Скоков Владимир : Собачья жалоба

Вернувшись с дачи, я направился к углу с записками. Так, так, так.., Ну, что тут нового без меня?
Среди множества кривых надписей я обнаружил два интересных объявления. Первая записка была оставлена на асфальте: «Мальчики, я вас хочу. Блондинка с рынка».
Вторая записка удивила. Сверху, над прочей писаниной было криво выведено: «Жирный Том, тебе конец. Цыган».
Во-первых, Жирный Том не умел читать. Во-вторых, Цыган у нас коротышка, а надпись была оставлена на недосягаемой для него высоте. Как же приспичило малышу, изумился я, что он изловчился так высоко написать. К тому же для Цыгана были характерны записки следующего содержания: «У меня самый большой» и «Здесь был я», а тут прямо крик души какой-то.
Вся остальная писанина оказалась плодами графоманов, и я, подняв заднюю лапу, с огромным наслаждением размашисто на все налил: «Ссыте! Шарик вернулся!»
После этого еще раз перечитал воззвание Блондинки и скромно написал на нем: «А я уже трахнул ее. Шарик».
Ну, что ж, от слов к делу. Блондинкино объявление было совершенно свежим, и стоило поторопиться, пока другие женихи не набежали.
По дороге мне встретился Цыган.
- Эй, блоховоз, — гаркнул я, — Иди-ка сюда!
- Мое горло в твоих клыках, — поприветствовал меня пес.
- А то в чьих же, — согласился я.
- Если они у тебя еще есть, — добавил Цыган и, зажмурившись, поджал хвост. — Говорят, ты отдыхал?
Три недели я провел на даче, грея пузо на грядках и умирая от безделья.
- Ездил лечиться, — доверительно сообщил я. — На травы. Шубу натирал. Брюхо лечил.
Бездомный пес завистливо вздохнул, а я поинтересовался:
- Чего не поделили с Жирным Томом?
Цыган зевнул, выражая полное презрение к предмету вопроса, почесался за ухом и сообщил:
- Он ссыт как баба.
- Ты не знал? – удивился я. — Он же кот.
Цыган задумчиво выкусил блоху и пожаловался:
- Этот вонючий урод угробил мою коллекцию.
От негодования я обнажил клыки, а Цыган продолжил:
- Сел сверху и налил лужу, а чернил в этой бочке как в нас двоих.
Коллекция Цыгана была бесценна. Она поражала воображение и вызывала всеобщую зависть. Своим долготерпением и упорством Цыган заслужил одобрение Двора, и разграбление Коллекции было под запретом.
После веселых свадеб или, наоборот, в грустные луны Цыган с удовольствием демонстрировал ее всем желающим. Каждый мог немножко подержать в зубах любой из экспонатов, а затем поспорить какая из косточек лучше: козий рог или цыплячье колено. Гордостью коллекции были страусиная голень и акулий хрящ. Последний был на вкус так себе, но пах удивительно приятно, и Цыган радушно позволял своим близким друзьям вволю надушиться редким ароматом.
- И что ты? – хотел спросить я, но, приметив свежие царапины на морде коллекционера, лишь рыкнул: «Идем».
Жирный Том валялся на залитых солнцем плитах теплоцентрали.
- Эй, толстяк, — гаркнул я, — Есть вопросы!
Кот лениво открыл глаза, сел, обернувшись хвостом, и невозмутимо объявил:
- Я не закапываю свое дерьмо. Задавай вопросы муркам, барбос.
В ответ на его бахвальство я лишь рассмеялся, а затем громко пояснил Цыгану:
- Самый крутой кот округи не закапывает своего дерьма, остальные трусливо роют ямки, — и, повернувшись к Жирному Тому, добавил, — Даже самая мелкая шавка гордо оставляет свое дерьмо на земле, и это доказывает, что собаки изначально превыше котов. Ты совершил преступление против моего народа. Я пришел казнить тебя.
Толстяк медленно развернул хвост, выпрямив его за спиной, и спокойно ответил:
- Три ночи назад этот облезлый барбос задушил мою кошку. Я наказал его.
Я вопросительно взглянул на Цыгана и тот объяснил:
- До меня вдруг дошло, что у нас нет ни одной кошачьей кости, а тут эта вонючка поселилась…
В самом деле, у Цыгана в коллекции никогда не было кошачьих костей. Даже странно как-то. Столько кошек вокруг, а никто ни разу не попенял собирателю: «А где ж кошачьи-то? Давай, с кроличьими сравним!»
- Духовная значимость утраченной Коллекции не идет ни в какое сравнение с жизнью глупой кошки, — громко объявил я, — Жирный Том, ты посмел взять на себя право решать, что дозволено делать моему народу, а что нет. Ты представляешь угрозу всем имеющимся у нас ценностям, поэтому мы тебя сейчас убьем, а на твоих костях восстановим Коллекцию. Больше и краше первой. Я правильно излагаю, Цыган?
Пострадавший согласно задышал, а Жирный Том вдруг громко спросил:
- Твердолобый, это ты, что ли?
- Тиран? – в свою очередь распознал я.
Том расслаблено обернулся хвостом, и устало попросил:
- Может, хватит уже, Твердолобый, а то надоело. Ну, убьешь ты меня снова. Так ведь не пройдет и часа, как сам издохнешь.
Я не стал с ним спорить, а просто прыгнул вперед. Он был настолько поражен очередной нашей встречей, что почти не сопротивлялся.
Мы сталкивались друг с другом уже много раз. Я резал его в Сенате, жег на костре, стрелял ему в затылок, мои спецназовцы захватывали его бункер. И ни разу я не пережил его более чем на час. Обычно меня убивала его охрана, однажды затоптала толпа, а в последний раз в мой самолет попал «стингер» террористов.
Так было, когда мы играли людей и не знали того, кто мы есть на самом деле. А вот в облике животных, ожидая своей очереди на Рождение, зная об Игре, но будучи ограниченными в возможностях, встретились впервые.
Но на этот раз все будет по-другому! Никто не станет мстить псу за бездомного кота!
Когда мы с Цыганом бежали обратно, я увидел Блондинку, и, не раздумывая ни секунды, бросился к ней.

Меня сбила машина.

На основании вышеизложенного я категорически требую от Оргкомитета Игр проверки алгоритма жеребьевки Рождений. Я считаю, что регулярные пересечения наших с Тираном судеб, а тем более взаимосвязанность наших удалений с игрового поля, при наличии других пятнадцати миллиардов участников, не могут быть случайным совпадением, а являются грубым нарушением Правил Игр определенными кругами, не желающими позволить мне отстоять звание Чемпиона.
В случае не принятия быстрых и решительных мер оставляю за собой право разрешить возникшую ситуацию на свое усмотрение.