Гюн Айдын : Аленькин цветочек

Наша жизнь зачастую оказывается более запутанной, нежели мы её себе представляем. Крупные события либо повторяют мелкие, либо являются их следствием, с мелкими же всё происходит с точностью до наоборот и далеко не каждому по силам разобраться в этом клубке хитросплетений. Неожиданности подстерегают нас на каждом шагу, ежеминутно проверяя нашу готовность выжить…
В тот момент, когда Оксана вошла в магазин, на часах было уже без пятнадцати десять. Первой её мыслью стало выражение «вот блядство», затем быстренько переодеться и незаметно просочиться в уже давно как работающий коллектив. Но не тут то было – в дверях раздевалки она буквально протаранила стоявшего там Олега Гордеевича, который сначала почему-то окинул её оценивающим взглядом, потом властно взмахнул рукой, приглашая следовать за ним, и, наконец, круто развернувшись на каблуках, прошёл в свой кабинет.
Олег Гордеевич был директор. Лет ему было двадцать восемь, курил он красный «Вест», на работе пил пиво «Губернское», а после неё – «Тинькофф», держал дверную ручку, когда сидел в туалете, упорно игнорируя шпингалет, никогда не упускал случая подать нищим, находясь в обществе дамы на которую он имел какие-либо виды, и не позволял себе на обед ничего более двух глазурованных творожных сырков. Недавно его выгнала жена, поэтому время от времени он впадал в состояние то прострации, то фрустрации, то нездорового похуизма.
В кабинете было прохладно, нет, даже холодно – два больших напольных вентилятора создавали настолько мощный поток воздуха, что у Оксаны на миг перехватило дыхание. Олег Гордеевич сидел, немного наклонившись вперёд и сложив руки на столе – вся его поза не предвещала ничего хорошего. С минуту они молча смотрели друг на друга. Внезапно, Олег Гордеевич встал. «Ну что, Аленькина, делать с тобой будем?» – невероятно бодро спросил он. Оксане стало страшно – по всему магазину уже давно ходили слухи, что директор не раз закрывался с новенькими в своём кабинете и ещё долго из-за закрытой двери доносились сдавленные всхлипы и стоны. «Ничего со мной делать не надо», — быстро затараторила Оксана, одновременно стараясь отодвинуться от зловещего директора. «Почему же это?» – подходя к ней поближе, поинтересовался Олег Гордеевич. После этого манёвра у Оксаны закружилась голова и от страха её стало поташнивать. «Да потому ничего не надо делать, потому, что дни, дни сейчас такие у меня…критические…да, дни, и больная я ещё, герпес у меня…» – болтала она без умолку, чтобы хоть как-то отвлечь ужасного маньяка. «Ну да, воот такой вот герпес!» — Олег Гордеевич показал руками размеры и плотоядно облизнулся. Оксана почувствовала, что вот-вот, ещё немного и тёплая струйка мочи побежит по внутренней стороне бедра, падая и рассыпаясь крупными янтарными каплями по давно не чищеному ковролину пола. И она решилась. Собрав все свои остатки воли, она выкрикнула: «Я – лесбиянка».
Олег Гордеевич удивленно уставился на неё. Сначала он почесал кончик носа, потом поправил бейджик на груди, и, наконец сказал: «Всё же определённо непонятно, Аленькина, какая связь между твоей ориентацией и твоим опозданием на работу? Мы, конешно, можем выделить тебе материальную помощь там какую-нибудь, если вопрос стоит настолько остро, но…» Тут он замялся, взял со стола свою барсетку, открыл её и достал оттуда симпатичную открыточку с маленьким красненьким цветочком. «От меня лично. У тебя же в прошлом месяце день рождения был, так я поздравить не успел – закрутился», — сказал Олег Гордеевич. Тут он быстренько запихнул открыточку Оксане в руки, развернул её за плечи в сторону двери и приказным тоном скомандовал: «Ну а теперь – работать!»
Когда за ничего не понимающеё Оксаной закрылась дверь, Олег Гордеевич сел и стал раскачиваться на задних ножках стула, одновременно то открывая, то закрывая верхний ящик стола. Во время одного из таких движений он не удержался и, вместе с ящиком, полетел на пол. Содержимое ящика, в изобилии разбросанное по полу, не смогло бы оставить равнодушным никого: медицинский скальпель, розовый пластиковый вибратор, моток широкого скотча, один чулок, нарукавная повязка со свастикой, книга Леопольда фон Захер – Мазоха «Венера в мехах» и наполовину съеденный батон микояновской колбасы…