vmironov : В свободе творчества век воли не видать.

Фразу, что художник должен быть бедным и голодным придумали барыги, которые, заморив художника голодом, стали затем продавать его работы, наживаясь при этом.

Художник творит для себя. А вот как общество его оценивает, такова полнота его желудка.

Однажды очень уважаемые люди в погонах поведали мне, что им в сжатые сроки нужен портрет для подарка своему сослуживцу (на юбилей). Люди серьезные, и никаких творческих решений в портрете не допускается.

Портрет анфас, форма, медали, генеральские погоны. Как фото на удостоверение, только на холсте.

Сроки сжаты, бюджет творческого гонорара таков же.

Ну явно стиль не мой. Вот если б какого-нибудь мифологического минотавра в вавилонско-шумерском стиле с множеством замысловатых орнаментов и драгоценных камней, в неограниченный срок и бюджет, то я за это бы взялся. Кстати, я в таком стиле одного генерала писал, но уже для другого ведомства. В каждом ведомстве свои генералы. Все остались довольны — заказчики, генерал, и я.

А тут не портрет, а какое-то срочное фото. Но уважаемым людям приятно оказать услугу.

- Это нужно на Арбат, к художникам, что на улице сидят. Это их хлеб. Они на этом руку набили. Что-нибудь другое для них будет сложно, а здесь у них большая практика. А у меня выставка на носу. Если с вашим портретом провожусь, к выставке не успею.

Мне отвечают:

- Нам неважно кто, главное, чтобы портрет был. И желательно, чтоб на юбиляра похож. Найди. Ты же там всех знаешь.
Я согласился.

Получив фото генерала и сроки сдачи портрета, отправился на Арбат. Нашел знакомых художников. Ставлю задачу.

- Мне, — говорю, — нужен лучший из лучших (я же за качество ответственность несу).

Мне говорят:

- Погоди, есть тут один. Стопроцентное сходство получается. Люди, как живые на портретах, даже лучше, чем на самом деле.
- Где он?
- Да вот заработок на него нечаянно свалился. Вот им пятый день, как придавленный и лежит. Но ты через дня два приходи. Должен оклематься.
- А сделает, точно?
- Что ты, — сказали мне братья-художники, — он здесь просто СУПЕРСТАР!

Через два дня состоялась встреча со звездой арбатских портретистов.

Звали его Коля. Маленький, щуплый, сутулый субъект неопределенного возраста. Знаете, есть такой тип людей, у которых после детства сразу наступает старость.

В жаркий полдень его колотил озноб и перед разговором он попросил угостить его пивом. Я было сначала усомнился, но уважительные кивки за его спиной и множество жестов в виде больших пальцев вверх говорили: «Не сомневайся, он — супер!»
Продолжили наши переговоры в пивной. Коля-суперстар пил пиво одним большим глотком, не переводя дыхания. Я показал фото, назвал сроки, сумму гонорара. Коля открыл один глаз, продолжая погружаться в пивную пучину и молча кивнул. Влив в себя три кружки, Коля несколько ожил, еще раз посмотрел на фото генерала, а затем сказал: «СДЕЛАЕМ!»

- Только, это...
- Что?
- У меня кистей нет.
- Каких?
- Никаких нет.
- Ну, ладно, я дам тебе кисти.
- И холста у меня нет.
- Ладно, дам я тебе и холст.
- Только, это… писать мне тоже негде.
- ...?

Я потом подумал и сказал:

- Ну ладно, приходи ко мне в студию. Поставлю тебе мольберт, дам холст, кисти, краски.

Чего не сделаешь для уважаемых людей (это я про тех, кто в погонах).

При повторном осмотре личности Коли-суперстара можно было образно сказать, что его как-будто потерли на терке, а затем обсыпали чем-то мелким.

Начались дни совместной работы. Я готовился к выставке, а Коля писал портрет генерала.
Перед самым началом работы он предупредил меня, что пишет исключительно под музыку. Найдя в этом родство душ, я предложил на выбор: Том Вейтс, Зара Леандр, Dead Can Dance и многое другое.

- Не-а, у меня свое. И Николай поставил Михаила Круга. Я человек очень терпимый, но четвертый раз слушая, что «зла немеряно, где ветер Северный», я надел наушники плеера.

Поработали, прервались на перекур, заварили чайник. Николай попросил заварки насыпать прямо в кружку.

- Сколько тебе? — спросил я.
- Сколько не жалко.
- Да мне для тебя всю пачку не жалко.
- Ну, тогда всю и сыпь.

После чая разговорились.

- Давно пишешь?
- Да-а-авно-о.
- Выставки где делал?
- Не-а.
- А каталог работ или буклет какой есть?
- Не-а.

Выпив еще немного чайку Николай разговорился сам. Тут-то и выяснилась его личность.
Николай вор-рецидивист с большим стажем. Сидеть начал еще с малолетки. Историю про себя он рассказал очень слезную. Но впрочем, какую я и ожидал. В детали я не вникал, но понял, что писать портреты он научился в тюрьме.

- А ты воруешь от безысходности, или по убеждениям? — поинтересовался я.
- А кто его знает? Иногда как-то тоскливо становится, выпьешь лишнего, а просыпаешься в ментовке. И, что самое главное, почему-то, с чужим чемоданом. Но меня там давно все знают и каждый раз ждут. Мне там очень хорошо, в отличие от других. Я не на общаке сижу. Мне сразу студию дают. Вот в ней все мои краски и холсты. Знаешь какая она? Просторная, светлая, теплая. Как сажусь, так сразу заказы на весь срок.
- И что пишешь?
- Ну вот, в основном их и пишу. — и он кивнул на уже наполовину сделанный портрет. — И членов их семей.

У меня там все условия для работы. Только на волю выходить нельзя, пока работаю. Да зимой гулять как-то особенно и не тянет.
Николай сделал портрет в сжатые сроки на очень высоком уровне. Все остались довольны.

А вот после знакомства с Николаем, на вопрос про художника, что должен быть бедным и голодным, я отвечаю: «А лучше посадите его сразу в тюрьму. Тогда ему точно деваться уже будет некуда!»