дервиш махмуд : Эксперимент профессора Дроздецкого (2)

начало тут: litprom.ru/thread37265.html

Кабинет следователя. Небольшая, но в каком-то смысле даже уютная комнатка, если, например, абстрагироваться и отбросить страх. Пыльные тоскливые суккуленты в горшках на подоконнике. Аквариум с десятком вялых рыбок на столике в углу. Рыбы тускло бликуют. На стенах, обитых деревом, вместо традиционных портретов – классические рассейские пейзажи, скушные, как обои, сугубо для второго заразумного зрения предназначенные. У кабинета вкрадчивый, проникновенный и сумрачный стиль, призванный, по замыслу, усыпить бдительность клиента перед избиением, лишением, кастрацией, унижением и распылением.

Хозяин – аккуратно полноватый и, если можно так выразиться, полупрозрачный майор по фамилии Баранов – расположился за столом и, переплетя перед собой массивные, тёплые, как хлеб, ладони, смотрит на приветливо улыбающегося средних лет крупноголового мужчину, сидящего на стуле напротив. Впрочем, насчёт приветливой улыбки – ошибочка. Моргнув и присмотревшись, следователь вдруг отчётливо видит, что гражданин в сером костюме вовсе не улыбается, как показалось в первый момент, а криво скалится, и не приветливо, а вовсе наоборот. Внутренне хмыкнув, майор невозмутимо произносит:

-Итак, господин Дроздецкий, я слушаю вас.

Тот, кого назвали Дроздецким, делает движение, но останавливается на полпути, как бы стесняясь и не зная с чего начать. Довольно плохо разыгрывает зачем-то роль маленького, робеющего перед начальством человечка. Это выглядит фальшиво. Дроздецкий, однако, эту свою фальшь прекрасно осознаёт, но тем не менее продолжает юродствовать: униженно моргает глазками и плечиками пожимает.

Следователь, вмиг просёкший эту двойную игру, терпеливо спокоен. Он циник и знает о людишках почти всё. Обмануть, запутать и смутить его очень трудно, на то он и ищейка, легавый, профессионал. Он уже давно ничему не удивляется. Он негромко, обстоятельно проговаривает:
-Позавчера в кафе «Пельменная», что в 5-ом районе, на улице Танковой, 42 дробь 2, вы как и другие свидетели, которые 26 июля находились в помещении и наблюдали за инцидентом на остановке через окно, описали нам довольно ясную картину произошедшего. Вам был оставлен мой телефон. На случай, если вы вдруг что-то такое вспомните или узнаете по интересующему нас делу. Сегодня утром вы мне позвонили и настояли на личной встрече…- Следователь Баранов имеет такой доверительный, обескураживающий, с таким как бы полуоттенком очень человечной усталости голос. Будь на месте Дроздецкого обыкновенный человек, он бы сразу выложил всё, что знал, и поведал бы ещё в нагрузку такие секреты, какие не рассказывают и американскому психоаналитику. Но этот тип, выдающий себя за профессора, с ухмылкой и как бы вкрученными шуруповёртом в грушу башки глазами, совсем непрост. На нём недешёвый костюм, его ботинки начищены, очки дорогие и блестят, а волосы аккуратно зачёсаны назад, и всё же он производит впечатление грязного, липкого, сального и, может даже, больного уёбищного (другого прилагательного не подобрать) чудика. И подозрительного, в высшей степени подозрительного. И этот странный запах – не сказать, что неприятный, но очень не мужской, цветочно-гниловатый. Баранов ещё тогда, в кафе, почуял его, этот экзотический фон, как почуял и то, что их первая встреча не будет последней.- Верно я говорю?

-Всё верно,- кивнув, подал наконец голос Дроздецкий. И достал из кармана пачку сигарет, какую-то мятую, неформатную, вынул сигарету, тоже нехорошую, зачем-то гнутую и надорванную, непринуждённо закурил, воспользовавшись спичками, откинулся на спинку стула. Баранов неодобрительно моргнул на эту выходку белёсыми, как бы зачаточными ресницами. Клиент ударился в другую крайность – наглое пренебрежение. Следователю это совсем уже не понравилось. Так можно и контроль над ситуацией потерять. Почему этот козёл меняет личины? Чего добивается?

- Всё верно, да не совсем. Я не сказал тогда главного… — Неудобный человек сделал театральную паузу, во время которой отчётливо слышались какие-то костяные щелчки где-то внутри его тела.- Дело в том, что это всё я, лично я устроил.

-Не понял,- произнёс нарочно как бы без всякого интереса Баранов,- что устроили?

-Ну, это я их, этих ваших патрульных, того, укокал. Ликвидировал, ё-моё. Управляя на расстоянии.- Дроздецкий посмотрел на следователя уже без всякой улыбочки. Тот тоже глянул в ответ без обманчивой мягкости черт.

-А точнее? – официозно отчеканил.

-Мне, наверно, нужно рассказать вам всё по порядку, Костя.

Дроздецкий выжидающе вылупился на Баранова, который уже начал испытывать сильнейшее раздражение к собеседнику, вплоть до того, что возжелал даже прямо сейчас не вставая и без взмаха зарядить профессору с правой в блестящий лобешник.
-Пожалуй, — сдерживаясь, проговорил мягко майор.- По порядку – это хорошо.
Дроздецкий вдохнул и заговорил рьяно, без пауз, взахлёб, привскакивая с места:
-Я начну с такого, казалось бы, расхожего утверждения: все люди – роботы. И если они роботы, значит ими можно управлять. Или так, от обратного: раз ими можно управлять, значит, они роботы. Теми роботами на остановке управлял именно я…- Голос у Дроздецкого был, противоположно следовательскому, неприятный, дребезжащий, как будто в груди у него скопилась и не хочет отхаркиваться мокрота. Глаза теперь глядели офигительно ясно и честно и жгли следователя, как лучи.
Майор Баранов поднял руку и громко забасил, заглушая, не желая слышать:
-Стоп, стоп, стоп. (У него даже сердце охладело почему-то и болью заполнилось.) Вот теперь я вас понял… Но, видите ли, я не сторонник такого рода отвлечённых или, лучше сказать, фантастических идей. Я человек сугубо земной, мой удел – голые факты. А с этими вашими… роботами вам лучше обратиться к психиатру. Я принял вас потому, что дело, которое я веду, довольно необычно, и я хватаюсь за любую зацепку. Мы пытаемся доискаться, так сказать, до глубинных причин. Но это не значит, что я готов выслушивать разного рода…измышления. Не морочьте мне голову, Дроздецкий! Если вы что-то знаете, скажите прямо. Причём здесь роботы? – Баранов встал из-за стола и стал ходить по кабинету. Его резкость была немного наигранной. Сбитый с толку сам, он пытался сейчас сбить и собеседника, чтобы выиграть время и найти для себя нужную линию поведения. Этот Дроздецкий, конечно, не псих. Но кто? Кто ты? –чуть не спросил Баранов вслух. Что-то здесь, с ним, с нами, с комнатой, с миром было не так. Баранов просто напросто растерялся.

Дроздецкий неаккуратно, замусорив стол, затушил сигарету в пепельнице.

(Вот, снова в мозгу загудело. Вероятно, это побочное явление, замена белого шума обыкновенного человеческого сознания, каковой, привыкнув, как и все, я уже не замечал. А этот гул нам в новинку. Поэтому он такой отчётливо-назойливый. Уууу-уууу. Как улей. Колония воздействует на дендриты, и те вибрируют… Какое, однако, у господина Баранова обыденное, формальное до тошноты лицо, эти пшеничные усики, ровность кожи, никаких морщин, ни одного волоска седого. Лет ему наверняка немало, мы с ним, пожалуй что ровесники, а выглядит он, как… новенький манекен. Как же ему удалось сохранился на такой работе? Ведь видно: человек он не скажешь, что равнодушный или наоборот цепной безмозглый и бездушный барбос. Думающий вроде бы интеллигент. Но почему такое гладкое наливное розовое лицо? И эти очки. Какой-то безличный фоторобот просто. А ещё удивляется нашим идеям. Всё на поверхности, милейший, всё на поверхности.)

— Как это причём? – продребезжал, приподняв возмущённо брови, Дроздецкий.- Свобода воли, марионетки и всё такое. Ещё в Библии написано. «И сказал Иисус: я пришёл к вам и застал всех вас роботами...» Ну, конечно, всегда переводили «застал пьяными». Просто не знали слова «робот».

-Оставим религию в стороне. Вы зачем-то пытаетесь сейчас взять на себя вину за смерть троих наших сотрудников. Зачем? Что вы выдумываете?- Баранов остановился перед Дроздецким, глядя на него сверху вниз, стараясь как бы проникнуть взглядом в мозг ему сквозь коробку.

-Послушайте меня 10 минут не перебивая.- Дроздецкий снизу посмотрел опять жалобно, прижал руки к груди. – Я вам всё объясню и предъявлю доказательства.

Баранов вздохнул. Развернулся на каблуке, пошёл, сел на место.

- Я, знаете ли, всякого в этом кабинете наслушался… Работа у меня такая. Но сейчас у меня не так много времени, чтобы…. Ну да ладно. Давайте, объясняйте. Чёрт с ним, послушаю. Только говорите правду, умоляю. А?

( Вы хочете услышать правду, гражданин следователь? Так мы вам её сейчас не только расскажем, но и покажем. Есть в этой комнате, интересно, видеокамеры внутреннего наблюдения? Ага, вон она в углоку, тем лучше.)

-Да, да, конечно.- Человек взмахнул головой и заговорил театрально исповедальным голосом:- По образованию я биолог, моя специальность – миксомицетология, но подобные термины я постараюсь далее не употреблять, чтобы вас не смущать,- Дроздецкий вытер рукавом рот. Волосы его растрепались и упали на лоб. Нет, он не был сейчас похож на научного деятеля, а напоминал скорее киноартиста с амплуа фриковатого злодея, убийцу напоминал, да. — С 1983 по 1989 годы прошлого века я работал в научно-исследовательском институте. У меня была лаборатория. Мы проводили перспективные эксперименты. Но потом всё накрылось пиздой…

Следователь предостерегающе кашлянул, услышав неприличное слово, и лицом указал Дроздецкому, чтоб, мол, выбирал выражения.

— А? А, ну да. Хорошо, не пиздой – просто накрылось. Тому были экономические причины. Но неважно. Я продолжал исследования самостоятельно. Двадцать с лишним лет я работал над… Вы вообще, слышали что-нибудь о слизевиках?

Следователь отрицательно помотал головой. Его профессиональное внимание слабло, тело потело, а мышление дробилось. Дроздецкий своими речами, самой манерой поведения почему-то очень напрягал, расшатывал.

-Ну да, откуда бы, – Дроздецкий улыбнулся диковато, снова вытер, достал кривую, зажёг, выпустил почти в лицо майору, помахал и продолжил: — Это довольно слабоизученная группа живых организмов. Нечто среднее между грибами, растениями и животными. Они могут выглядеть, как плесень, как некое моховое образование, как кусок говна, а тот вид, которым я занимался, выглядел, как…да как плевок, харчок туберкулёзный. Посмотришь, поморщишься и плюнешь. И не увидишь разницы. Между своим плевком и этим…миксомицетом, извиняюсь. Так вот, ещё тогда, в лаборатории института, мы выяснили, что такая его структура позволяет использовать их как идеальный носитель: информации, заразы. Они могут – в виде капельных частиц, на которые никто не обратит внимания – проникнуть куда угодно и что угодно перенести с собой. Наши подопытные образцы обладали уникальной способностью к симбиозу. Они могли быть частью любого организма, любого органа. Перед тем, как исследования были заморожены (в прямом смысле, кстати, заморожены: эти пидоры использовали жидкий азот), я выкрал и сохранил один из контейнеров с особями у себя! И теперь я приблизился к завершению этих опытов. Мои слизевики могут проникать в человеческие мозги и соединяться с мозговой слизью, перенося нужную мне информацью! – Дроздецкий зачем-то время от времени намеренно коверкал научный стиль своей речи, в углах его рта пенилась слюна.
— Приказы, идеи, мысли. Мировоззрение. Личность, в конце концов. Мои слизевики способны полностью контролировать мозги подопытных и превращать их в роботов, в рабов…. А надо сказать, дорогой мой, я с детства был озабочен вопросом передачи мыслей на расстоянии. Не сомнительный туманный гипноз интересовал меня, а прямое, чёткое проникновение. Тут вот в чём проблема — мысль, так сказать, деструктуризируется вне мозга и прежде, чем её передать, её нужно где-то сохранить. Я храню её в своих слизевиках. Тех, которых я поселил внутри своего организма. Со слюной, мочой и пОтом они выходят из меня уже заряженные моим полем. – Дроздецкий резко снял очки и рассмеялся в лицо Баранову. -Теперь они, как говорится, идут к вам. Да уже пришли в виде мельчайших капель. Осталось одно: включить ускоритель, и наши идеи станут вашими. Слизевики проникнут в ваши извилины. Я проделал это с теми людьми, на остановке. Сначала вырастил в своих мозгах колонию слизевиков, потом, так сказать, поделился ей с другими. В них, всех этих людях, включая девушку, которую вы не нашли, были мои слизевики, с моими мыслями и идеями… Девушка, кстати, живёт второй день у меня. Она меня вдохновляет… А бомжи… их я спрятал в подвале и погрузил в анабиёз, хаха…
Дроздецкий помолчал, по-стариковски пошамкал губами, достал из кармана некую большущую продолговатую вещь с кнопочками.
-Вот усилитель торсионного поля. Это такой прибор, я его сам собрал. Один мой друг, физик, дал консультацию. Прибор поддерживает всю колонию в нужном состоянии, контролирует её. И когда надо «включает» её отдалённые области. Вот тут столица моего государства,- он показал на грушевидную голову. А анклавы его…теперь уже везде, во многих мозгах. А это – пульт управления, Кремль, гагагаггааа! Включив усилитель, я могу выбирать, а потом включать программы, которые создал внутри той или иной миксомицето-нейронной единицы. Плевок! Слюна!.. Вы знаете, уважаемый, меня один иностранец спрашивал: почему в вашей стране люди всё время плюют на землю? Я не знал, что ответить ему. Такой вот факт: плюются, как верблюды. Кто здесь обращает внимания на плевки?

Баранов, который уже долгое время стеклянно таращился на движущийся рот Дроздецкого, как загипнотизированный, кашлянул.
-Но это бред, — произнёс тихо майор. Достал платок и вытер лицо: мокрое, очень мокрое.
-Почему-с?- наклонив башку, ехидно осведомился «профессор».
-Где доказательства?

-Вы их очень хотите?- Дроздецкий покрутил дурным прибором в воздухе перед носом майора и-таки нажал на маленькую красненькую кнопку. – Щас я, вашбродь, активирую нужную программу, и всё будет… Всё путём будет. И кстати, я ведь сегодня в управление пораньше пришёл, и пока ждал вызова – в кабинетик к вам – человечками с десятью, наверно, из конторы вашей, разговорчиками перекинуться успел, дурачка валял непонятливого. Слюна, господа, обыкновенная слюна! Так что, не беспокойтесь, не вы один в опыте поучаствуете. Все поучаствуют, все!

Дроздецкий выжидающе смотрел на Баранова, шевеля губами, считая, что ли, секундочки.

-Я, как обосранный председатель земного шара, вам поверить не могу! – проорал вдруг следователь, вскочив с места и воздев руки к потолку.
- Оп!- воскликнул профессор.- Что вы сказали?
Следователь удивлённо посмотрел на свои руки, на своё тело, и как бы попытался внутрь себя заглянуть, но не смог, а только закатил глаза. Страх накрыл его чёрной зловонной волной, и этой волной же вынесло его личность куда-то прочь, на периферию. Начав, раскачиваться на полных ногах, он громко запел приятным голосом:
-Шаланды, полные фекалий, в Одессу Костя приводил! — и присел на корточки, и зажал себе рукой рот.
-А ты говоришь, доказательства,- ухмыльнулся Дроздецкий.
-Что вы…что вы…что вы… -пробормотал Баранов.

Он встал, шатаясь, подошёл к аквариуму, полностью погрузил туда аккуратную свою голову и стал булькать водой, распугивая рыб. Руки его дёргались, ноги отбивали чечётку. Вода выплёскивалась. Потом по телу его прошла последняя судорога, оно изогнулось и упало на пол. Майор Баранов был мёртв: утонул в аквариуме.

Дроздецкий сунул прибор в карман, посмотрел на часы, а затем – прямо в камеру наблюдения. Сказал негромко: «так-с». Перешагнув тело следователя, вышел из кабинета в коридор. Эксперимент продолжался.