niki-show : За любовь (каждому асилифшему - памятнег)

Бродил по свету вольный трубадур,
Пел песенки, баллады и сонеты,
И даже непристойные куплеты,
Был весельчак, добряк и балагур.

Не знал границ, и дома не имел,
Он часто ночевал в лесу и в поле,
Зато и пел, как соловей на воле,
Порою, даже слишком страстно пел.

Его красавицы корили в деревнях,
Что у него нет ни души, ни сердца.
Зато в его памфлетах столько перца,
А от баллад его румянец на щеках.

Порою господа его труды
Плетьми без меры щедро оценяли
А он смеялся: знать куплет хорош -
Когда кого-то в песне вы узнали.

В каком-то городе, богатом и большом -
Там где на ярмарке за песни можно кушать.
Он вдруг услышал нежный голос из окна
И задержался, чтоб его послушать.

Пел голос девичий: что детство позади,
И что отец и мать уже не рядом,
А вслед за ними и свобода улетит,
Накрывшись пышным свадебным нарядом.

Грешно подслушивать – Подумал трубадур,
Но я уже нечаянно подслушал,
Грешно уже теперь не подсмотреть,
Кто в эту песню вкладывает душу.

А за окном на девушке наряд
С избытком роскоши портнихи примеряли,
К богатству равнодушен трубадур,
Но он погиб, когда покровы сняли.

В тот день на ярмарке он пел, как сам Орфей,
И не смотрел на мелочь под ногами,
Все мысли уносились только к ней,
Он проследил до сада лёгкими шагами.

Певец в ударе спел про богачей,
И графу донесла об этом стража,
Тот захотел услышать песни сам,
В каминном зале, без ажиотажа.

Куплеты были острыми, как нож,
Граф хохотал до слёз, хоть был немолод,
Но трубадуру смертью пригрозил,
Когда он за ночь не покинет город.

И вот уж ночь, вот сад, над ним балкон,
И серенада нежная, как роза,
Всё было как волшебный дивный сон,
Как солнца луч, согревший средь мороза.

В рассветных сумерках из города уйти
Не далеко, две улицы остались,
А там поля, леса, но в этот миг
Фанфары свадебные с ратуши раздались.

Он слился с шумной пёстрою толпою,
Среди зевак на площади соборной,
И песня новая вдруг родилась сама
В его душе, по-прежнему задорной.

Когда из темной ратуши на свет
Молодожёны показались сами,
Молчала площадь. А на башне трубадур
Балладу пел, про счастье с серыми глазами.

Жених, а то был граф, из-под руки,
Наверх смотрел и щурился от солнца,
Прислушался, задумался и снял,
Лук и колчан с плеча оруженосца.

Была та песнь о радости любви,
Но был и приговор – не обессудьте,
Ещё вчера он должен был уйти,
И тетива, звеня, подпела лютне.

Толпа зевак нахлынула волной,
Но откатилась как от парапета.
Одна сидеть осталась не дыша
Невеста графа над разбившимся поэтом.

В недоуменье долго граф смотрел,
Она роняла слёзы и молчала.
Он видел, плачут серые глаза,
Стрелу вторую вынул из колчана...

Он прыгнул на коня и ускакал,
Ни слова не сказал, не обернулся,
Ни кто о нём с тех пор и не слыхал,
Ни в город он, ни в замок не вернулся.

Двоих похоронили у стены.
Решили — вместе, не было чтоб скучно,
Мол, обручила песня их любви,
И граф их обвенчал собственноручно.

Бродил по свету вольный трубадур,
Пел песенки, баллады и сонеты
А серенады самым сердцем пел.