не жрет животных, падаль : Вирулентность (часть 2)

начало тут:

… После того, как я произношу свою реплику в сценарии, наступает ее очередь действовать. По замыслу постановки, следующая фраза в диалоге должна принадлежать ей. Моя слабость, бледность, обнаруженные ею с утра, трудности в координации и движениях, неуверенность походки, из-за которых она вынуждена была тащить меня до аэропорта – симптом за симптомом, должны в один момент выстроится в ее голове в стройную линию. Туда же, в эту линию, должны попасть моя странная отстраненность и неэмоциональность. Во мне сегодняшнем почти невозможно узнать меня вчерашнего. То, что с момента пробуждения до настоящей минуты я не проронил не слова, должно стать последней опорной точкой в линии доказательств. Доказательств того, что ближайшие десять часов полета ей предстоит провести рядом с человеком, страдающим от приступа ретроградной амнезии, вызванной острым отравлением алкоголем, смешанным с сильнодействующими транквилизаторами. Ей предстоит понять, что все, рассказанное мною вчера, сейчас полностью стерто и существует только в ее голове. Заперто в ней. Колотится в пространстве между ее висками. Выпустить или забыть – ее выбор. Ей придется взвесить все «за» и «против» и принять решение: помочь мне или сделать вид, что она видит меня впервые. Сделать все то, что делал до этого только я. Самое время воздать хвалу господу, подарившему людям способность сопереживать и давшему мне время вспомнить о том, как все это началось, и почему с того, момента как наш самолет оторвется от земли, она станет моей матерью.

Золотая карта авиакомпании позволяет ее держателю проходить регистрацию на рейс у стойки пассажиров бизнес-класса независимо от класса бронирования. Она открывает ее владельцу доступ в зал ожидания повышенной комфортности. Обладатель такой карты может выбирать место в салоне уже на этапе заказа билетов. Однако такая карта не поможет вам начать новую жизнь. Для того, чтобы исполнить такой фокус, необходимо, наоборот, отказаться от большинства привилегий, гарантированных золотым членством в клубе авиаперевозчика.

У каждого опытного игрока делающего ставки есть своя стратегия, которой он руководствуется при прогнозировании исходов скачек. Моя строится на соблюдении простейших правил. Во-первых, необходимо быть у стойки регистрации на рейс первым. Так у вас появляется возможность увидеть и оценить всех пассажиров, от первого до последнего. Во-вторых, вам не следует обращаться к стойке пассажиров бизнес-класса. Тем самым, вы сами сужаете себе пространство выбора. Вас интересует очередь в «эконом» – она значительно больше, а значит, вероятность того, что именно в ней стоит тот, кто вам нужен, гораздо выше. В-третьих, вам необходимо наблюдать только за теми, кто стоит в очереди последним. У вас не так много времени до того момента, как подойдут и встанут в конец очереди новые пассажиры. На место, которое при удачном стечении обстоятельств должно быть вашим и только вашим. Действовать нужно быстро. Трансконтинентальные рейсы обычно выполняют большие самолеты, вмещающие более двух сотен пассажиров. При таком перегруженном пассажиропотоке времени на оценку каждого кандидата очень мало: новые прибывают каждую минуту. В-четвертых, вас интересуют только те, кто летят в одиночку, не в составе группы, ни, тем более, семейные пары. В-пятых, выбор лучше всего останавливать на первых пассажирах регистрирующихся тогда, когда свободных мест в салоне еще много. Так, встав в очереди за потенциальным попутчиком, у вас больше шансов занять место рядом. В-шестых, если вы мужчина, лучшим попутчиком для вас станет незамужняя женщина. Лучше всего, если она не обладает яркой привлекательной внешностью, но ее багаж сложен в дорогие чемоданы и сумки. Может оказаться полезной и информация о том, какой журнал, газету или книгу она держит в руках. Так, вы уже на раннем этапе сможете наметить приблизительный круг тем для будущего разговора.

Следуя этим простым правилам и своей интуиции, вы выбираете нужного вам человека и, воспользовавшись своей золотой картой, занимаете место рядом с ним. После этого просто наблюдаете за будущим спутником, ищите в его поведении и внешнем виде мелочи, которые подскажут вам, как строить диалог. Как и в любом деле, со временем учишься минимизировать риски и избегать ошибок. Учишься по первому взгляду определять, возвращается ли пассажир назад или, наоборот, только начинает путешествие. Это также важно, потому что вас интересует, прежде всего, тот человек, который летит домой. По внешнему виду, вы даже можете делать выводы о том, где именно находится этот дом и совпадает ли это направление с вашим маршрутом. Занимая свое место в самолете, у вас уже достаточно базовой информации о попутчике и уже готов сценарий вашего разговора.

Ты контролируешь движение до тех пор, пока прибавляешь газ. Ты не контролируешь ничего, когда она вдруг задает тебе вопрос о золотой карте авиакомпании. Дальше все происходит само собой. Еще несколько минут назад ты следовал избранной стратегии ведения разговора. Приложенные усилия должны были создать для нее изощренную иллюзию праздного интереса к ней. Твоей задачей было внушить ей мысль о том, что ваша ненавязчивая беседа не более чем способ, которым вы оба скоротаете ближайшие десять часов полета. Каждая твоя тщательно подобранная и сконструированная специально для нее реплика попадала в цель, но для окончательного успеха не хватало какой-то незначительной мелочи. После каждого своего обращения к ней ты нарочно оставлял минуту тишины. Минуту, которой она при желании могла бы воспользоваться и не просто ответить на твой вопрос, а задать собственный. Ты взвешивал «за» и «против», подбирал новые темы для разговора, и снова пробовал, вежливо оставляя минуту для ее вопроса. А сейчас, когда что-то щелкнуло в пространстве между вами, и она, наконец, спрашивает о том, зачем тебе мильная карта, ты – уже даже не наблюдатель. Ты – максимально вирулентный вирус, запущенный в здоровую клетку. Твой инкубационный период не должен превысить десять часов полета. За это время ты должен успеть колонизировать организм «хозяина» и научить свою будущую мать обращаться с ее будущим ребенком. Тобой. И, наверное, ты даже рад этому. Или будешь рад. Или был.

И я начинаю врать. В числе факторов вирулентности вируса есть способность вырабатывать токсины, разрушающие ткани тела зараженного и инвазивность – способность вируса, самому пробивать себе дорогу к здоровым клеткам, раскалывая их мембраны и системы защиты. Как и в любом деле, со временем учишься минимизировать риски и избегать ошибок: моя ложь все больше похожа на правду, и каждое мое слово пробивает брешь в сомнениях. Все, что я говорю, принимается на веру, маскируется под чистую правду и, преодолевая барьер недоверия, когтями впивается в сознание попутчику. Если бы я был вирусом, я бы убил человечество за несколько дней. Для нее достаточно и десяти часов полета.

Я прошу стюардессу принести мне еще несколько бутылочек виски, и продолжаю врать своей случайной попутчице, специально отобранной мной у стоек для регистрации. Рассказываю ей все то, что завтра, проснувшись в гостинице у аэропорта, она будет помнить. Все то, что завтра на стыковочном рейсе она будет рассказывать уже мне.

Моя задача – сформировать у нее как можно более полное представление о самом себе. Максимум деталей, любые мелочи – все идет в ход: любые штрихи к портрету. Проблема только в одном: картина, которую я вырисовываю своей ложью, не должна иметь ни единого сходства со мной настоящим. Я описываю свою сегодняшнюю ролевую модель, и при выборе красок не гнушаюсь даже цветом «я еду на могилу бывшей жены», «на новую работу» или «попрощаться с умирающим отцом». Жена, которой у меня никогда не было, работа, которая мне не нужна, и отец, дату смерти которого я уже даже не помню. Неважно. Главное, чтобы выбранные краски были как можно более долговечными. Или казались такими. Чем ярче палитра, тем проще ей будет запомнить каждый мазок. Тем проще ей будет завтра пересказать мне все услышанное сегодня. А мне завтра будет проще поверить. Простые правила.

Если задуматься, то контролировать движение ты можешь только в самом его начале. В тот момент, когда ты только собираешься нажать на педаль газа. В этом мгновении ты еще имеешь возможность наблюдать все картину целиком. Используя терминологию ставок и коэффициентов, в этот момент жизни ты видишь всю «роспись линии». Стоит тебе стартовать, придать первый импульс ускорения, и зрение твое тотчас же сузится до масштабов одного текущего участка пути. Одного отрезка. Ты уже наблюдаешь за прямой трансляцией скачек. Но пока педаль акселератора еще отжата, ты можешь разглядеть все полотно, каждый его уголок.

Обычно, сразу за этим мгновением следует конец света. Если вы спросите меня каким я представляю себе конец света сейчас, в эту минуту, я все равно не сумею ответить определенно. Даже несмотря на то, что апокалипсис – это то, что я пережил уже много раз. Единственное, что я знаю наверняка это то, что гибель мира вокруг не происходит за одно мгновение. Волна уничтожения зарождается на востоке и проносится по планете, меридиан за меридианом, за то время, пока вы не опишите свою орбиту над землей. У меня на это уходит от трех до четырех суток. Двое из них – в воздухе. На борту самолета. Рядом с попутчиком.

Интуиция опытного игрока на ставках, поможет вам и в такой ситуации: она укажет вам на признаки надвигающейся катастрофы. Вы почувствуете беду, однажды проснувшись под утро, подойдя к окну и взглянув на чудовищно незнакомый вам дом через дорогу.

Многоквартирный квадрат прямо за дорогой выглядит как идущий ко дну трехпалубный лайнер. Корабль, море под которым внезапно иссохло и оставило его одного, ржаветь и рассыпаться посреди безжизненной равнины. Его тяжелая бетонная обшивка, растягиваясь под собственным весом, трещит по швам. Заклепки выстреливают из сдавленных линий стен сотнями ружей. Жертвы каменной шрапнели с выпущенными наружу кишками продолжают послушно выгуливать своих псов, шаркая по мостовым все медленнее и медленнее. Этот ритм, пульсирующий в парковых аллеях, отсчитывает мгновения до того, как верхняя палуба утонет в кронах деревьев. Каждое окно с зажженным светом – иллюминатор в трюм. Лупоглазые стекла в несколько раз увеличивают отражения мечущихся в агонии крыс, делая их одного размера с людьми. Или искажают пропорции занятых рутиной жильцов, уменьшая их до масштаба грызуна.

Я наблюдаю за тем, как асфальтовая пыль ползет за ватерлинию, а осадка кормы проваливается ниже горизонта, из дома напротив, крысы в подвалах которого тоже уже начинают чуять приближение беды. Холодная сырость, пропитанная влажным страхом с их взъерошенных спин, ползет по трубам наверх, сблевывая бурой жижей из открытых в квартирах кранов. Бурлит в кипящих чайниках, скоблит несчищаемой ржавчиной глотки и методично травит экипаж. Каждый вечер на расчерченном клетками окон борту становится на одно темное пятно больше и на одно освещенное окно меньше.

Квартал, с перерезанным автострадами горлом, гниет изнутри. По опустевшим ночью магистралям гнойными нарывами лопаются мигающие светофоры. Вспышки желтого света выхватывают в предрассветной мгле яркое пятно рекламного щита, изуродованное неумелым граффити. Реклама авиакомпании. Миловидное лицо стюардессы и взмывающий в безоблачное небо лайнер перечеркнуты корявыми черными буквами. Корпоративный слоган «Откройте для себя новую жизнь с нами» исправлен на «Верните нам нашу жизнь». Неаккуратные грубые швы на голубой лазури.

В эту минуту я вижу всю картину целиком. Я больше не контролирую движение. Ни на одном отрезке, ни, выражаясь терминами спортивных тотализаторов, «на дистанции». Следуя требованиям ультиматума на рекламном щите, мне возвращают мою жизнь. Память и опыт, накопленные не в этих кварталах. Эти окраины никогда не продолжались в моей голове, не накладывали сетку районов на рисунок моих вен. Пейзаж за окном лопается, как слой краски, положенный поверх старого. Из раскрывшихся щелей и трещин выползает наружу совсем другая картина. На ней я вру попутчице, убеждаю, что родился здесь. Может быть, даже в доме напротив. В том, который сейчас зарывается килем в асфальт за дорогой. Может быть, в этом городе тоже похоронена моя «несуществующая бывшая жена» или «умирает отец»? На этой картине я вру, забываю, а потом верю в собственную ложь, пересказанную мне на следующем рейсе после стыковки. Моей попутчицей. Сколько бы не длилась эта картина: неделю, месяц даже полгода — сейчас она горит. Этот мир гибнет, пока организм моего «носителя» спит, а я стою у окна, проснувшись этим утром так рано.

В эту минуту я снова нажимаю на газ, чтобы вернуть себе контроль над движением. Неиспользованные мили бесплатных полетов на карте моей авиакомпании вытягиваются в новый маршрут. От одного носителя к другому. Я уезжаю из «родительского» дома, предаю одну мать ради поисков другой. Как звали эту? Ту, что я оставляю в доме, напротив которого я, по моим словам, «родился». И как будут звать следующую, ту другую? Ту, к которой я начинаю движение через города и аэропорты, гостиницы, стойки регистраций. Неважно. Важно то, что я снова найду здоровый организм, готовый для колонизации. Я снова ставлю весь банк на «экспресс». Экспресс к новому «хозяину». Экспресс, конечной остановкой которого станет клочок кладбищенской земли, поросший травой. Потому что этой, новой, которую еще только собираюсь инфицировать, я совру про бывшую жену. И перед надгробием с женским именем и подходящими датами, она спросит:

- Наверное, тебе нужно побыть одному?

Я не отпущу ее руку, сжавшую мою ладонь. Не отпущу до тех пор, пока конец света не погубит еще одну мою жизнь. И мне снова не понадобится моя мильная карта, о которой она спрашивала в самом начале.

Я снова описал свою орбиту. Я снова в начале. И пока я еще контролирую движение.

____________________________________________
не жрите животных — они вас тоже не любят