Шева : Skeletons in the Closet

…Проснулся он часа в два, наверное.
Несмотря на глубокую ночь, комната ярко освещалась фонарным столбом за окном.
Изрядно сушило, да и отлить хотелось. Как в той рекламе, — два в одном…
Шутка ли — они с шефом, отмечая завершение переговоров, накатили почти по бутылке водки. Так что и закусь не спасла.
Было о чем перетереть, да и еще раз, с кайфом, вспомнить подробности, как им удалось «обуть» этих лохов.
Да — где-то вранье, да — где-то передергивание, да — где-то блеф.
Зато результат — налицо.
Как ему шеф в конце застолья сказал, — Ох, умеешь, ты, Иван, умеешь! Хотя и не той национальности, но такое впечатление, что родился с этим даром!
В ответ он похвастал шефу, что еще в институте ребята из группы с завистью говорили, — тебя когда к доске вызывают, ты такую умную рожу делаешь, что еще и слова не сказал, и хрен его знает, знаешь ли ты вообще, что надо говорить, — но вид такой умный и сосредоточенный, что за одно это как минимум лишний балл вытягиваешь!
Да…пригодилось это ему в жизни, чего уж там. А с детства, не с детства — хрен его знает! Да и какая разница! Чего расфилософствовался?
Бегом за минералкой!
Он встал с кровати, сунул ноги в шлепанцы. Номер был хороший, полулюкс, но за водичкой надо было идти во вторую, большую комнату типа гостиной.
Вечером обратил внимание на две бутылки в серванте, но не догадался на ночь поставить на тумбочку возле кровати.
Дошлепал до ярко освещенной двери из спальни.
Открыл ее и шагнул вперед…


…Ему лет пять-шесть.
С двоюродной сестрой, которая старше его на три года и, конечно, для него – взрослая, они лазят по соседскому участку. Именно — не играют, а лазят.
Лазят по кучам песка, кирпичей, штабелям досок. Сосед — строится.
Но сегодня выходной, никого нет. Так что – им можно. Пока взрослые поехали в центр поселка на воскресный базар.
Вдруг из кучи гранитного щебня какие-то непонятные звуки, — будто скулеж.
Подошли. Так и есть, — кутенок.
Малой очень, как он от мамки отбился, даже непонятно. И, — или сам зашибся, или что-то упало на него, — левая задняя лапка приподнята. Щенок на нее не ступает, видно, больно.
Влажными черными бусинками глаз смотрит на них жалобно, — вы же, мол, большие звери, помогите!
Сестренка почему-то говорит, — Все равно не жилец!
Находит две палки – побольше и поменьше, себе и ему.
Говорит ему, — Смотри, как надо!
И с размаху опускает свою палку острым ребром на голову щенка.
Он стоит в ужасе.
Но когда сестра говорит ему, — Ты что, не пацан, а сцыкун?, он тоже подходит к этому комку боли.
И поднимает палку…


…Он в четвертом классе. Новая страсть или, как тогда модно было говорить — хобби.
Марки.
Кляссеры. Каталоги. Треугольники. Ромбы. Блоки. Гашенные. Негашенные. Филателия.
По воскресеньям — замирание сердца в городском клубе. Полулегальном.
Ибо — спекуляция. Марки стоят денег. Красивые марки, — фауна, флора, — Гвинея, Бурунди, Мали, Камерун, другие экзотические страны, которые только на уроке географии можно найти на карте или на глобусе, стоят таких денег, которых у него нет, и у родителей не выпросишь.
А как хочется, чтоб твоя коллекция была лучше, чем у других!
Одноклассник приносит в класс два кляссера со своей коллекцией. Марки — обалденные. О таких он может только мечтать.
На переменке всех выгоняют из класса — проветрить помещение. В классе за сорок человек – не шутка.
Остаются только двое дежурных с повязками. Он – какая удача! сегодня тоже дежурный.
В конце дня одноклассник обнаруживает пропажу одного из кляссеров.
Классная мгновенно принимает командирское решение – из класса всем выйти, но портфели оставить!
Оперативно созданная из одноклассников зондеркоманда шмонает вещички – ищут пропажу.
И находят…


…Он на третьем курсе. Еще не пятикурсник, но уже давно и не зеленый первокурсник, и считает себя матерым бывалым студентом.
Первый семестр. Осень.
Общага. Общага номер семь. Пьянка в четыреста третьей. Длиннющий коридор, справа и слева – комнаты. В каждой — четверо студеев. Живут.
Но когда пьют, набивается гораздо больше. Хрен уже сейчас вспомнишь, сколько их тогда было и из-за чего началось. Да и не суть, наверное.
Вышли толпой в коридор. Давай толкаться. Вроде как в шутку. Но по пьяни шутки быстро превращаются…
Быстро превращаются, быстро превращаются… — как говорил покойный Андрей в том фильме.
А четыреста третья, — она всего лишь вторая с торца коридора. А в торце – огромное стекло до пола. Внизу только какое-то подобие будто игрушечных батарей.
Тогда, в угаре, кроме него, никто так и не понял, от чьего толчка или удара Серега, оступившись об эту чертову батарею, с грохотом разбил спиной стекло окна. И в этой же позе — спиной, полетел вниз.
Четвертый этаж.
Не повезло.
Зато повезло в другом.
Упал на кусты. Лишь перелом руки и нескольких ребер. Ну, синяки.
…Понятно, что не хотел.
Но кого это ебет?
Когда устроили потом «разбор полетов», он тоже возбужденно повторял за другими и разводил руками, — И кто же это мог быть?!


…Он проснулся глубокой ночью. Но комната ярко освещалась светом фонаря за окном.
Губы пересохли — хотелось пить, да и отлить тоже. Два в одном, блядь…
Опустил ноги с кровати, нащупал тапки. Нехотя поднялся.
Дошлепал до сверкающей от бликов фонаря двери из спальни, открыл ее, и уже хотел было шагнуть вперед, как вдруг остановился.
- Вот же ж чертовщина! – вырвалось у него.
Вместо двери из спальни он открыл дверцу большого двухстворчатого платяного шкафа.
- Это же надо такое отчебучить! — сонно подумал.
И из далекой уже юности почему-то всплыло название вещи Элиса Купера, когда-то так им любимого.
Skeletons in The Closet…