gogasam : любовь подонка

Мы говорили о великом. Мы говорили о любви, о дружбе, о чести. И еще о чем-то. И тут я захотел поссать.

- Не уходи, — сказала Ирина.

- Да я на минуту, — сказал я.

- Ну, прошу тебя, не уходи сейчас!

В ее голосе было что-то, и я остался.

- Чацкий…

- Да пошел он на хуй ваш Чацкий, — сказал я. Ирина посмотрела на меня с уважением.

- Русская интеллигенция…

- Да пошла она на хуй ваша ебаная интеллигенция, — сказал я, и Ирина взяла меня за руку. Мы поцеловались.

Когда речь зашла о нигилистах, моя рука уже срывала с Ирины исподнее. Хотелось ссать. Потом заговорили о Достоевском. Я отрезал все, что было сказано, и увел Ирину, а сам, наконец, поссал. Утром пришло время посмотреть правде в глаза.

- Ты — урод, — сказала она.

- Угу, — сказал я.

- Ты – подонок! – сказала она и начала рыдать.

- Ну, да, — сказал я.

- Ты – антисемит!

- Ну, вот уж нет! – мне снова захотелось поссать. Жизнь обретала смысл.