Рамзай : Куйбышев (окончание).

№ 20
В конверсии есть и хорошие стороны. Например, в магазинах города давно закончились кастрюли. А завод «Металлург» хуяк — и освоил их выпуск. Не сказать, чтоб изящные, нет, они просто алюминиевые, но вместительные. Когда с «Металлурга» на цех по профсоюзной линии выделяют несколько емкостей, я выпрашиваю у профорга сразу две. Такой тревожный факт становится достоянием гласности и служит предметом разбирательства начальника цеха:
— Скажи, пожалуйста, если сорок первый год наступит и хлеба не станет...
— Владимир Александрович, да ведь у меня дома кастрюля-то одна всего...
-… залезешь под стол, достанешь батон и под столом будешь втихаря откусывать, и не поделишься ни хуя со мной? Так что ли? Или ты как тот нахалёнок молодой (тут Шилов мимически изображает подловатого крысёныша из знаменитого рассказа Шолохова) скажешь, мол, вырастешь стаааааареньким дедушка, я за тебя жевать не буду? Мол, залупа конская на воротник?
Кастрюлю я не вернул. Жизнь делала меня жёстче и злее. Нас снова попросили с квартиры. Хозяева линяли с Байконура, оттуда бежали все, кто мог ещё двигаться. Кочевые киргизские орды занимали брошенные квартиры, моментально забивали канализацию и ломали водопровод. Азиаты искали средств к существованию, выдергивая любой цветмет из цехов и со стартовых столов. Локальный конец света побудил нас тронуться с места и перевезти в лютый мороз пожитки к слесарю моего участка Гоннову.
Может, это было к лучшему, поскольку два грудных мальчика делали жизнь в квартире невыносимой. Да-да, соседка по весне родила вполне здорового пацана. Наташа подняла меня ночью и попросила вызвать «Скорую». Приехала знакомая бригада врачей. Полгода назад они забирали в роддом жену. Я сказал им, мол так и так, соседку надо везти в больницу Семашко, хуё-моё. И вот вам опять конфеты.
«Осенью жену в роддом отправил, по весне — соседку… Ты чё, весь подъезд по очереди собрался зарядить?» — вежливо поинтересовалась медицина. Пришлось объяснять про мордвина Володю. Врачи недоверчиво пожали плечами и доставили Наташу по месту назначения. Через неделю она вернулась с дополнительным сыном, а Володя в тот же вечер напоил меня до усрачки. Я проснулся утром одетым, в койке и кое-как вышел на кухню. Там Наташа громко материла нестойких мужиков. Выяснилось, что мы на радостях заснули вчера за столом, а я даже упал на пол. Пришлось только что отрожавшей женщине растаскивать производителей по кроватям.
В цеху тем временем заговорили про новый конверсионный коммерческий заказ — пивные баки для деревенского пивзавода. Опытные старшие мастера привычно отбивались от таких сюрпризов. А я жопой чувствовал, что брать на участок надо всё подряд, — будет чем прокормить работяг. Ракет и тестоделителей стране требовалось всё меньше. Контейнер для немцев сиротливо пылился на стенде. И мы начали осваивать сварку и резку пищевого алюминия.
Цеховое начальство договор на пивные баки заключило, а вот про инфляцию забыло. Скоро ребята заворчали, а в один прекрасный день забастовали. Тарифы на изделие — на ракету, значит, индексируют, поднимают, а на бочки пивные — нет. Хуй вам, а не пиво, — смекнули слесари моего участка.
В то утро я пришёл в мастерскую по обыкновению на десять минут раньше начала смены. Обычно я первым оббегал участок и открывал кандейку мастеров. А нынче ребята уже за столом сидят и домино достали. Чё за херня? Виду не подаю, но как-то нехорошо внутри. Достал «Умную книгу», начертал задания и огласил их саркастически ухмыляющимся мужикам. «В-общем так, мастер. На баки пойдём работать, на тестоделители — хрен с ними — пойдём, а на пивные ваши наёбки — нет», — выдал мне в лоб Цыган. «И отгулы писать не будем, будем здесь вот сидеть и доминошками стучать, пока тариф не подымете.»
Я уныло поплёлся на оперативку и там услышал приговор по поводу забастовки: «Шестнадцать лет неформала государство учило и вырастило советского мастера! А можно было столько лет не учиться, а просто после восьмилетки закончить школу мастеров. Послушай, Анатоль Дмитрич, человек два часа на заводе и такого долбача молодые бля менЕджеры и маркетники избрали Великим Моголом Молодых Специалистов! Елизавета Иисаковна, пометь — на сто процентов к хуям за распущенность и отсутствие мозгов.» А Калёнов, замначальника, хмуро добавил: «Иди и скажи им — пусть сидят. Ничего не заработают. Мы щас сами пойдём на стенды и начнём хуярить. Там ума много не надо!»
Возвратился к доминошникам и рассказал про оперативку.
Не горюй, мастер! Не ссы за нас, мы своего добьёмся. Посмотрим, как начальники полезут на стенды. Они уж давно толще хуя в руках ничё не держали. Заебутся варить!
А если с других участков или цехов народ пригонят?
Тоже заебутся. Люди не пойдут сюда. Кому охота помирать молодым? Лет восемь назад, ещё до Горбачёва, урезали на изделие тарифы. И мы забастовали. Сидели как сейчас, в домино стучали. Даже с похмелья никто не приходил эти дни. Нагнали к нам работать уродов с мебельного цеха, чё-то возиться они начали. Недолго возились. Вон Минька одного тем же вечером встретил в овраге, предупредил, что нехорошо выходит. Тот сначала не понял, ну Миша кулаком по башке и ёбнул разок. На завтра уже никто к нам не пришёл. Тяжело тогда было, заебали нас парткомами стращать, а тарифы всё-таки назад вернули.
Целую неделю я огребал на оперативках, стучало домино и готовились полезть на стенды начальники. Видимо, трезво оценив свои возможности, толстое начальство потихоньку пошло на попятную и появилось на участке. Уговоры ни к чему не привели. А тем временем деревенские пивники проснулись и начали часто негодовать в телефон по поводу отсутствия баков. Тут начальству стало некуда деваться и оно набросило на тарифы деньгу.
Приезжайте в лесостепь, найдите там радушное село Клявлино, испробуйте бодрящего хмельного напитка, перебродившего в наших баках, и зацените рабочую солидарность!

№ 21
Бывает и у вас такой период, когда всё из рук валится, и только одна мысль сидит в мозгу. Я за три года поменял три квартиры и жаждал своё жильё. Захар получил хату и уволился. Рязанов похоронил чокнутого тестя, хапнул трехкомнатную в Негритянском и уволился. Я одиноко слонялся по цеху в поисках общения. Звонкие молодые голоса бывших комсомольцев умолкли, потому что они почти все съебались с завода. Отчаянное положение заложника мешало жить и работать. Шёл четвертый год моей заводской жизни. И вдруг на конференции по колдоговору директор пообещал выделить молодым специалистам шесть квартир в новом доме. Шестая должна была стать моей — по очереди.
Поскольку все догадывались, что завод строит последние дома, назревала нешуточная битва за жильё. Меня заманивали внеочередной служебной хрущёвкой на «Хлебозаводе» из-под покойника. Я отказывался. Меня запугивал банкир, который всовывал жену мимо очереди. Я тянул время, веря, что проявив стойкость, займу свою однушку в новом доме.
И люди потихоньку начали вьезжать в новостройку. А молодым специалистам почему-то не выдавали ордера. Я терпел. И вот, аккурат в день моего рождения, утром, прибегает на участок заместитель по Совету Молодых Специалистов Островский с известием о захвате такого ожидаемого новоселья.
Островский был замечателен своей рассеянной интеллигентностью. Однажды поздно вечером мы шли с завода к трамваю и спорили о судьбах Российской Федерации и молодых специалистов завода «Прогресс» в частности. В темноте встретили группу нетрезвых мужчин. Один из них сказал: «Сигаретки нету?» Я промолчал, а Островский, выйдя из раздумий, заботливо уточнил: «Простите, вы сейчас констатировали факт, или поделились проблемой?» Тогда чудом удалось избежать кровопролития.
Я свалил с завода и побежал на стройку, надеясь в душе, что Островский опять что-нибудь перепутал. И завыл волком, увидев на входе в моё кровное жильё чужеродную железную дверь. Вернулся на завод, пробился к главному инженеру и обрисовал ситуацию. Николай Иванович посоветовал писать прокурору. В кабинете сидел председатель профкома, он послушал нас и сказал: «Какой тут на хуй прокурор! Собирай ребят и выкидывай захватчиков к ебеням собачим! И прямо сейчас действуй, а то они вперёд тебя к прокурору сходят.»
Я протрубил общий сбор молодых спецов, взял на подмогу двух боевых ребят с мастерской, послал мойщиц к себе домой собирать семью к переезду, потом поймал «газон». Ошарашенная событиями жена быстро паковала самое необходимое. Мы взяли с собой диван, детскую кроватку, стол, стулья. А больше ничего и не было.
Стройка была в пяти кварталах от места проживания, поэтому группа захвата к трём часам полностью собралась на месте грядущих событий. Мы начали разгружать «газон» и я заметил во дворе знакомое лицо. К нам подошла дворничиха Валя, подруга нашей бывшей соседки Наташи. Оказалось, уже никакая не дворничиха, а вовсе и ключница на данной стройке.
— Валюша, помнишь, я твою беременную подругу от смерти спасал? Тётки тогда мне все яйца отбили на Новый Год! Теперь твоя очередь выручать!
И обрисовал ей всю трагичность моего положения. Наблюдательная дворничиха, она же ключница, Валя сообщила, что захватчик живёт в моей квартире три дня, железную дверь ставил вчера, уходит утром, а приходит в одно и то же время — около четырёх:
— Я ему один раз постучала, он дверь открыл и сказал, что если кто будет лезть к нему — зарежет. Говорит, за сестру заступаться некому кроме него. Он какой-то не очень нормальный.
— Акценты в воспитании большинства наших современников были расставлены крайне невнятно… Отсюда и возникающий по определению конфликт культур, -
задумчиво прокомментировал Островский. А Цыган с Чаплыгиным молча начали вытаскивать из-под одежды тяжёлые и острые металлические предметы: силовые отвёртки и длинные заточки.
— Не-не-не, мужики, ну его на хуй! Нам Бейрут здесь не нужен! — запротестовал я.
— Мы чё, зря сюда пришли, что ли? — расстроились слесари.
— Давайте так: дверь сломать или мужика отпиздить всегда успеем, а вы в тылу пока побудьте, понадобится — вперёд позову.
Разработать стратегию: мебель поднимается этажом выше группа захвата назовём в шутку группа «Альфа» устраивается там же чур на диване сидим по очереди жена с сыном переждёт войну у ключницы такое странное старинное слово вдумайтесь в смысл почти апостол Пётр а что здесь такого странного все ключи от квартир у меня у меня дома овчарка только предупреждаю гладить нельзя укусит породистая а как зовут собаку пса зовут Рекс нет не блохастая чаю попьём Валя сидит дома смотрит в окно окно вот оно выходит прямо на ваш подъезд недавно переехала служебную дали муж всё там же ещё полтора года сидеть все глазыньки выплакала у этого тройки да двойки совсем от рук отбивается грубит недавно сигареты нашла маленькие то они все хорошие говорит уже да нет не особо годик исполнился неделю назад а так спокойный обсикается лежит молчит куда ж деваться буду смотреть в окно за окном глина и грязь у нас на стройках всегда грязь иногда кажется что её специально завозят с полей к подъезду к подъезду подходит наш заведомо несчастный оппонент может его прямо во дворе запиздить ключи забрать хули церемониться ну к чему эти уголовно наказуемые действия он угрюмо озирается по сторонам да потому что жопой чувствует отпиздиют ключница его засекает женщины по своей природе весьма наблюдательны ага вот у меня жена ага ей бы астрономом работать ключница уссацца а ключей нет я у него и не спрашивала я проговариваю даже с удовольствием ключ ни ца клю чни ца идёт стучаться в железную дверь звук громко разносится по этажам я ему скажу мол ключница пришла группа захвата настороже начеку навскидку на стрёме но пасаран злоумышленник открывает его лицо наверняка искажает злобная и трусливая гримаса группа «Альфа» вламывается в квартиру кричат победа пиздец бациллы ура хватай его захватчик схвачен и отхуячен.
Прикинуть хуй к носу принять вариант за основу.
Чтоб дверь не ломать.
А ввалить пиздюлей успеем всегда.
Стояли в подъезде, ловили ха-ха.
Послали парней за новым замком.
В доме толком ещё никто не жил, поэтому когда в четыре на лестнице раздались шаги, мы заткнулись и затаились. Сверху я успел подглядеть, как худой и маленький мужичок вошёл внутрь моей квартиры. Через пять минут к нему стучалась Валя. Валя пришла не одна, а с немецкой овчаркой. Мы вломились в приоткрывшуюся дверь, но мужик оказался смелым и проворным, отскочил в комнату, выхватил откуда-то топор и начал размахивать у меня перед носом. Собака заскулила и попятилась. Цыган с Чаплыгиным пробились через толпу угрожать захватчику протыканием органов. Мужик грозно замахнул топор: «Кто зайдёт, прибью сразу!» И захлопнул дверь в комнату. Группа «Альфа» оккупировала оставшуюся часть жилья, и воспользовавшись паузой в боевых действиях, быстро занесла мебель из подъезда на кухню. Я попросил работяг пока не убивать беса за дверью и начал переговоры.
Захватчик никак не реагировал на просьбы и угрозы. Соваться к нему было опасно, поэтому мы баррикадировали дверь в комнату, а Островский побежал за милицией. Через полчаса он вернулся с маленьким толстым лейтенантом-казахом. Мент проверил мои документы, внимательно перечитал распоряжение на выдачу ордера и громко выдал: «Откройте, милиция!» Мужик таился. Милиционер повторил коронную фразу и прибавил к ней слов от себя. Мужик распахнул дверь. Он стоял с топором, перед ним громоздились стулья и коробки. Мент не был красноречив: «Ваши документы!» Захватчик переложил топор в левую руку, зашарил по карманам и протянул лейтенанту бумажку.
— Ага, справка об освобождении, значит. Положи топор-то, положи!
— Положу, если эти гады сюда не попрутся!
— Не попрутся. По какой статье чалился?
— Там всё написано.
— Вижу… Слушай, приятель, давай-ка уходи по-хорошему и дай сюда топор. А то щас нарисую тебе угрозу жизни при исполнении. И снова поедешь.
Мужик отдал топор, но уходить отказался. Он, торопливо и сбивчиво заговорил о справедливости, об обманутой заводским начальством сестре и коррупции в верхних эшелонах власти. Мент всё выслушал молча и переспросил: «Точно сам не выйдешь? Жалко ведь тебя, дурака!» И ушёл с топором за подкреплением. Мы было сунулись в комнату, но бес моментально вытащил из-под кровати длинную ржавую пику и принял боевую позу. Так и стояли на занятых позициях.
Милиционер вернулся быстро. Он привёл с собой богатыря сержанта. Простое русское доброе лицо сержанта было немного похоже на фотографию Шварцнегера. Гигант улыбнулся, отобрал пику у захватчика и скрутил его в странный узел из рук и ног. А лейтенант сильно стукнул беса под дых и спросил меня:
— Будешь заявление писать?
— Да не нужно мне ничего больше! Спасибо вам! Чё с вещами-то этого придурка делать?
— Ну, выброси вон в коридор, только опись составьте!
Захватчика увели и его дальнейшая биография неизвестна. Я сбегал за женой. Ребята вытащили чужие вещи из квартиры и поставили новый замок. В комнате нашли две бутылки водки. Трофей не попал в опись. Боевой отряд выпил водку, поздравил меня с днём рождения и новосельем и расформировался. Все разошлись по домам. Жена с интересом осматривала поле битвы.
— А как здесь писать и какать, если унитаза нет?
— Ну, пока вот в эту дырку. Завтра всё будет.
Поздно вечером в дверь постучали. Я не открывал. Пришла сестра захватчика. Её интересовала судьба брата и вещей. Я ответил, что брат в тюрьме, а вещи возле мусоропровода. И хватит устраивать здесь ёблю с пляской. Я нервничал.
Наступила ночь. Вовка уснул.
Я ходил по комнате, ноги тряслись, а потом и вовсе перестали держать — отнялись. Свалился на диван и неожиданно для себя захныкал. Жена испугалась, я тоже испугался и вырубился в приключенческий сон.
На следующий день первым делом побежал по стройкам доставать унитаз. Поссать ещё как-то получалось, а вот по-крупному не стоило и пытаться.

№ 22
Зарплату задерживали то на месяц, то на два, а потом выдавали одной купюрой на троих-четверых. Мы шли в магазин и покупали дешёвое вино, разменивая денежку. Иногда разменивали в аптеке — пузырьками с настойкой пустырника. Вообще, я незаметно принял душой заводской энергичный уклад жизни и потихоньку спивался. От безденежья и усталости перестал обедать в комбинате питания. Вместо этого я выписывал сто пятьдесят гидролиза и шёл с Зотовым за стенд. Там он доставал привезённые из деревни яйца и сало. Мы разбавляли, выпивали и закусывали. А к вечеру добавляли. На вечернюю оперативку приходил освежённым, а после неё опять же — грех не догнаться.
Жена была очень недовольна. Особенно возмущалась она в те моменты, когда ночью у меня внутри срабатывал какой-то ебанутый будильник. Тогда я поднимался и начинал одеваться на работу. Однажды жена выловила молодого советского мастера уже из подъезда. Завод занимал слишком много места в мозгу.
Выбор между призванием и питанием произошёл в связи с приобретением в новую квартиру кооперативной стенки. Долгов было много и стали нужны дополнительные средства. Тогда я решил заняться коммерцией. У папы в гараже хранилась не только бракованная водка с арзамасского ликёро-водочного завода, но и подарки друзей с местного радиозавода — увлекательные кибернетические игры «Ну, погоди!». На экране в кроне деревьев появлялся весёлый заяц и сбрасывал вниз яйца, а грустный волк ловил. Чем больше электронное животное ловило яиц, тем было лучше для играющего. Летом я побудил папу выпросить у друзей ещё несколько таких игрушек, а потом взялся ездить на самарский жэдэ вокзал и впаривать электронику зазевавшимся пассажирам. «Ну, погоди!» закончились и было решено открыть торговлю цветами. Я закупил на рынке пару десятков роз и начал совать их сходящим с поезда. Не продал за весь день ни одного цветка. Вечером прибежал на рынок и кое-как вернул хитроумным азербайджанцам букет назад. За треть стоимости. Тут я психанул и решил увольняться.
Так просто всё бросить и уйти нельзя. Вот сварим три контейнера-цистерны и тогда валить.
Професьон де фуа, ёбты. Долбаные КЦ получаются тяжелыми, и когда их перевозят на телеге в рентгенконтроль, или ещё куда, надо собирать полцеха, чтобы сдвинуть агрегат с места. Где эти сраные технологи?
Технологам свойственно писать ручкой документы и чертить карандашом чертежи. Вот стоит бак. Его привезли назад с Байконура. По баку пробежал пьяный солдат и помял его. Солдаты при благоприятных обстоятельствах всегда выпивают. Возможно, это была группа пьяных солдат. Бак нужен. Ракета стартует через месяц. Технологи смотрят на бак. Судьба солдата решена, но не она волнует специалистов. Технологи думают и пишут. Что бак надо разрезать, утилизировать мятые обечайки, изготовить новые, вварить, потом бак рентгенить, испытать и прочее. А вот стоит Зотов и смотрит на бак и на техпроцесс. Его глаза увлажняются. Зотов рассуждает в масштабах молодой российской экономики:
— Блять, ну что эти суки опять придумали? Что, у государства денег, что ли до хуя появилось?
— Вась, а как тут по-другому поступить?
— Да иди ты вместе с ними! Взять резиновый молоток, постучать изнутря и выправить вмятины — всего делов-то!
— Ты всерьёз?
— А хули не всерьёз! Иди, тащи Калиныча!
Я бегу за технологом, совещаемся втроём. Технолог уходит и приводит целую толпу очкариков. Через два дня рождается документ. Зотов лезет в люк, в душу, в нутро бака с резиной, железками и деревяшками, бранится, плюётся и колотит. Бак цилиндреет на глазах. Василь Григорьич впечатлителен и горазд на выдумки. Недавно наши ребята уебали другой несчастливый бак об стенд и пробили дыру в негерметичной клепаной части. Я сильно расстроился, ведь из-за такой вот дырки может получиться большое отверстие в трудовой биографии. На помощь опять пришёл Зотов. Я привёл военпреда, а Вася популярно объяснил ему, что дополнительное отверстие на первую космическую скорость не повлияет. Заказчик засомневался. Видимо, он не читал Циолковского. Сомнения полковника развеяли целым литром гидролиза. И через час показали ему на баке новенькое прямоугольное отверстие, выглядевшее вполне актуально. Жаль, что его до сих пор нет в чертежах технологов, оно украсило бы ракету. Ну а бак ушёл в глубины космоса.
И вот, чтобы мои волосы раньше времени не тронуло сединой, а в печени не образовался невидимый цирроз, Рязанов и Захаров собрали совещание по поводу моего увольнения. Рязанов предложил распространение косметики, а Захаров – дистрибуцию чая и бритвенных станков «Жиллетт» как альтернативу ракетно-космической отрасли. Спустя неделю решение было принято в пользу чая и бритв. Отныне космонавтике предстояло развиваться автономно.

№ 23
Наш начальник цеха любит образные выражения.
Разговор шефа с парторгом цеха. Престарелый технолог читает по бумажке предложения по увеличению внимания и зарплаты ветеранам предприятия. Это монолог, поскольку шеф орёт сразу в два телефона. Парторг старательно бубнит. Наконец, на секунду отвлёкшись, Шилов громко и чётко заявляет: «Я лучше себе хуй отгрызу, чем вам, блядям, зарплату прибавлю.» И продолжает орать сразу в две трубки. Огарёв склоняет голову для того, чтобы взгляд из-под очков стал укоризненным. Шеф орёт в телефон. Технолог сидит за столом. Спустя пять минут Шилов замечает укоризненного парторга и проникновенно говорит: «Уважаемый Николай Константинович! Да я бы рад поднять всем зарплату. Но вот если б у меня был бы хуй сорок сантиметров — это одна ситуация, а он у меня значительно меньше… ну и ситуация совершенно другая.» Огарёв задумчиво кивает. Он далеко. В седой голове рождаются идеи, стихи и песни.

Навстречу 19 -й партийной конференции

Протекали годы словно реки.
Дни надежды озарял рассвет.
Коммунисты чуть ли не полвека
Ждали свой межсъездовский совет!

Прославляли партию родную,
Зажигая гласности огни.
Конференцию очередную
Перестройкой встретили они!

Осудив застой неколебимо,
Жизнь духовную обогатив,
Перестройкой Родины любимой
Озабочен каждый коллектив!

Стройные ряды цехов, заводов
Вырастают прямо на глазах!
На полях колхозных, в огородах
Сила есть в зерне и овощах!

В коммунизм шагая неустанно,
Ленинским огнем озарены
В тонне хлеба, чугуна и стали
Люди зорче видят мощь своей страны!

Это аутентичные стихи.
Когда на оперативке Шилов спрашивает с первой мастерской где днище, где герцог Альба, где чё, ему отвечают как надо. То есть старший мастер Иванов отошёл по делам, а днище варится и будет готово завтра. Тогда Шилов говорит суровые слова: «А завтра уже не надо. Нас здесь завтра уже не будет. Выкинут ннна хэй с завода и пропуск забьют.» И начинает дознание, насколько велики были усилия по срочной выкатке днища с участка. Кто оставался сверхурочно, кто подписывал бланк «Оперативное задание», ну а кто по-прежнему на Макнамару работает, ёбана его род. Оголтелого американского ястреба знают по старым кровавым делам. Мастерам становится не по себе и они обещают добить днище немедленно.
Когда на оперативке Шилов обещает старшему мастеру Низамутдинову за трудовые заслуги дать в лобешник, маленький татарский старичок замыкается в себе и молчит. После паузы шеф предлагает: «Давай я тебя ударю… ты меня ударишь… и… вот мы подерёмся.» Пауза. Потом подытоживает: «Не получится у нас между ёбанок проскочить. А был бы тридцать седьмой год, вывели бы за четвёртую проходную, воткнули бы ржавое шило в бочину, чтоб — гангрена, и — по пизде мешалкой с завода.» Видимо, такие вот мрачные картины возможного будущего начали занимать слишком много места в мозгах Низамутдинова. Потому что после тридцатилетней карьеры на заводе — от рабочего до старшего мастера, он вдруг почувствовал религиозную тягу к аллаху, уволился и стал муллой в мечети посёлка Негритянский.
Когда на оперативке начальник ПДБ ругается с начальницей РКК, Шилов на пике накала страстей громко и властно говорит: «Ну вы! Прототипы! Давайте-ка внимательно состыкуйтесь, позанимайтесь и определитесь.» Прототипы стыкуются, занимаются и определяются.
Я тоже определяюсь и захожу к шефу попрощаться:
— До свидания и спасибо за всё.
А Шилов молчит и злится. Я повторяю:
— Всего хорошего Вам. И цеху.
Тут шеф и говорит:
— Давай. Пока. Тока один мааааленький нюансик. Люди по тридцать лет квартиру ждут, а тут вдруг явился ты и хапнул за два дня. Великий Могол бля. Иди, и оставь ключи на четвёртой проходной!
— Всего хорошего Вам. И цеху.
— А я говорю и оставь ключи на четвёртой проходной!
— Владимир Александрович, всего хорошего Вам. И цеху всего хорошего.
Последнюю фразу мне мешают договорить странные спазмы в горле и сопли. Мне двадцать шесть лет и я человек дерзкий, меня трижды тыкали ножиком и то не плакал, а щас слёзы вылезают на глаза. Я разворачиваюсь и выскакиваю из кабинета начальника. И спотыкаюсь о старших мастеров, которые пришли на вечернюю оперативку, но из-за шума столпились перед дверью. Сергеев хлопает по плечу:
— Слава, не слушай ни хуя никого. Иди спокойно с лёгким сердцем. Если чё, возвращайся. Сюда вернуться всегда успеешь.
...
Надеюсь, что уважаемым читателям рассказики показались занятными. Благодарю за горизонтальные связи. Особый респект литобъединению «Арзамас».
Завод снится, и часто по ночам я надеваю синий халат и тапки, закрываю наряды, получаю пиздюлей от начальства и бегаю по цеху, небритый, шустрый и молодой.