castingbyme : Про Нюру

Нюра сидела на старом одеяле, засунув руку в промежность. Ситцевая тряпка уже давно пропиталась кровью. Рядом валялась цветастая юбка, из которой она вырывала лоскуты, чтобы заткнуть их между ног. Медленно, как в полутрансе, она качала головой и приговаривала: «Ещё немного, ещё чуть-чуть...» Колька лежал без движения как мёртвый. В подвале было холодно и пахло мышами. Нюра попробовала дотянуться левой рукой до бутылки, осторожно, чтобы не задеть Кольку. Красно-чёрная жидкость брызнула струёй на одеяло. Сука, скотина, блядь! В пояснице прорезалась боль.
.
Морозное утро. Откинув одеяло, в которое они с Колькой заворачивались по ночам, Нюра всунула босые ноги в сапоги, натянула на себя ситцевую юбку, завернулась в бывший когда-то пуховый оренбургский платок и вытащила загнившую деревяшку из дверной скобы. Она шла знакомым маршрутом в полутьме, обходя знакомые ей места в поисках пустых бутылок и чего-нибудь съестного. Подошла к очереди, собравшейся перед меховым ателье, попробовала поклянчить денег. Люди, злые от мороза и долгого ожидания, прогнали её. Она зашла с другой стороны, подвинулась почти вплотную к какому-то мужику и чуть распахнула платок. На мгновение мужчина увидел её голое тело с дряблой кожей и выпирающие кости грудины. «Дай хоть полтинник, слышь!»- сказала Нюра, пытаясь улыбнуться. — «Выпить надо, сил нет». Мужик порылся в карманах, дал ей пятнадцать копеек и отвернулся. Магазин, прозванный в народе «пьяным», открывался в восемь. Нюра сдала бутылки. Хватило на чекушку. Она, не отходя от прилавка, надорвала пробку, потянув за жестяной язычок, и сделала пару глотков из горлышка. Какая-то тётка ругнулась на неё: «Иди отсюдова, пьянь! Развелось вас!». Нюра покорно, как собака, отошла на два шага. «Тётенька, не ругайся. Дай мне хлебушка...» Тётка достала из кошёлки баранку и сунула ей. «На, ешь». Потом сказала «Пошли, што ли. Дам тебе кофту и ещё чего» Нюра, повеселевшая, пошла за тёткой. У подъезда тётка обернулась и приказала: «Жди, щас вынесу». Спустя несколько минут она принесла Нюре пакет молока и вязаную кофту. «Пакет открывай давай и пей. При мне.» Нюра потыркала пакет пальцами, но они никак не хотели слушаться. Тётка взяла у неё пакет и, бормоча — «и пакет-то с молоком открыть не можешь, дожила...», чуть не в рот ткнула им: «Пей!». Нюра выпила холодное молоко, не почувствовав вкуса, и её тут же вырвало почти на ноги тётке. «Тьфу на тебя», — тётка отскочила в сторону.
- Сколько лет-то тебе?, — спросила.
- Двадцать восемь, тётенька.
- Двадцать восемь? А зубов-то половины нету. Сдохнешь скоро ведь. Где живёшь-то?
- Дак на Грузинской, за техникумом, тут рядом. Я не одна живу, сожитель у меня есть. Хороший, образованный. Николай Петрович. Он в техникуме преподавал. Тётка недоверчиво посмотрела на Нюру:
- Ну, а щас што? Не преподаёт?
- Нет, — вздохнула Нюра, — пьёт сильно.
- Бросила б ты его, дурища, на завод бы к нам устроилась, комнату бы пока в общежитии дали.
- Не могу я, тётенька. Я без водки не могу совсем.
- Мария Ивановна я. Сможешь, только бросить тебе его надо. Приходи завтра ко мне с утра. Я на этой неделе в вечернюю смену работаю. Только умойся, што ли. И кофту-то надень, чего голой ходишь… Придёшь?
- Приду. Мария Ивановна, дай рубль, а?
- Не дам. Всё равно пропьёшь. Завтра приходи, сказала. А щас пора мне. Иди уж.
.
Нюра пошла сквером домой, в подвальную комнату. Колька проснулся и ждал её. Набычившись, спросил резко:
- Ну, принесла чего?
- Да, Коля, вот, чекушка целая..., — радостно раззявила щербатый рот Нюра.
- Целая! Где целая-то? Отхлебала уже, курва!
- Да только два глоточка, Коленька...
- Ладно, иди сюда, целовать тебя буду, — Колька отпил немного и уже ласковее посмотрел на Нюру. – Я те тут местечко пригрел. Нюра села на одеяло, и вдруг скрутилась пополам, ойкнула.
- Коля, я, кажется, не могу сегодня. Больно мне в низу живота.
- Вот бля, бабы… А соплей у тя нету? Или, может, мигрени у нас?

.
Колька притянул Нюру, сжав ей горло так, что она почти не дышала.
- Только бы отпустил, — молила она про себя, перестав сопротивляться. Почувствовала, что руки его ослабли, и продолжала лежать, не шевелясь, пока Колька раздвигал ей ноги и всовывал свой член. Каждый его толчок отзывался болью в пояснице, но сквозь боль она ощутила что-то похожее на наслаждение. Время от времени Колька останавливался и отпивал из горлышка. Потом он продолжал толкать свой член в неё, пока не кончил. Нюра вылезла из-под него и подтёрла выливающуюся из промежности жидкость одеялом. Колька сел, прикрыл ей ноги юбкой и сказал:
- Не разлёживайся тут, ишь, разлеглась, как барыня. Давай, чеши за жратвой.
- Коля, а у меня баранка есть, вон, в пакете завернутая.
- Баранка..., — передразнил ей Колька. – Мужику мяса надо, дурья твоя башка.
- Коля, а я, наверное, на работу устроюсь. Мне одна женщина обещала похлопотать… И Нюра рассказала про разговор с Марией Ивановной.
- Ну, а пока не устроилась, двигай за мясом. И водки не забудь. – Колька стал подталкивать её к двери. – А я сосну ещё немного.
.
Нюра опять оказалась на улице. Опять приставала к прохожим, клянчила деньги, пока не набрала полтинник мелочью, потом пошла в зоопарк, через прутья просунула руку в птичник, достала семечек, погрызла на скамейке. Дождалась, пока придёт служитель, купила у него кусочек мяса, предназначенного для львов и тигров, который он вынул прямо из ведра. И уже совсем в темноте побрела опять домой. Сварила жилистое мясо на старой плите, смотрела, как Колька ест его. Потом они опять выпили, Колька выебал её и заснул.
.
И вот теперь Нюра сидела рядом, рвала юбку на тряпки и затыкала рану. Зло поднималось в ней, отрыгивалось перегаром, а в мозгу была только одна мысль – завтра на работу идти, а юбку всю на тряпки извела. Ой, что делать-то? Не в одеяле же идти? Посмотрела на Кольку. То спал в одних подштанниках, брюки его лежали, скомканные, рядом. Нюра подползла к брюкам, проверила обе штанины, одна была почти целая. Она осторожно приподняла его голову и просунула брючину ему под голову. Потом завязала узлом на шее и стала затягивать. Колька задышал, открыл мутные, непонимающие глаза, хотел рвануться, но Нюра собрала все силы, навалилась на него и затянула ткань до отказа. Колька поддал коленками так, что она съехала в сторону, но это был его последний рывок. Нюра заползла на карачках на одеяло, вся в крови и поту, и допила оставшуюся на дне бутылки водку. «Ещё немного, ещё чуть-чуть, и утром всё будет по-другому», — сладко подумала она, засыпая. Больше она не проснулась.