Гюн Айдын : Сатуев

Полный седой мужчина мочился на кусты и траву. По тому, как он держал член, я сразу понял, что он не хулиган, а мочится во дворе по естественной потребности. Мужчина заметил, что мы оглядываемся по сторонам.
- Вам кого?
- Где тут квартира Сатуева? – спросил папа.
- А – а, сына ведёте на исправление? – почему–то обрадовался мужчина. – У нас в доме, как только парень споткнётся, так его к Лёме Умаровичу ведут. Имеет он к ним подход! А теперь, значит, из других домов потянулись?.. Он во втором подъезде живёт. На третьем этаже… Квартиру не помню! Но сейчас он в ФСБ. – Мужчина вздохнул. Моча из члена лилась на один и тот же куст. – Без него вон ребята туристов постреляли… Упражнялись. Снайперы, бля! Терминатеры! Мы до его возвращения трупы убирать не будем. Пусть они ему в глаза поглядят! При нем бы не постреляли. Ни за что! Уважа – ают… О цветах и кустах они будь здоров как заботятся! А почему? Лёма Умарович посадил. И конопля эта – его… Он во втором подъезде живёт… А в какой квартире – то? – обратился он к женщине, которая тащила мимо нас ящики с белыми – по – зелёному надписями «DANGER» и «HIGH EXPLOSIVE».
- Вы про кого?
- Про Сатуева.
Женщина сразу опустила ящики на землю. Грустно так опустила, тяжело.
- Он в том подъезде живёт! Шестая квартира. Скорее бы уже возвращался! Проклятые федералы! У меня сын к химии неспособен. Так он Лёму Умаровича полюбил, а потом уж – из-за него! – химию. Пятёрки стал приносить. Я отсюда никуда не уеду! Пока сын не вырастет. Да и доллары арабские… — сообразив, что сболтнула лишнего, женщина заторопилась. – Давайте я вас провожу. Мать его дома, наверно…
Мне было страшно, что папа скажет: «Сегодня утром приговор о смертной казни Лёмы Умаровича за разжигание межнациональной войны и государственную измену приведён в исполнение…» Но папа молчал. Может быть, он хотел хоть немного продлить жизнь Сатуева для этих людей.
Мы пошли за соседкой. Я тащил один её ящик, а папа другой. Она всё рассказывала:
- Тут из аула приятели приезжали к сыну. Очень без Лёмы Умаровича соскучились. Тоскуют. К нему собрались идти. Я здесь, на втором этаже… А вы выше поднимайтесь. Он там живёт!
Не глядя, она с силой пнула ногой дверь. Ей открыла соседка, какая-то голая и озабоченная.
- Что же вы, бля, ключи с собой не берёте? От дел отрываете…
- Тут вот люди квартиру Лёмы Умаровича ищут, — зачем-то сообщила женщина с ящиками.
Соседка охнула и резко захлопнула дверь.
- Опять из ФСБ! Над нами! Прямо над нами живёт, ваххабит проклятый, штоб ему пусто было… — донеслось из-за двери.
Мы стали подниматься, оставив недоумевающую женщину наедине с зелёными ящиками и соседкой… Шли медленно, будто считали ступеньки или были после какой-нибудь тяжёлой болезни.
« Пиздец… Пиздец… Пиздец!.. – стучало у меня в ушах. – Пиздец… »
Во имя Аллаха милостливого, милосердного…