное потрясение.
- Взгляните на них, господа, — обратился он к стоящим рядом офицерам. – Взгляните, вы видите, мы забыли, что это восточная война, восточная война коварная и жестокая, в ней нет никаких законов и нет никаких правил. Поэтому, мы забудем обо всех законах и правилах, это разбойничье племя понимает только язык силы. И мы покажем им нашу силу! Время штурма переносится на завтра, я больше не могу ждать подкреплений и подвергать наших людей риску быть зарезанным во сне. Завтра мы войдём в это проклятое логово. Передайте мой приказ всем солдатам и офицерам: пленных не брать, всё разбойничье племя от мала до велика, будет подвергнуто истреблению, будут отступать, преследовать и нещадно рубить. Если произойдёт чудо и кто-нибудь из них останется в живых, он запомнит этот день на всю жизнь и передаст своим потомкам. А теперь похороним убиенных по-христиански.

Продолжение следует.