Урусхан : Текинская повесть. Часть 3. Продолжение.

— Лавр Георгиевич, только, что получено сообщение: корпус генерала Крымова прекратил движение в сторону Петрограда, железнодорожное полотно разобрано, части окончательно распропагандированы большевиками, Керенский продолжает раздавать оружие Советам.
- Это измена, господа, — процедил сквозь зубы Корнилов. – Измена.
- Лавр Георгиевич, вам необходимо немедленно покинуть Ставку и уходить на Дон, — продолжал генерал Романовский. – У вас есть Военная лига, Союз Георгиевских кавалеров, Союз офицеров армии и флота, казаки атамана Каледина. В конце концов, о солидарности с вами заявили командующие четырёх фронтов, это сила!
- Скажите слово одно и все корниловские офицеры отдадут за вас без колебания свою жизнь! – с жаром воскликнул капитан Неженцев.
- Текинцы сделают то же самое, — поддержал Неженцева Ораз-хан.
- Передайте Корниловскому, Текинскому и другим верным частям: приказываю всем соблюдать спокойствие, я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля братской крови!
- Лавр Георгиевич, вы совершаете ошибку!
- Кровь проливать всё равно придётся! Спасите Россию!
- Если мы отступим, большевики захватят власть!
- Нет, господа, — твёрдо ответил Корнилов. — Я принял решение, и беру всю ответственность за него перед Богом и страной! Гражданской войны в России не будет! Я отдаю себя в руки провидения.
Итак, во избежание кровопролития Корнилов принял решение сдаться, его арестовали, поместив в Быховскую тюрьму недалеко от Могилёва. Там вскоре оказались и его сподвижники по выступлению. Узникам была обеспечена надёжная охрана, которую несли текинцы Хаджиева, учитывая популярность генерала в армии, режим заключения был избран либеральным.
Остальные части Текинского полка находились в соседнем Могилёве, готовые в любой момент встать на защиту быховских узников. Но давление на полк с каждым днём усиливалось, большевистские агитаторы добрались и до Могилёва.

***
Ораз-хан зажёг керосиновую лампу, сел в кресло, достал бумагу и, обмакнув перьевую ручку в чернила, начал писать письмо Хаджиеву в Быхов: «Хан, дорогой, пишу тебе эти строки, чтобы ты довёл их до сведения Верховного. Дело в том, что условия нашей жизни здесь…». Полковник не успел дописать предложение, как раздался стук в дверь. «Ах, да, совсем забыл, они ведь хотели поговорить», — подумал он, отложив ручку и бумагу:
-Входите!
Его кабинет вскоре заполнился воинами полка.
- Ну, так о чём вы хотели поговорить? – спросил своих подчинённых полковник. Те стояли в кабинете, мялись, не решаясь начать.
- Говорите же, говорите, чего вы боитесь? – улыбнулся Ораз-хан. – Страх для текинца позор!
- У нас много вопросов, уважаемый сердар, — наконец произнёс один из них.
- Говори, Реджеп, я отвечу на все ваши вопросы.
- Уважаемый сердар, — начал Реджеп. — 3 года назад ты позвал нас на войну с немцами, врагами Ак Падишаха. Аллах свидетель, мы храбро сражались, мы не нарушили присягу, данную Ак Падишаху, но ведь Ак Падишаха больше нет, уважаемый сердар. Сейчас Ак Падишах это Керенский, но Керенскому мы не присягали, что же мы здесь делаем? Люди волнуются, каждый день мы слышим обидные слова, нас называют разбойниками, нам говорят: эй, баши-бузуки, война давно закончилась, возвращайтесь в свои юрты, возвращайтесь к своим жёнам и детям. Другие люди говорят, что скоро будет новая власть, справедливая, все будут равны, и править всем будут бедняки.
- Ты закончил, Реджеп?
- Я закончил, уважаемый сердар, — слегка поклонился Реджеп.
- Теперь послушайте меня. Мой отец Дыкма-хан сердар Ахала, также как и другие сердары от Хивы до Мерва дали присягу Ак Падишаху и народ наш верой и правдой служил ему и России, заслужив уважение в армии и страх у врагов. Да, Ак Падишах ушёл, его предали, Керенский не Ак Падишах, Керенский шакал, который обманным путём захватил власть. Ак Падишаха больше нет, он ушёл, но не ушла Россия, частью которой мы являемся. Те люди, которые сейчас томятся в тюрьме, верные сыны России, которых бросил в тюрьму предатель Керенский. И если мы уйдём, если мы их бросим, их убьют. Им больше не на кого надеется, кроме вас. Неужели вы забыли, как к вам относился Ак Сердар? Неужели мы предадим его и бросим на растерзание черни? Вы хотите вернуться домой? Вы вернётесь домой, но вернётесь с честью, а не с позором, вы вернётесь, но никто из вас не запятнает славы воина-туркмена!
Ораз-хан встал из-за стола и подошёл к текинцам вплотную:
- Верьте мне братья, смута закончится, придёт время, и благодарная Россия вспомнит о вас! Россия вновь станет могучей и вспомнит подвиг маленького мужественного народа, в трудный час вставшего на её защиту! Вашим подвигом будут гордиться ваши дети и внуки! Не слушайте сказки большевиков о равенстве и справедливости! Это глупости, они обманывают вас, чтобы вашими руками уничтожить верных сынов России. Разве вы не видите, что происходит? Разве вы не видите, скольких людей они уже обманули?
- Ваши слова звучат убедительно, уважаемый сердар, — почтительно поклонился Реджеп. — Но ведь командир полка Кюгельген. Говорят, что Керенский хочет отдать приказ Кюгельгену отправить нас на границу с Персией. Кому мы должны подчиняться?
- Вы должны подчиняться долгу, совести и чести туркмена!- сверкнул глазами полковник. — Я Ораз-хан не уйду из Могилёва, если Керенский отдаст такой приказ, для меня Керенский не власть, я буду защищать Ак Сердара до тех, пор, пока сердце моё бьётся в груди! И пусть каждый из вас сам решает, что ему делать. Или вы остаётесь и доверяете мне, вашему сердару, или слушаете изменников и возвращаетесь домой под платья своих жён, возвращаетесь изменниками! Если долг, совесть и честь туркмена для вас ничего не значат, можете уходить прямо сейчас. Больше мне сказать вам нечего!

***
После Октябрьского переворота и свержения Временного правительства положение Быховских сидельцев стало ещё более неопределённым. Генералы пребывали в состоянии нервного безделья, каждый день, ожидая развязки.
Корнилов сидел в своей камере и по обыкновению что-то чертил в блокноте. «Пусть же скорее случится что-нибудь! Хоть что-нибудь!» — думал он. Генерал отложил блокнот в сторону, прилёг на кровать, укрылся буркой, подаренной ему кем-то из офицеров Кавказской Дикой дивизии, и незаметно для себя уснул.
Разбудил его топот коней за окном и вскоре, будто откликаясь на мольбы генерала, как призрак явился Хаджиев.
- Разрешите, Ваше Превосходительство?
- Входите, хан. Что там за шум?
- Все четыре эскадрона Текинского полка прибыли в ваше распоряжение, Лавр Георгиевич.
- Что-то случилось, хан?
- Случилось, вот, телеграмма исполняющего обязанности Верховного Главнокомандующего генерала Духонина.
- Читайте!
- Приказываю коменданту Быховской тюрьмы немедленно освободить из-под стражи всех арестованных по делу «Корниловского мятежа». Есть приписка, Лавр Георгиевич.
- Читайте, хан, читайте – нетерпеливо потребовал Корнилов.
- Лавр Георгиевич, по моим сведениям в Могилёв направляется крупный отряд балтийских матросов большевистского главнокомандующего Крыленко, не исключено их дальнейшее продвижение в Быхов, уходите немедленно, настоятельно советую вам двигаться на Дон в Новочеркасск, к атаману Каледину. По моему приказу вам в помощь направлены все четыре эскадрона Текинского полка, уверен, они вас не подведут. Да, хранит вас, Господь. Духонин.
- Что ж, я всегда считал Николая Николаевича честным человеком, но почему он сам остался в Могилёве?- в недоумении произнёс Корнилов.

Продолжение следует.