Мартин П. Stalker : Решение (типо на конкурзс)

На дворе стояла глубокая ночь. Весь квартал уже давно спал. Не гас свет лишь в одной маленькой квартирке в доме на набережной, где за столом вели отчаянный спор трое. Точнее сказать, это был не спор. Двое гостей прилагали все усилия, чтобы уговорить своего друга.
- Жозеф, ну что ты скис? – обратился к хозяину один из них, щупленький, лупоглазый и необычайно подвижный.
— Ну не могу я так, Макс, не могу. Как-то это все дико, — задумчиво ответил Жозеф, водя ножом по столешнице.
- Дико, мой Жозеф, оставлять все так, как было раньше.
- Жорж, ну хоть ты ему скажи, — обратился хозяин ко второму гостю, шумному гиганту с грубыми чертами лица.
- А что, Максимилиан, сукин сын, дело говорит. Ты пойми, дурья твоя башка, так всем легче будет от этого! Ведь это все ради людей. Ради их блага. Они же нам с тобой благодарны будут!
- Да как же они могут быть благодарны за такое? – воскликнул Жозеф, — Я же врач все-таки!
- Вот именно, Жозеф! – Жорж поднял свою огромную ладонь, — Врач! А не хрен собачий! А каждый врач должен прежде всего быть гуманистом. Должен заботится о благе каждого человека. Ведь, согласись, мой друг, что больные зачастую сами себе вредят, не желая лечится.
- Вот именно, Жозеф! – подхватил Максимилиан, — Послушай Жоржа. Кто как не врач должен знать, что лучше для человека, а что хуже! Ведь если ты пойдешь на поводу у желаний своих пациентов, то очень скоро всех их растеряешь. Да и сами пациенты понимают, что врачу лучше знать, как выздороветь.
- Все верно, Макс, все верно. Только что-то как-то, знаешь ли, муторно на душе. Какое-то предчувствие нехорошее…
- Жорж, черт возьми, принеси еще три бутылки бургундского. У Жозефа опять метания начались.
- Да не метания это, Макс. Душой и разумом я целиком и полностью с вами. Но все равно на сердце что-то карябает. Не наломать бы нам с этой затеей дров, господа.
- Жорж, ну ты это слышал?
- Еще бы… Тут тремя бутылками не обойдешься, — здоровяк Жорж с грохотом поднялся и, тяжело ступая, направился к дверям.
- Не надо язвить, дело серьезное, — раздраженно кинул через плечо хозяин квартирки.
- Жозеф, ты меня удивляешь, — покачал головой Максимилиан, — Оглянись вокруг! Сейчас время такое, что не до шуток. И я, и ты, и матерщинник Жорж, все мы делаем одно общее дело. Великое дело. И то, о чем мы который час толкуем, тоже преследует все ту же великую цель. Разве не так? Или ты хочешь сказать, что не догадывался об этом? Или ты не по своей воле ввязался в эту кашу?
- Ну что ты такое говоришь, Макс! Вечно из тебя лезут твои адвокатские подковырки. Ты не на заседании, уймись. Я все прекрасно понимаю. Я не идиот, чтобы отрицать необходимость этой затеи. Но как подумаю, что все это будет воплощено в жизнь…
- Не об этом надо думать, дружище! – Максимилиан приобнял друга за плечи и встряхнул, — Думай о том, как все переменится. Революционно! Сравни, просто сравни с тем, что практикуется сейчас! Это же дикость! Чудовищное варварство без какой-либо заботы о человеке. А ведь мы не в Азии какой-нибудь с тобой находимся, где что человек, что животное, все едино…
- Ну как? – прогрохотал с порога Жорж, несущий в руках полдюжины пыльных бутылок.
- Слушай, Жорж, как ты умудряешься среди ночи доставать столько? — восхищенно проговорил Жозеф.
- Подход к людям иметь надо, — хмыкнул тот, расставляя бутылки на столе, — подход и решительность. Пусть сразу понимают, что ты, в случае чего, и харю начистить можешь.
- Ну что, господа, — Максимилиан поднял наполненный стакан, — за наше общее дело!
- За Революцию! – подхватил Жорж.
- За людей, — тихо проговорил Жозеф.
На несколько секунд воцарилась тишина.
- Ладно, ораторы, уговорили, — неожиданно сдался хозяин. Нетвердой походкой он подошел к бюро и достал пачку чертежей.
- Ну вот, другое дело, — улыбнулся Максимилиан и подмигнул гиганту, — а ты, Жорж, говорил, тремя бутылками не обойдешься. Не в вине дело.
- Я в нашем друге и не сомневался, — ответил Жорж.
- Вот, — Жозеф протянул чертежи друзьям, — завтра отнесите их к этому механику-немцу. Как его там?
- Шмидт, — подсказал Максимилиан, — Тобиас Шмидт.
- Вот-вот, — кивнул хозяин, — отдадите ему, он все сделает. Если возникнут вопросы, пусть проконсультируется с Сансоном. Тот в курсе.
- Отлично, — Жорж в избытке чувств хлопнул Жозефа по спине так, что тот чуть не рухнул на землю.
- Ну тогда мы пойдем, а то поздно уже, засиделись мы что-то, – тут же засобирался Максимилиан, — а ты, Жозеф, не забудь, завтра же на заседании Учредительного собрания выносишь на обсуждение свой закон. И пусть эти крикуны попробуют отказаться.
- Хорошо, Макс, — через силу улыбнулся хозяин.
- Не провожай, мы доберемся, — пожал ему руку Максимилиан.
- Спокойной ночи, старина! – проорал с лестницы Жорж.
У окна своей квартирки стоял задумчивый человек, филантроп и оратор, доктор Жозеф Игнас Гильотен. Он стоял и молча смотрел как вдаль по темной парижской улице идут, поддерживая друг друга, его друзья и соратники Жорж Жак Дантон и Максимилиан Робеспьер.