дважды Гумберт : Доставка

Жил один человек по фамилии Обоч. Его неброская фамилия расшифровывалась *оптимизированный биологический объект человек*. Больше всего он любил без трусов ходить по своей квартире. А еще он любил спать с открытой форткой и поплевывать с уютного балкона на 25-ом этаже. Не раз Обоч задавался вопросом: а для чего он, собственно, живет, какое его предназначение? Так шли годы. Обоч вел слегка порожний быт, обогащенный думками о вечном. Выходя на улицу, чтобы купить продукты, Обоч брал с собой хорошо наточенный штырь с рукоятью из бечевки. Ходить в магазины он стал только ночью или под утро. Никто на него так ни разу и не напал. В общем, было скучно.
Однажды Обоч пришел к выводу, что ему нужна какая-то внешняя мотивация. Он взял народную газету с объявлениями о работе и долго переворачивал страницы. От газеты несло рыбой, бумага липла, буквы плыли. Обоч заершился и просто наугад ткнул пальцем. Всплыл квадратик, в котором рябило: *Доставка*. И телефон.
- Алло, — сказал Обоч, прокашлявшись. – Я по объявлению.
- Опишите себя, — произнес бесцветный мужской голос. И Обоч себя описал. Вот, дескать, такой я и сякой. Скрывать ему было нечего.
- Хорошо, — сказал голос. – Мы вас ждем, — и назвал время и адрес.
Обоч накинул плащ, взял штырь и отправился к месту встречи. Стояла ночь, но улицы были освещены бесноватым электричеством. Хохот разгула наполнял окрестности. Обоч точно рассчитал время по ручному компьютеру. Оставалось 30 секунд на то, чтобы пробраться сквозь пьяную молодежь и спуститься в подвал с ярко раскрашенными застенками. Над входом в подвал горела несерьёзная табличка: *free lancer-вольный стрелок*.
- Почему вас заинтересовало наше предложение? – спросил у Обоча хозяин бесцветного голоса. Внешность его была, впрочем, такой же бесцветной – графитовой. Он неприятно моргал, щурился и курил. И всё вокруг тоже курило и жмурилось.
- Не знаю, — подумав, ответил Обоч и с ненавистью посмотрел на работодателя.
- Вы хорошо ориентируетесь в городе? – невесело спросил Графитовый и бросил на Обоча быстрый признательный взгляд.
- Ну, так. Я хожу вот по этому, — ответил Обоч и показал на ручное устройство.
- Никакой электроники, — категорически отмел Графитовый. – И механики никакой.
- Почему? – с тихим стоном удивился Обоч.
- Обычно предметы портятся, — пояснил человек.
Обоч купил пачку сигарет и натянул на нее непрозрачный футлярчик, закрывающий ужасные надписи. Графитовый спросил у него одну сигарету и долго перекатывал ее стеклянным взглядом естествоиспытателя. Из дальнего угла послышался визг попсы. Какая-то женщина за соседним столом, сжав лицо руками, без конца повторяла: *хамони-хамони*.
- Найти адрес – раз. Взять голос. Вот, собственно, и вся работа. Да, — и Графитовый сделал страшные глаза, — и не забыть сказать открепительное слово *ёкоц*.
Так в жизни Обоча неожиданно проклюнулся смысл. Обоч стал разносчиком. Разносил маленькие коробочки, мешочки, пузырьки. Работа была ночная. И тонкая. Неисповедимая станина города по ночам плыла в дополнительное измерение. Лопался асфальт, из трещин щемились приводы времени. С них стекала желтоватая вязкая масса. Кряхтели и щелкали бетонные мослы, и пела до боли растянутая коммуникация. Найти адрес было непросто. Найти адрес – означало найти голос, который сделал заказ.
В первую смену Обоч не смог найти ни одного адреса. Эта была кошмарная ночь, состоящая из свободных падений и ударов о стены. В следующую ночь Обоч решил привязывать себя к какому-нибудь твердому, определенному месту. Он взял у Графитового план мест якорения. Нужно было найти ближайший к адресу причал и ждать, когда явится указующий знак. Это напоминало охоту, ожидание в засаде неведомого зверя. Без веры в то, что адрес действительно существует, не стоило и браться за дело.
- Шаришь! – сказал ему Графитовый примерно через месяц. – Реальные адреса бывают сравнительно редко. Где-то каждый пятый. А у тебя показатель за восемьдесят процентов.
За это время Обоч действительно многому научился. У рахитичной девушки, которая в полном отрубе принимала заказы, Обоч брал перегнутую бумажку с адресом, внедрялся взглядом, хорошо натасканным на фальшь. На вид отличить реальный адрес от нереального можно было только навскидку. Кто бы мог подумать, что в городе есть улицы Блатная и Ебанатная, жилой массив Хуёвый, Мочище, Ящерка, Клещи, площади Народного Рака и храм Звезды Нерукотворной? Обоч включал нюх – и, прикрыв глаза, внюхивался в бумажку с адресом. Нереальные адреса и пахли не реальным. А реальные – совсем немного пахли говном.
- Совсем не пахнет, — говорил Обоч. – Свежо так пахнет – свежей пиздятиной эта улица Советской Пионерии. Нет, не берусь.
Девушка на приёме делала страшные глаза. Да и все делали страшные глаза. Каждый не доставленный заказ ронял репутацию фирмы. А она была довольно большая, хотя и не приметная. Обоча всё устраивало – и график, и зарплата, и униформа из материала-хамелеона. Напрягали только регулярные тренинги на свежей природе. Туда приглашали одиозных ведущих из зеркала. Те внушали страшные идеи.
- Нереальных адресов нет, — медленно проговаривала одна мрачноватая тётка. И персонал зачарованно вторил:
- Нереальных адресов нет.
Вскоре Обоч действительно уверовал в то, что нереальных адресов не существует. Зато были адреса *пустые* и адреса *палёные*. На пустых адресах было пусто. Полная тишина. Ну, не полная – так, тишинка. А с палёными было куда как светло! Паленые адреса нужно было обходить стороной и тут же вычеркивать их из базы. Чтобы, значит, не попалить себя и базу. Так вот Обоч и не попалил. Гарь он чувствовал так же ясно, как другие чувствуют смерть, пустоту могилы. Сердце-матрешка сразу начинало стучать всеми своими нутряными сердечками: *ёкоц-ёкоц*.
Новогодний корпоратив с обилием суши открыл голос главного руководителя. Голос был приятный, женский, но какой-то сухой, птичий. Обочу он не понравился.
- Вы, доставщики и курьеры, связываете город воедино. Благодаря вам существует возможность доставить заказ по адресу. Вы делаете наш город реальным и связным. Вы строите город и расширяете его границы. Вы выявляете пустые и палёные адреса – что очень немаловажно для нашего дела. Именно здесь тонкий момент градостроительства – момент придания формы. Всё реальное имеет форму. Значит, вы, доставщики и курьеры, создаете реальность. Только не забывайте произносить действенное слово *ёкоц!*. Когда вы произносите это слово – вы ставите печать и регистрируете адрес. Одновременно вы переводите голос заказчика в деньги.
В общем, Обочу понравилось работать. Он легко взял полтора десятка кредитов. И даже решил жениться на рахитичной девушке в полном отрубе. Но всё вышло иначе.
Однажды Обоч проснулся посреди дня, походил по квартире голый, посидел на балконе, любуясь плешивым сумраком. Собрался было на работу, но не нашел двери. Долго молотил в монолитную стену, которая была на месте двери. Вылез на балкон, свесился и попытался кричать. Но голос выходил словно из фистулы. Естественно, с такой верхотуры его никто не услышал. Поздно вечером позвонил Графитовый и спросил, почему Обоч до сих пор не на работе? Обоч объяснил ему, как мог, причину своего недоумения.
- А какой у тебя адрес? – спросил Графитовый.
- Нервозная, 8, — озабоченно сказал Обоч и зачем-то добавил: Давно здесь живу.
Графитовый молчал минуты две. Слышно было только его напряженное дыхание.
- Сейчас, что-нибудь придумаю, — наконец, скучно, немного брезгливо сказал он и отключился.
Обочу стало стрёмно, и он зарылся в сон. Ему приснилось, что он все-таки вышел на работу и пришел по адресу. Дверь была очень похожа на его собственную дверь – черный лист железа с царапинами. Обоч вошел как-то сам, словно автоматически. Бесформенная квартира была одним глубоким большим окном. Обоч приноровился дышать и вдруг присел, оглушенный запредельным зловонием. Разболтанной походкой со всех сторон к нему шли неуклюжие, но очень настырные гнилые люди. Некоторые были даже знакомы. Обоч вынул штырь из кармана и перешел в отступление. Квартира стала медленно обращаться, как блевотомешалка, накатывая солянку из тухлой плоти.
Разбудил звонок.
- Фирма доставки *Ёкоц*, — узнал Обоч голос рахитичной девушки. – Свободу заказывали?
- Да но… — растерялся Обоч. – Ну, я же тот самый. Разносчик. Обоч моя фамилия.
Имя девушки совершенно потерялось в его голове.
- Нервозная, 8? Вы точно адрес назвали?
- Да точно, точно, — всхлипнул со сна Обоч.
- Может быть, всё-таки – Венозная? Или Гангренозная?
- Нет! Точно Нервозная, — вскипел Обоч. – Давно здесь живу.
- Мне очень жаль, — пробубнила рахитичная девушка. – Скорее всего, ваш адрес — *гнилой* адрес. Наша фирма гнилые адреса не обслуживает.
- Как это? – не понял Обоч.
- Должно быть, вы уже умерли. Такое часто бывает. Наша база данных немного гниёт. Извините, произошла ошибка. Всего доброго.
Тогда Обоч снова заснул и не ошибся. Во сне было лучше. Он сидел за столиком в *Вольном стрелке*, с довольным и красным видом. Рядом сидел Графитовый в фетровой шляпе, бледный, как глист-нигилист. На сцене в сопровождении взрослых извивалась певичка. Девочка-нить – нечему гнить.
- Ленинград, Ленинград, я еще не хочу умирать,
У меня еще есть адреса, по которым найду голоса, -
пела она, надрываясь, не головой и не задом, а животом, чувственным, точно бубен.
- Окось, распишитесь здесь-ка, — сказал Графитовый. – Пустая формальность. Вы скажите *кокоц*, на что я отвечу *ёкоц*. И ваш положительный голос юркнет в копилку общего дела. Голосуйте, товарищ, и пользуйтесь вашей свободой.
- Товарищ? — привстал Обоч. – А ну-ка, сыми ермолку!
И не успел Графитовый зажмуриться, как Обоч ударил его по голове пивной кружкой. Снова и снова бил его кружкой, стулом, балясиной, просто ногой. В зеркале Обоч стал очень похож на Франца Биберкопфа из фильма Фассбиндера. С каждым новым ударом расправлялась медвежья хвать, удаль и сила. Он бил Графитового до тех пор, пока не стер его голову. И только тогда его прихватили за плечи.
- Всё нормально, пацаны, — засмеялся Обоч. – Товарищем меня назвал, жидовская морда.
Стало настолько смешно, что Обоч со страху подумал, что вот-вот проснется. Якорь, срочно нужен был якорь. Обоч расправил плечи, вскинул штырь в правой руке и с сердцем постановил:
- Хайль Гитлер!
Так хрустальный сон Обоча был спасен. И веселье закружилось цыганкой. В пьяном угаре занималась какая-то светлая будущность. Новая жизнь.