Никита Павлов 2 : Гусли- Самогуды.

Секретная лаборатория. Множество неизвестного назначения приборов: колб, реторт, и прочего говна. Входит Эйнштейн.
ЭЙНШТЕЙН(дико озираясь): Ну, бля… Вот щас возьму и изобрету… (задумывается)Да что бы такое изобрести, в натуре? О, бля! Гусли — Самогуды! (бросается к приборам, принимается их крушить что есть силы кстати подвернувшимся табуретом)На, бля! На, в пизду! (приборы взрываются один за другим, постепенно всю лабораторию заволакивает зловонным фиолетовым дымом… Когда дым рассеивается, перед нами предстаёт чумазый Эйнштейн, бережно прижимающий к груди Гусли — Самогуды)
ЭЙНШТЕЙН(счастливо): Во, блядь. Получилось…
Входит академик Курчатов.
КУРЧАТОВ (в отчаянии всплёскивая руками): Ах, ёб твою мать, что же ты, старый мудак, наделал!!! Опять Гусли Самогуды изобрёл…
ЭЙНШТЕЙН (гордо): Да, бля! Это будет настоящей сенсацией! Нобелевская премия мне обеспечена.
КУРЧАТОВ: Залупа на воротник тебе обеспечена, дебил! Это ж только на этой неделе — которые у тебя гусли?
ЭЙНШТЕЙН(смущённо): Ну — пятые… Ну и хуль?
КУРЧАТОВ: Да ни хуя!(начинает загибать пальцы) С первой моделью — что было, с той, которая только: Ах мой милый Августин! играла?
ЭЙНШТЕЙН(с виноватым видом): Так это ж был опытный образец…
КУРЧАТОВ: Ни хуя себе — образец! Два часа заёбывал тут всех без перерыва, а потом превратился в жёсткий поток нейтронов и облучил всех к ебени матери! У меня до сих пор волосы на жопе вылезают клочьями… А модель номер два?! Вспомнить — страшно!

ЭЙНШТЕЙН(миролюбиво): Ну, положим, вторая то модель вышла довольно удачной… Если бы не непредвиденные обстоятельства…
КУРЧАТОВ(возмущённо): Охуительные обстоятельства! Погналась за кошкой, застряла в дверях, и аннигилировала! Мне всю жопу опалило! До сих пор дым идёт…
ЭЙНШТЕЙН(безапелляционно): Зато уж третья модель, коллега, если бы не ваша преступная безответственность, могла бы…
КУРЧАТОВ: Хороша — безответственность! Подумаешь — присел посрать в уголке, за осциллографом… Так эта тварь мне прямо в беззащитную жопу на полметра вошла, да ещё — под Марш Мендельсона! — сука такая! Хорошо ещё — у неё позавчера завод кончился, хоть люди в троллейбусе перестали оборачиваться…

ЭЙНШТЕЙН(язвительно): Ну а какой же урон вашей ГЛУБОКОуважаемой жопе нанёс мой четвёртый опытный образец?
КУРЧАТОВ: Это который сам в жопу превратился?
ЭЙНШТЕЙН: Глупо спорить с невеждой! Если хотите знать, в жопу, как учёный, давно уже превратились вы сами! А мои великолепные и неподражаемые Гусли — Самогуды просто напросто трансформировались в сложную макробиологическую систему с замкнутым циклом регенерации и непрерывной обратной связью!
КУРЧАТОВ: Да? А вот эта куча дерьма на столе — это результат регенерации или чего другого? Да столько и медведь не навалит! Неизвестно ещё, где эту жопу искать теперь… Сколько раз повторять, что форточку закрывать нужно?!

ЭЙНШТЕЙН(окончательно выходит из себя): Нет, мой друг, повсему видно, что вам не место в большой науке! Только методом проб и ошибок можем мы добиться чего — нибудь по настоящему стоящего! Вот!(протягивает отпрянувшему Курчатову своё последнее детище)Что вы на это скажете?
КУРЧАТОВ(осторожно трогает Самогуды пальцем): А что на это скажешь? Ну, гусли…
ЭЙНШТЕЙН(менторским тоном): Да не просто — Гусли, милейший! А Са-мо-гу-ды!
КУРЧАТОВ: А чего ж они не гудят? Прошлые образцы хоть какие то звуки издавали...
ЭЙНШТЕЙН(высокомерно): А с какой это стати они должны гудеть перед кем попало?! Вот соберётся учёный совет, приедут представители Нобелевского комитета,- тогда и загудим!

ГУСЛИ(капризно): Хуй вам всем! Сначала гуся, жаренного в яблоках, подайте, да вина хлебного бочонок, а там посмотрим...
КУРЧАТОВ(злорадно): Ага! Говорил я! Опять хуйня получилась!
ГУСЛИ(входя в раж): Сам хуйня бородатая! А ещё мы желаем, чтобы каждый день нас настраивал Ростропович, извалянный в курином помёте и опилках!

В лабораторию неожиданно влетает извалянный в курином помёте и опилках Ростропович. Подмышками он судорожно сжимает жареного гуся и бочонок хлебного вина.
РОСТРОПОВИЧ(ошалело озираясь): Ой, бля! Где это я?! Только что беседовал с канцлером Колем...
ЭЙНШТЕЙН(радушно): Добро пожаловать, Мстислав Леопольдович! А у нас для вас сюрприз, так сказать...
КУРЧАТОВ(задумчиво роется в бороде, находит таракана, съедает его): Да уж, сюрпризец, ничего себе… И не один, полагаю...

РОСТРОПОВИЧ: Позвольте! Что происходит?!( швыряет гуся и бочонок на пол) Это ещё что за дрянь?!(в недоумении оглядывает себя) И что с моим смокингом?!
ГУСЛИ(нагло): А ещё желаю, чтобы меня показывали по телевизору на эротических каналах!
РОСТРОПОВИЧ(на грани истерики): Да кто вы такие, чёрт возьми?!
ЭЙНШТЕЙН(ласково): Вы только не волнуйтесь пожалуйста, Мстислав Леопольдович! Здесь все-свои. Я — Эйнштейн, а это вот — академик Курчатов...(Курчатов вежливо кланяется)
ГУСЛИ: А я — скрипка Страдивари… Во, на хуй!

БОЧОНОК(внезапно подаёт голос): А я — коньяк Мартель двухсотлетней выдержки!
ГУСЛИ: Оба на! Говорящая кадушка!
РОСТРОПОВИЧ(в бессилии опускается на пол): Всё… Пиздец! Дообустраивал Россию...
КУРЧАТОВ: Да уж, хуйни вы понаворотили поболее моего...
РОСТРОПОВИЧ: И всё таки, может быть вы мне объясните...
ГУСЛИ(задумчиво): Нет, пусть лучше настраивает нас голый, и из жопы — чтобы торчал букет водяных лилий!

ЭЙНШТЕЙН: Да погодите же вы все! Дайте сказать! Друзья! Мы все здесь присутствуем при историческом событии! Сбылась вековая мечта человечества, создан искусственный интеллект — гомункул!
ГУСЛИ(недовольно): На свою рожу посмотри! Гомункул...
ЭЙНШТЕЙН(торопливо отмахивается): Знаю… Теперь перед нами открываются небывалые возможности в познании живой и неживой материи, самые фантастические мечты становятся реальностью, и возможно уже сегодня, ближе к вечеру, мы сможем наконец поебаться!
РОСТРОПОВИЧ(встрепенувшись): Мы?! Поебаться? И я тоже?
КУРЧАТОВ(в сторону): Уж ты то — поебёшься… Мало не покажется!
РОСТРОПОВИЧ: А с кем, простите, мы будем… эээ… ебаться?
ЭЙНШТЕЙН: Ну лично вы — с ножкой от табуретки.
РОСТРОПОВИЧ(возмущённо): Да с какой это стати?!

КУРЧАТОВ(неожиданно злобно): А ВОТ С ТАКОЙ!(быстро приближается к великому музыканту и сильно пинает его ногой в лицо)На, сука!(Ростропович, обливаясь кровью, валится на спину.
Курчатов вспрыгивает ему на живот и принимается остервенело топтать)На, пидор! На, гандон!
ЭЙНШТЕЙН(озабоченно): Осторожно, Игорь Васильевич! Не испачкайтесь! Вам ещё сегодня на международной конференции по изучению кишечнополостных паразитов доклад делать!
КУРЧАТОВ(сосредоточенно работая ногами. Сквозь зубы): Сам знаю… Ох, и отведу я сейчас душеньку, ох и отведу!

Ростропович, жалобно попискивая, пытается заползти под шкаф, но Эйнштейн, для удобства перехватив Гусли в левую руку, правой хватает его за седые космы и принимается колотить затылком об кафельный пол. Вокруг образовавшейся кучи-малы катается бочонок.
БОЧОНОК(радостно): Так ему! Так ему, засранцу! Ишь, бля,- с канцлером Колем он беседовал!
Секреты наши военные выдавал! Диссидентов на даче прятал! В лихую годину колоски с колхозных полей тырил!

ЭЙНШТЕЙН(с пафосом): А кто в колбасный фарш толчёные гвозди подмешивал?!
КУРЧАТОВ: Кто колодцы отравлял?! Из пакли чучело товарища Кагановича сделал и на свечке сжёг его!
ЭЙНШТЕЙН: Кто сигналы вражеским самолётам, заходящим на бомбёжку, карманным фонариком подавал?!
КУРЧАТОВ: Кто секретную деталь от секретного прибора запорол?! Кто?!
ЭЙНШТЕЙН: Кто по ночам в женское бельё переодевался?!
КУРЧАТОВ: Кто мусоропровод пустыми бутылками засорил?!
ЭЙНШТЕЙН: Кто курил в туалете на переменах?!
КУРЧАТОВ: Списывать не давал?!
ЭЙНШТЕЙН: Кто спал на моей кровати и сломал её?!
КУРЧАТОВ: Кто стучится в дверь ко мне, с толстой сумкой на ремне?!

Голову с пола поднимает всеми позабытый жареный гусь.
ГУСЬ: Ну я… Вам повестка из психдиспансера!
Немая сцена, как у Гоголя...