Дикс : Горький кипяток

«А что это у тебя глаза такие маленькие, да красные?»
Главные Герои




Худой кент в тельняшке и затертых голубых джинсах отложил пластиковую бутылку в сторону и развалился на кровати.
В затылок твёрдой обложкой ткнулась книжка.
Достав из-за головы, он открыл её и начал читать вслух:

- Это была тесная, душноватая хата в маленькой сибирской деревне. Потолок белёный, на старой печке с закопчённым поддувалом немытые кастрюли. Даже коты брезговали заходить в эту хибару. Два мужика сидели за столом, накрытым свежими газетами и..

Кент поднял глаза на приятеля:
- Слышь. Тут че, про нас пишут?

Его друган, здоровяк, лет сорока в кожаной телогрейке, мехом внутрь, подавился дымом и закашлялся.
- Ага, бля. Читай дальше, судьбу свою узнаешь.

- Всё что у них было — пластиковая двушка из-под пива с прожженной у основания дыркой и кусочек фольги.
- Чёта страшно мне дальше читать. Какого хрена там всё как здесь?

- Да кончай выебываться. — толстяк почесал затылок. — за лоха ведёного меня держишь? — и заржал.
Кент продолжал тупить.

- Да за какого лоха, ты сам почитай.
- Ну да, гыгы. Я че, совсем ёбнулся, учебник по геометрии перечитывать. Тебе проспаться надо.

Глаза кента медленно округлились. Он перевернул книгу и с ужасом отметил тот факт, что на обложке действительно имел место быть заголовок «Геометрия. 9-11 классы».

- Ну нахуй.
Он отложил книжку в сторону.

- Дай коробок.
Толстяк подал ему коробок, кент взял бутылку, приладил кусок фольги к дырке и насыпал в неё содержимое коробка — тёмно-зелёные комочки сушеной травы.

Зажёг зажигалку, поднес к траве и пару раз втянул воздух из бутылки через горлышко. Емкость наполнилась густым белым дымом и кент с чувством, толком и расстановкой втянул её в себя. Продержавшись с десяток секунд — выдохнул, отложил бутылку в сторону и снова с интересом принялся изучать лежащую рядом книжку.

- Принцесса Леордокла хотела иметь детей, но не имела мужа. Мужа имел царь соседней горы — Евлампий. Имел в том плане, что это был его сын, практически родной.

Кент читал медленно, с выражением, периодически обращая взор на сидящего рядом с ним толстяка.
Через некоторое время тому стало неуютно — он периодически косил глаза и в итоге, на всякий случай, отодвинулся подальше к противоположному концу стола.

- Древляне отправились на выборы, чтобы выбрать там того, кого они выбирали в тот день. Все отправились чтобы заполнить бланки. Бланки выдавались специальными людьми, которые выдавали бланки.

Наконец, кент оторвался от текста и встряхнул редковолосой башкой.
- Чёта, нихера не понимаю я в этой канители! Надо же было так сюжет запутать!

Толстяк горестно опустил взгляд на стол и со шлепком закрыл лицо ладонью.

- Ыы, блядь. Принцесса Леордокла.
Кент задумался. Затем принялся рассуждать вслух:
- Леордокла, это наверное баба-леопард. Точнее у неё ебало должно быть как у леопарда, маленькое такое, с прижатыми ушками и… усатое. гыы… Это ж анька, ебать! Помнишь? Реально леопард блядь недоношенный ахахахахах!!

Толстяк мучительно искал повод прервать его обкуренный бред и наконец нашёл.
- Слушай!

Кент замер, то ли полулёжа, то ли полусидя на прогнувшейся панцирной кровати.

- Вот мы с тобой неформалы, да?
- Че-е?
- Ну мыслим неформально, то есть не так как все люди. А потому именно нам подвластен прогресс.

Толстый, сам того не хотя, начал гнать, да такую пургу, что лицо кента округлилось от удивления.

- Я помню то определение вектора, как направленной прямой, что было изложено в учебнике по математике выпуска пятьдесят четвертого года. А щас… Щас… О! Я тебе щас зачитаю эту херню, мой мелкий как раз это изучает.

Толстяк с удивительной легкостью сорвался и убежал в соседнюю комнату.
Вернувшись оттуда с желтой книжкой по алгебре, он сел рядом с кентом и принялся её листать, периодически слюнявя палец.

- Вот! Вот! Нашел. Слушай. Вектором или параллельным переносом, определяемым парой А и Бэ несовпадающих точек, называется преобразование пространства, при котором каждая точка эМ отображается на такую точку эМ1, что луч эМэМ1 сонаправлен с лучом АБэ и расстояние эМэМ1 равно расстоянию АБэ, взятому по модулю.

Выпалив это безумное определение на одном дыхании, толстяк посмотрел на другана и они оба повалились на кровать, не переставая ржать ни на секунду. Это была безумная истерия, совпровождаемая потоками слёз и спазмами в области пресса, а когда им наконец удалось немного отдышаться, толстяк вырвал лист с определением из учебника, засунул в холодную, нетопленую печь и показательно сжёг.

- Выкурим же трубку мира брат — сказал он отсыпая кропаля на колотую фольгу из коробка — за то, чтобы ком в горле и хуй в жопе колом вставали у тех, кто пишет такую срань!

- Выкурим, гы — подтвердил товарищ и они по очереди приложились к ёмкости с густым белым дымом.


****


- Папа, папочка, я карлика сейчас видел!
- Чё блядь, какого в пизду ещё нахуй карлика?

Маленький пацаненок забежал в дом с мороза. Валенки облеплены квадратными льдышками, штаны затвердели от подтаявшего и смёрзшегося снега.

- Папа! Там карлик был! Такой, в чёрных сапожках и кожаном плаще!
- Заткнись нахуй, ты блядь заебал впизду, гавно нахуй! Не бывает ебаных карлеков, нахуй, ты меня понял? А?
- Да, папа.

Его отец — пожилой профессор, списанный в утиль из университета и теперь преподающий физику в местном ПТУ.
Покладистая белая бородка, круглые очки, важные залысины, небольшое брюшко под вязаным свитером.
Он сидит с прямой спиной в своём любимом кресле за письменным столом перед грудой бумаги. Мемуары в процессе создания растут небольшими стопками белого листа. Профессор взирает на подрастающего отрока с уважением и любовью. Но факты, конечно, весьма сомнительные. Карлеки, плащи кожаные… Не то время пошло.

- Слыш, сукаблянахуй, воды мне принёси. Я кому блядь сказал, скотина беспизды, ты ещо тут? Живо мне сученок принёс попить блядь, нахуй гавно всем в рот!

- Да, папа.

Паренек, спотыкаясь о рассохшиеся половицы скачет на кухню, набирает мутной ржавой воды из-под крана в алюминиевую кружку и приносит отцу.

- Спасибо, гавноблядь.

Профессор не торопясь отпивает треть.
- Сюда слушай капец пиздец. Завтра я гавно блядь в пизду еду в командировку нахуй на ёбаный юг на две недели. Тушёнки в холодильнике и на улице на лавке дохуя, руби топором гавно в пизду и жарь на кострах. Понял, ебёна в корень нахуй блядь?!

- Да, папа.

Профессор поглаживает бороду. Мал ещё малец, но хорошо освоился в мире развитОго капитализма. Понимает.
- Гавно нахуй, уезжаю, вернусь, понял блядь? Учись, сука нахуй, хорошо в пизду.

- Да, папа.


****


- Похоже я сжёг себе желудок, нажравшись соды.
- Ты пил горький кипяток?
- Пил, не помогло.
- Отвар из лесных волчьих ягод? Настойку из мёртвой баранины?
- Да пил, хуйня всё это, блевня, блядь! Ты не видишь что я бледный как трупич, не видишь мои впавшие глаза и черные круги под ними?! Я превращаюсь в зомби!

- Подожди, загляну в энциклопедию.

Пыльные стены книг без стеллажей, раскисший потолок, проклеенный плёнкой, вздувшийся подвешенными лужицами, которые необходимо протыкать, чтобы собрать мутную, затхлую воду в таз.

- Тут пишут что сода может выжечь тебя до состояния скелета. Но, не пойму вот, с какого ты вдруг в зомби-то превращаешься?
- Мне жрать хочется! Людей!
- Так может ты становишься вампиром?
- Да хуй знает! У меня мозг периодически отказывает. Начну воды набирать в кружку и очнусь на полу — полз к двери оказывается с ножом в правой руке. Вот что за хуйня?
- Хуёво. Не знаю. Может тебе в тренак записаться?
- Чего?
- Ну, там много крепких мясистых парней постоянно тусит. Нажрешься, раз уж на то пошло. А там глядишь и выздоровеешь.
- Да, может и нажрусь — фублядь — но где гарантии что меня там не захуярят? Они же качки.
- Верно. Тогда иди в фитнесс, жри жирных коров-неудачниц, которые трясут там целлюлитом.
- Боюсь, даже в бессознательном состоянии, я проблююсь и сдохну страшной собачьей смертью.
- Тоже верно.

Поезд подходит. Пурга за окном, стучит в стекла снежными вихрями, дребезжит расшатанными рамами теплиц, укутывает чёрные колышки забора в белое пушистое одеяло. Рельсы блестят. С грохотом приближается огромный, закопченный паровоз. В составе около тридцати вагонов с бревнами сосен, углём, песком. В кабине машиниста — слепой зомби, которому сожгло лицо топкой.
Паровоз проносится с ужасающим грохотом, не сбавляя хода.

Они смотрели на удаляющийся состав, выйдя на крыльцо. Отравленный свесился через перилы и долго, судорожно блевал зеленоватой желчью, держась за живот. Слёзы текли из глаз.

-Сука-а… — только и вымолвил он, набрав в рот снега и сплюнув его в лужу парящейся блевотины.


****


Отряд карликовых СС-овцев пробрался в здание через подвальное оконце.
Командир, в кожаном плаще и фуражке с блестящим металлическим орлом, восседающим на объёмной свастике, осмотрел помещение и дал отмашку бойцам.

- Объект перед нами. Не тот, что жирный и волосатый, а слева от него, худой и бледный. Отряд, достать орудие!
- Есть, хер Шикльгрубер!



- Ай, блядь! Да ты посмотри!
- Чего?! Ёбтвоюмать, карлеки!

- Эта сука мне шприц в лодыжку воткнула!
- Убежали

- Что в шприце?
- Да откуда я знаю, хуйня какая-то. Вот суки…
- Ты как себя чувствуешь?
- Да вроде также… Голова немного кружится. Блядь.
- Ты приляг, мало ли чего. Ща я дырку заделаю. Нет, блядь, ты видел?! Чисто карликовые солдаты в фуражках и плащах!

- Ты же видел их?
- Видел, видел..
- А то я думаю, проглючило меня может… Вроде и не пил нихуя.

Отравленный падает на пол у кровати и снова начинает судорожно блевать желчью. На этот раз в ней отчётливо просматривается кровь.
Он поднимает голову — лоб в поту, спутавшиеся волосы, помутневшие глаза… — и второй в ужасе отшатывается.

- Слушай, я пока выйду. Давай помогу, ложись на кровать..

Толстый вышел и запер дверь на металлический засов, который был установлен на слабенькую дверь библиотеки две недели назад, после смерти сторожа. Толстяка ощутимо колотил мандраж. Дрожали руки.

Он сел в кресло и взял с журнального столика журнальный журнал. Писали о смещении времени, о буддистах и кашалоте, проглотившем самого себя. Всякую ёбань писали, однако чтение весьма нехило разбавил дикий вопль из закрытой на засов комнаты и грохот падающего тела. Свет в здании потух.


- Ёбаное ЖЭУ — бормотал толстяк себе под нос, зажигая керосиновую лампу и с помощью маленького барашка подкручивая фитиль.
- Нашли же блядь время, суки. Чтоб им самим так охуевать. Ёбаная жизнь.

Поставив керосинку на тумбочку у запертой двери, он прислушался. В комнате была тишина.
Тихонько позвал: — Эй! Ты живой там?
В ответ тишина.

Наконец, крепко сжимая в левой руке бывший автобусный поручень от ЛиАЗа, с вкрученным в него, заточенным остриём, он решился открыть дверь. И стоило ему её открыть — в доме, во всех комнатах вдруг вновь вспыхнул свет, отозвавшись из дальнего угла недовольно забурчавшим холодильником.

Отравленный лежал на животе, посреди комнаты. А от него, во все стороны разбегались ёбаные карликовые СС-овцы.
- Ах вы суки! — свирепо заорал толстяк и кинулся с самодельной пикой за ними. Толстые уродцы в маленьких плащах прыгали в мышиные норы и с кряхтеньем пролазили внутрь, блестя в свете тусклой лампы начищенными чёрными сапожками.

- Стой сука! — толстяк занёс пику и рывком воткнул её в нору, прямо перед носом кудрявого коротыша, с которого на бегу слетела фуражка.
Пинком отправив карлика в нокаут, он кинулся было и за другими, но их уже и след простыл.

Около кровати остались лишь два старых стекло-металлических шприца и пузырёк с бесцветной жидкостью.

Взяв пойманного золдатена за шкирку, как дохлого кота, он усадил его на стул и крепко привязал бельевой веревкой.
Затем, кряхтя, затащил отравленного обратно на кровать. Постоял рядом, вглядываясь в его грубые черты лица, в посиневшие губы.
Однако, отметил некоторое порозовение щёк и от того на душе стало немного спокойнее.

Толстяк вернулся в комнату к плененному карлику, набрал в рот воды из граненого стакана и прыснул тому в лицо.
Застонав, карлик с трудом разлепил набухшие от удара веки.



*****



- Ты че за нахуй?
Толстяк вопросительно смотрел в глаза немецкому карлику в форме, привязанному к стулу.
Тот выёбисто молчал.

- А, значит ты сам не пойдешь на диалог, да? Не пойдешь?
Тишина.
- Ну, ну… Значит устроим показательные пытки.

Толстяк ненадолго вышел из комнаты и вернулся с пассатижами.
- Сука, че с пальцев начнем? С пальцев?!!

Карликовый ССовец побледнел и затряс башкой так, что фуражка слетела на пол.
- ММММ!!

- Чего МММ?! — передразнил его толстый. — че ты мычишь?
Затем, подумав, вытащил кляп изо рта карлика и откинул в сторону.

- Только не вздумай плеваться! Сразу нахуй убью. А то вдруг ты там ядовитый, или хуй тебя знает..

Карлик поник головой.
- Вер бист ду? Вас Зи фон мир воллен?
- Чего?!

- Ихь вайс нихьт ире Шпрехе..
- Понял. — толстяк выставил ладонь. — понял, ты меня дурить вздумал, нанаец сраный. Щас мы тебе ебало-то подрихтуем.
И со всей дури приложил карлику по лицу кулаком.

Из носа-картошки хлынула кровь. Карлик заныл.
- Чё сука, научишься по-русски говорить или продолжать будем?

ССовец взглянул на него жалостливым взглядом побитой собаки, но когда толстяк вновь занес кулак для удара — тут же решительно закивал курчавой головой.

- Будьем, будьем. Я немношко знать рузский язык!

- Отлично.
Толстяк поставил стул перед карликом, спинкой вперёд, и сел, сложив руки на ней.

- Што вам от мэнья нушно?

- Здесь я задаю вопросы! Как тебя зовут?
- Генрих. Генрих Гогенцоллерн.

- Отлично, Генри, для начала скажи, какого хера вам надо было от моего друга.
- Он есть рузский носитель инфекция, мы лечить его!
- Лечить? Что это за болезнь?
- Я немного знать.

Вздохнув, толстый встал, отодвинул стул и так оглушительно приложил карлику в висок, что у того зазвенело в ушах.
- Тэ-вирус, тэ-вирус… — забормотал он.

- Какой ещё вирус?
- Вирус прэврашьения в зомби.
- Чего бля?!

- В зомби. Отпустьтите мэнья и я обэшьяю што помогу вылэчьить вашего друга.

- Да, уже отпустил. Много вас тут?
- Йа не знать точно. Мой отряд высадить около вашей дерэвушка для излеченья зараженных.
- А сами-то сдохнуть не боитесь?

- Мы проводить детоксикацию, мёртвые будет вставать без нашэй прививка.

- Пиздец блядь, что за фильм ужасов. Ты мне Обитель Зла пересказываешь? Чё ты тут городишь?
- Кльянусь, это чистая правта. Посмотрите на друга, всье симптомы налитсо. Он умирать, патом начинаться раслошение плоти, патом моск мутировать в моск зомби и он вставать. И нам всьем капут.

Толстяк снова встал, но лишь для того, чтобы заглянуть в соседнюю комнату.
Кент лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку и не подавал никаких признаков жизни. Со свесившейся на пол желтойт подушки капала блевотина.

- Атпустите мэнья… — захныкал карлик, скрипя своими кожаными сапогами. — Если он вставать мы всье погибнуть..


Поднатужившись, толстяк притащил тело Отравленного к карлику и усадил на стул, после чего достал из шкафа бутылку водки и пистолет.
- Ждать будем! Понял? Если встанет — твоя правда, отвяжу. Не встанет за полчаса — продолжу тебя прессовать, сделаю из тебя сука кучу макулатуры и сдам её пионерам.

Глаза карлика округлились от ужаса.



****



Заседания Четвёртого Рейха проходили в узких коридорах подземного института Бактериального оружия.
Потолки высотой в метр, отсутствие окон, массивные квадратные колонны из дерева, поддерживающие низкие своды каменных потолков.
Богатые, ядовито-красные ковры устилают полы ромбовидных залов, символика Четвёртого рейха — всё тот же неизменный металлический орёл, сидящий на свастике.

Рейхсканцлер Ансельм Шикльгрубер сидел за столом из красного дуба, оббитого свиной кожей. Плечи его облачал чёрный кожаный плащ.
Двери распахнулись и в помещение быстрым шагом вошёл плешивый солдат. Внешностью — обычный анальный карлик, нашивками — приближенный возглавляющего. Губы его дрожали.

- Сэр, разрешите доложить сэр!
- Разрешаю
- Операция «Горький кипяток» закончена, материал собран в достаточном количестве, но ситуация… вышла из-под контроля..
- Вышла из под контроля?
- Искусственное заражение покинуло пределы посёлка.
- Отлично. Кто виноват?
- Сэр, этого нельзя было предусмотреть, профессор выехал..
- Подожди. Кто виноват?
- Сэр…
- Всегда есть виноватый. Данный случай не исключение. Так кто же он?
Возможно он хочет продолжить выполнение основной миссии и собрать генетический материал со всего населения Западной Сибири?
Понятное дело, что нам это не требуется, да и хранить такой объём материала негде.
Но исполнитель отличился, возможно он хотел поразить нас своей исполнительностью, на это нельзя закрывать глаза!

- Сэр..
- Что сэр? Как говорится, нахуй меня послать хотел?
- Сэр, никак нет сэр. Миссия была провалена по причине..
- Проваливай.



****


Отравленный открыл глаза. Нервно осмотрелся и поймав взглядом толстого — уставился на него, замерев и не дыша. Губы его беззвучно шевелились. Казалось он хочет чтобы кому-то что-то показалось, но ничего толком разобрать было нельзя.

- Что? Бля
Толстяк, было задремавший, сжал покрепче пистолет и наклонился к отравленному. — Что? Ты не можешь говорить что-ли?
Карлик бешено завизжал и принялся извиваться на табуретке, пытаясь вырваться из пут.

Из уголка губ отравленного юркнула вниз оранжевая полоска какой-то дряни. Стеклянные глаза смотрели невидящим взглядом, сквозь толстяка, в сторону кровати, на которой лежал учебник алгебры и бутылка с дыркой.

Повернувшись в визжащему карлику, толстяк было открыл рот со словами «Да чё ты бля орешь», но тут же сам заорал от резко возникшей боли в правом ухе.
Волына выпала из разжавшегося кулака, отравленный подмял его под себя и повалил на пол, не переставая вгрызаться зубами в плоть уха и шеи. Толстяк визжал как свинья, получившая смертельную рану. Визжал и ползал по грязному полу, заливая его кровью из прокушенных артерий и вен. А отравленный продолжал его грызть.

Наконец карлику удалось рухнуть набок вместе со стулом, путы ослабли и он пополз по полу к спасительной крысиной норе, волоча за собой запутавшийся в ногах моток веревки. Пробравшись в подземный ход, вытер пот, перевернулся на спину и принялся распутывать конечности.
Но тут неведомая сила рывком выдернула его обратно на свет.

Отравленный держал веревку в правой руке, намотав конец на кисть и безумно весело улыбался.



Дикс
22.11.2010