Your Superman : Ты один, ты мертв, ты неуязвим.

Облик мрази застыл на моем лице, не то чтобы мне шло, скорей весьма шло к внутренностям, брызжущим негодованием и злобой. Куртка расстегнута до колен, хотя сама по себе была чуть ниже пояса. Руки на ветру покрылись триколором российского флага: белые от снега, красные на холоде и синие куски обморозившейся плоти уже не болели – они просто были уже не частью меня, ведь все, что я не чувствую – не есть я. Жажда убивать снова билась в виски. Глаза затекли и видели лишь белую пелену, наверно, это всего лишь снег… или дождь… Снег, конечно, правдоподобней, ведь декабрь, зима, но снег не течет по щекам, запекаясь гололедом на щеках. Апельсиновый цвет светофора, бампер машины, цвета бездны, грубый удар, красная кровь на белом снегу, хотя полосы снега в луже крови намного символичней, и Боль. Просто Боль, без эпитетов. Боль сама по себе слишком сильна, чтобы опошлять ее какими-либо эпитетами. Твоя жажда крови неожиданно хлебнула сполна и захлебнулась от жажды. Снежинки, такие милые под новый год, вгрызались между клеточками кожи. Рядом не было даже ветра. Вот оно, одиночество, боль и извращенное удовольствие от того, что рука, сжавшая в кулак твое сердце, стала ослаблять хватку, ведь зачем продолжать тебя мучить, если ты уже мертв… Насколько возможно ты замедлил дыхание, чтобы рука, совсем поверив в бессмысленность продолжения твоих мучений, оставила тебя в покое. Ты один, ты мертв, ты неуязвим. Боль не считается компаньоном – она уже стала частью тебя, давно и… до конца. Ритм жизни практически остановился, стал тихим и отдаленным. Спокойствие подкралось и грубо овладело тобой. Не то чтобы это было впервые – жизнь частенько имела тебя насколько это позволяла ее распутность, просто сменился партнер – остальное же осталось прежним. Спокойствие или жизнь – какая, в принципе, разница, особенно когда ты один, особенно когда ты мертв, особенно когда ты неуязвим.