Ромка Кактус : Геометрия смерти. Часть 1. Горячая точка

1а


Джим Хокинс поднял голову к небу и увидел, как с треском и грохотом рвутся облака. Вата из них оседала в течение получаса, покрыв в конце концов весь форт и значительную территорию вокруг. Джим на секунду прикоснулся к клочку ваты кончиком пальца и ощутил живое тепло. Моментально в мозгу Джима возник образ гигантского небесного гинекологического тампона, терпящего катастрофу в атмосфере Земли.

И наполнились реки менструальной кровью, и вагинальная саранча с жалами, как у скорпионов, пытала грешные хуи, не давая им эякулировать. Когда же вострубил Пятый Анус, с неба спустился на крыльях половых губ исполинский клитор с пирсингом из двенадцати диадем.

От человеческого прикосновения вата ёжилась. Доктор Ливси отдал распоряжение собирать её в чёрные мусорные мешки. Обитатели форта облачились в костюмы химической защиты. Их шлемы – пластиковые капоры, застёгивающиеся на шее и имеющие спереди защитный экран из плексигласа.

Один Джон Хантер остался в джинсовом комбинезоне на подтяжках. Он первым забрался на крышу форта, где слой ваты достигал местами тридцати сантиметров.

Джим Хокинс подцеплял пучки ваты стволом СВД и сбрасывал со своей наблюдательной вышки вниз. Ребята набивали мешки и складывали их у ворот.

Дикий вопль огласил окрестности. Джим вскинул снайперскую винтовку. Сквозь оптику он во всех тошнотворных подробностях видел, как серая ватная масса на крыше форта заживо переваривает Джона Хантера, постепенно наливаясь его кровью. Расползалась кожа, обнажались мышцы, сухожилия, кость; от лица Хантера остался непрерывно верещащий череп с выпавшими из орбит, дымящимися глазами. Две горячие точки зрачков смотрели на Джима с мольбой. Джим спустил курок.

Пучки окровавленной ваты приняли очертания человеческого тела. Красный человек погрозил кулаком, крикнул «Но пасаран!» и со смехом перемахнул через частокол. Джим держал его на прицеле, пока он не скрылся в зарослях кандидозной крапивы.

Когда сбор ваты на территории форта был закончен, вооружённая огнемётами группа людей открыла ворота и снесла мешки и останки Джона Хантера в низину неподалёку. На карте сокровищ это место обозначалось как Тофет. Здесь происходили кремации и уничтожалась биологически опасная субстанция.

До Джима долетали удушливые запахи и доносился странный писк. Вернувшиеся ребята рассказали, что мешки с ватой пытались уползти и пели «Imagine» Леннона, цитировали Махатму Ганди и рассуждали о непротивлении злу насилием, пока огонь окончательно не поглотил их.

- Знаешь, кто это был? – спросил Ливси у Джима.
- Нет. Кто?
- До Великого Коллапса это был пацифист. А судя по тому аппетиту, с каким он набросился на бедного дурака Джона, это был ещё и убеждённый вегетарианец. Но есть и что-то странное в этой метаморфозе.

Ливси замолчал и уставился на свои сапоги.

- Что же это? – спросил Джим, заглядывая в лицо доктору.
- Почему-то наш ватный Боб Марли превратился только наполовину… Во всяком случае, он не пел, допустим, Cannibal Corpse. В этом надо разобраться.

Доктор Ливси вынул из кармана небольшую металлическую коробочку и снял крышку. Джим наклонился и заглянул внутрь. На дне коробочки шевелился белый волокнистый клочок.


1б


Звали эту девушку Большой Бертой. Подробности, как всегда бывает в таких случаях, остались по ту сторону, однако доподлинно известно, что погоняло она получила после своей первой DXM-сессии: Клуб Историков собрался дома у Кошмарикова, был извлечён гримуар школьной истории двадцатого века, планы наступлений чертились маркерами на обоях, и наконец вмешательство топинамбуров позволило Германии одержать победу в Первой мировой войне*.

Антон узнал о Б.Б. от Гены Шумовского, архивариуса Клуба Историков. Пристально посмотри на фотографию: это портрет кайзера, выведенный на полу в луже волшебной оранжевой рвоты; пережёванные спагетти – меридианы и параллели на его огромном лбу, захватившем силой мысли пол-Европы. Большая Берта бьёт без промаха, нации утопают в сахарном сиропе.

- Кто она? – спросил Антон.

Шумовский покачал головой:

- Загадка. Приходит, когда хочет. Ведёт себя по-скромному. Говорят, покровители у неё такие, что лучше и не знать. Сам Артемидор поручился за неё и дал полный доступ. А это значит… сам знаешь. Но лучше бы ты и не думал о ней.

В этот период жизни Антон плотно сидел на тамариндовых кизяках, поставляемых из Таиланда под видом топлива. Пропущенные через пищевой тракт священного белого слона плоды тамаринда обращали звуки в субстанцию. Музыкальные пристрастия Антона эволюционировали от психоделического рока в сторону нойзкора, эмбиента и восьмибиток – тяжёлые болота звука, в которых разум Антона безнадёжно утопал, сменились понятными, чётко очерченными плоскостями с зазубренными краями. По этим краям он и ходил босиком, вглядываясь в бездну, откуда на него фасетчатыми глазами взирал Заратустра.

Антон был студентом третьего курса журфака и проживал в студенческом общежитии вместе с двумя приятелями: все трое страшные торчки, распиздяи, некогда домашние мальчики, вкусившие терпких яблок познания.

Вова Мухин – золотой мальчик с бриллиантовой залупой, единственный сын двух красносельских ювелиров, — считал себя порождением инопланетного разума, однако милостиво принимал подачки от своих земных предков. Заветной мечтой Мухина оставался захват Краеведческого музея с заменой всех экспонатов древними чёрно-белыми телевизорами, в которых нон-стопом будет крутиться порно – наглядная демонстрация Колеса Сансары.

Витя Сметанин, известный всему университету как Сомнительная Личность, тихий подрывник устоев, изобретатель Электронного Имитатора Оргазма, который было модно подбросить в сумочку престарелой преподавательницы экономики. На лекции он приходил с ведром канцелярских кнопок, расклеивал брошюры Церкви Недержания, объявляющие грехом сопротивление моче и калу, этим эманациям духовного, рвущимся из человека в вещный мир. Он же организовал стачку бомжей: мы требуем отменить третье начало термодинамики, унижающее человеческое достоинство. Витя был членом, а возможно и мозгом, секретного Братства Уленшпигелей**. В конце концов, это он подсадил всю комнату на «Остров сокровищ» Р. Л. Стивенсона, представив книгу как новое откровение.

Именно к Вите обратился Антон в начале своего крестового похода.

- Знаешь эту цыпу, Большую Берту? Я слышал, она участвовала в некоторых мероприятиях.
- А, да. Роскошный запах лона, вибрато сосков, глаза – антрацитовые пуговицы, пришитые красными нитками. Появляется тут и там, обычно тусуется в массе, хотя я хорошо помню её пренатальный танец в гинекологическом кресле. Мы тогда отжигали в поликлинике, где несколько корешей подвизались ночными охранниками. Большая Берта словила тот ещё приход. Было решено, что она на месте пройдёт инициацию Выбешиванием Матки. Большая заняла своё место на алтаре, а мы облачились в костюмы друидов и стали говорить скверное в её матку. Мой друидский посох стоял как Стоунхендж. Берта билась в кадрили. Наконец мы услышали отвечавший нам Утробный Глас – значит, церемония удалась, — и эякулировали Берте на лицо.
- Можешь меня с ней познакомить?
- Ты это серьёзно? Многие пытались замутить с ней, но у них ничего не вышло.
- Серьёзно.
- Никогда не знаешь, где она объявится в следующий раз. Но, думаю, я мог бы помочь тебе, если ты поможешь мне.
- Что надо?
- Надо подлечить карму этому гандону, нашему соседу Коле. К нему завтра из Большого Села младший брат приезжает, такой же быдлоган, как и Коля, только щуплый и визгливый. Мерзкий тип, и зовут его Вася. Будут опять перваков за водкой посылать среди ночи.
- И что ты предлагаешь?
- Ну, сперва я хотел похитить мелкого пиздюка, сделать из него рагу и скормить Колюне. Но потом вспомнил, что это уже было в «Саус-Парке», а до него ещё в мифе о Тантале. Так что придётся обойтись без каннибализма, увы и ах. Я собираюсь провернуть нечто более театральное, а именно постановку с переодеванием и разоблачением. Твоя роль будет заключаться в том, чтобы отвлекать Колю гашишем, пока я управляюсь с его братишкой. Коля любит гашиш, а гашиш на халяву он будет сто пудов.

Старая, вся исцарапанная цветная плёнка, ускоренное воспроизведение; играет по кругу одна и та же скрипучая мелодия, постепенно ускоряясь.

Крутится ручка ручной мельницы. На белый стол ставят три кружки, насыпают в них кофе из мельницы. Человек выходит из комнаты, идёт по коридору, заходит на общественную кухню: 4 умывальника вдоль одной стены, 4 газовых плиты вдоль другой. Человек снимает чайник с плиты, ставит на его место кастрюлю с водой. На кухню заходит другой человек, подходит к первому, «стреляет» сигарету. Они разговаривают, энергично машут руками, смеются. Потом человек с чайником возвращается к себе в комнату, другой идёт с ним. Белый стол, кружки с кофе наполняются кипятком, мелькают руки, зажигалка, сигареты. Одна рука выкладывает что-то, завёрнутое в фольгу, разворачивает: крупным планом коричневый кубик гашиша.

Чёрная табличка с белыми буквами в рамке: «А тем временем».

Вход в студенческое общежитие, на улице стоят люди, курят, разговаривают. Появляется худой и бледный человек с чемоданом. Его встречает другой человек, угощает двумя сигаретами. Они разговаривают, жестикулируют, чемодан стоит на земле. Наконец второй человек обнимает за плечи первого и они уходят.

Затемнение.

Человек с чемоданом сидит на лавочке, сгорбившись, тыкает в кнопки мобильника. Появляется второй человек с двумя бутылками и пакетом чипсов, протягивает одну бутылку бледнолицему. Они сидят, пьют пиво, кидают картошку голубям. Первый человек ставит пустую бутылку на землю. Второй отворачивается в сторону, извлекает из кармана пузырёк, этикетка крупным планом: «Педерастин». Льёт содержимое в свою бутылку, затем протягивает бутылку первому. Тот допивает, разбивает бутылку о мусорную урну, неловко опускается на скамейку. Наезд на лицо первого человека, он смеётся, затем сворачивает губы трубочкой, изображая поцелуй.

Затемнение.

Снова комната в общежитии. На столе грязные кружки, бычки, огрызок яблока, тарелки с мазками кетчупа, хлебные крошки, синяя тапка. Гость берёт тапку, жмёт руку хозяину, выходит из комнаты. Гость идёт по коридору с тапкой в руке, открывает дверь своей комнаты, заходит. На полу стоит чемодан, на кровати в женском платье лежит бледнолицый человек, он поднимается на локте, открывает рот.

Чёрная табличка с белыми буквами в рамке: «- Брат! У тебя такие мускулистые руки».

Гость прижимает тапку к груди и падает на пол.

Конец плёнки.

Антон встретил Витю на автобусной остановке.

- Как прошло?
- Как по маслу! По ходу, Вася домой поедет по частям в этом своём чемодане.
- А что с Большой Бертой?
- Так, слушай, сейчас мы поедем в «Горячую точку», там намечается большой движ: уже прибыл Отряд Сисястых в костюмах императорских пингвинов, будем вызывать дух Фёдора Конюхова из льдов Антарктиды. Твоё кодовое имя Трепанг.

______
* — Заражение человеческого Разума вирусом Реальности происходит через факт. Факт – единственный строительный материал для любой, даже самой гнусной лжи. Попробуйте отрицать пословно возведённую на вас клевету – и вы неминуемо придёте к абсурду. Наркотики и магия позволяют временно восстановить начальный порядок фактов в цепочке причинно-следственных связей, хотя скорее эти паллиативы вредны, поскольку ни на что большее не годятся и причиняют личности невосполнимый ущерб, приводя душу и тело к деградации. Настоящие партизаны Разума стремятся уничтожить сам факт –и через это подорвать монополию Реальности, навязывающей нам себя в качестве Необходимости. Новые ассасины повторяют вслед за Старцем Горы: ничто не истина, всё дозволено.

** — Экзистенциальный террор во имя Красоты, алые маки в петлицах, поиски Атлантиды, затонувшей в Рыбинском водохранилище. Эти ребята перехватили сигнал радио «Шансон» и заставили суровые сердца водителей маршруток стучать в ритме горграйнда в течение получаса.